Страница 43 из 76
— Я понимаю твою боль! Но ты ослеплен жаждой мести и перестал различать друзей и врагов, — с надломом в голосе заговорил Финрод, в отличие от брата ни разу не повысивший голоса. — Ты готов убить невинных, лишь бы отомстить?
— Это ты слеп! — закричал Ородрет, которого огнем обожгли слова брата. — Ослеплен своими благородством и доверчивостью и не замечаешь, что Моргот использует твою слабость, чтобы добраться до всех нас! Нарготронд падет, и это будет твоя вина!
После его слов повисла звенящая тишина, даже воздух, казалось, сгустился настолько, что его можно было резать ножом.
— Не так давно меня уже обвиняли в том, что я слеп и безумен, — наконец нарушил тишину Финрод, а Ородрету тут же вспомнилась безобразная сцена, устроенная Келегормом и Куруфином в тот день, когда они узнали о цели похода Берена и о том, что Фелагунд намерен идти с ним.
Не произнеся больше ни слова, он развернулся и покинул кабинет, оставив замершего Ородрета в одиночестве. Волк, смерив стоящего эльфа взглядом, в котором смешались осуждение и сочувствие, потрусил следом за Финродом.
***
Ночью Ородрет никак не мог заснуть. Слова старшего брата не шли у него из головы. Неужели ненависть к Гортхауру и впрямь ослепила его настолько, что он едва не приговорил к смерти невинных девушек только за то, что встали между ним и его местью? Неужели не мог выслушать Эруанну, ведь она пыталась поговорить? Неужели он объявил предателями эльфов, двое из которых знали его еще мальчишкой? Да что на него нашло?
Он ведь всегда осуждал Феанора за нападение на Альквалондэ, за то, что пролил невинную кровь, лишь бы получить корабли и добраться до Моргота, а сам едва не поступил подобным же образом. Страшно подумать, что сказали бы на это родители или жена? Уж точно не одобрили бы!
Он ведь и брату наговорил такого, что вспомнить стыдно! Ородрет мысленно застонал, вспомнив злые слова, брошенные в лицо Финрода. Ведь он всегда любил и уважал брата, даже пошел за ним в Средиземье, несмотря на то, что сам предпочел бы последовать примеру отца. Почему он усомнился в нем теперь? Ведь брат, как и все, тоже многих терял в этой войне, пусть и не таких близких, как сам Ородрет. В плену на Тол-ин-Гаурхот он видел, как за него умирают те, кто вверил ему свои жизни и ни за что на свете Ородрет не хотел бы в тот момент оказаться на месте брата! Но все же он поверил в то, что Гортхаур изменился… Могло ли это быть правдой? Мог ли Финрод, не ошибавшийся до сих пор в суждениях не только об эльфах, но и о представителях иных рас, в этот раз ошибиться? По здравом размышлении, в это верилось все меньше. Не зря Атани называли его Ном, он действительно был мудр.
Вспомнилось, как Финрод, перед походом с Береном, сказал: «Мы живем на земле, впитавшей в себя искажение Моргота, все в Средиземье пропитано им и оно в каждом из нас, но лишь мы сами решаем, поддаваться ему или нет!»
— Что же я наделал, Финдарато? — прошептал он в темноту. Вспомнив, каким уставшим выглядел брат, он решил отложить разговор до утра. Да, утром он непременно выслушает Финрода!
С этой мыслью Ородрет наконец уснул.
Утром в комнате Финрода, вместо него самого, он обнаружил лишь лежащий на столе королевский венец, а рядом письмо:
«Дорогой брат! Если ты прав, и я действительно лишь пешка в игре Моргота, я не хочу, чтобы ты или жители Нарготронда пострадали. Уверен, ты будешь достойным Государем и сделаешь все, чтобы защитить город!»
Поспешив на конюшню, в надежде, что брат еще не уехал, он узнал, что тот отбыл почти сразу после их разговора, а еще то, что все волки, остававшиеся в городе, ушли с ним. Вспомнив, что сгоряча и их обвинил в пособничестве Морготу, Ородрет лишь тяжело вздохнул.
Попытавшись дотянуться до брата по осанвэ, он уткнулся в глухую стену. Должно быть, брат отгородился аванир, чтобы не выдать места, где скрываются беглецы, уж он-то наверняка знал, где они.
— Я должен найти его и поговорить…
***
Утро было похоже на все предыдущие. Мы сидели за столом, когда дверь вдруг открылась и на пороге появился Финрод, сопровождаемый Брогом, следом за ними появился и Миримон.
— Как же я рад видеть всех вас, — слабо улыбнулся он, окинув нас взглядом.
— Ты что, совсем не отдыхал по пути сюда? — нахмурившись, спросил Эдрахиль, видя его состояние.
— Он совсем не отдыхал, пока добирался сперва до Нарготронда, а потом сюда, — бесцеремонно сдал волк, игнорируя адресованный ему укоризненный взгляд Финрода.
— Что в Нарготронде? — спросил Гельмир, протягивая Фелагунду кружку с горячим отваром, в то время как Брог протянул тому медовую лепешку.
— Артаресто не пожелал меня слушать, — тихо отозвался Финрод. — Он считает, что я слишком доверчив, — он слабо улыбнулся, заметив как поморщился Майрон. — В общем…
— Он отказался от короны и передал ее Ородрету, — снова вмешался волк и добавил уже мысленно, обращаясь ко мне: «У них был тяжелый разговор и Ородрет наговорил много такого, о чем сам же будет жалеть».
— Тебе надо отдохнуть, потом поговорим, — раньше, чем я успела открыть рот, заговорил Эдрахиль. Видимо, Финрод и правда был вымотан до крайности, кивнув, он поднялся и покинул нас.
— Вам нужно позаботиться о лошади и что-то решить со стаей этого болтуна, — Брог недовольно покосился на Миримона.
— Я займусь конем, — вызвался Айменал.
— Мы не станем охотиться в твоем лесу и не причиним беспокойства, — отозвался волк. — Наоборот, поможем.
Проворчав что-то, о том, куда бы он отправил таких помощников, Брог ушел.
========== Часть 19 ==========
Комментарий к Часть 19
В части использован текст песни Романа Сусалева “От восхода на закат…”
Сегодня Брог пришел не один.
Узнав о приезде Финрода, с ним пришла его жена, Мегил. Высокая, немногим ниже мужа, стройная женщина была одета в двухслойную шерстяную тунику: нижняя коричневая в пол и верхняя серая с глубокими разрезами по бокам. Длинные светлые волосы, которых еще не коснулась седина, были собраны в толстую косу. Добрая улыбка озаряла лицо, подчеркивая смешливые морщинки вокруг голубых, как летнее небо, глаз. Внешнего сходства с Ксюшей я не заметила, но все же они казались похожими, скорее всего из-за характеров. Мегил была так же добра и готова всех обогреть и взять под крылышко.
Стоило ей войти, как в доме будто стало теплее и светлее, а принесенная корзина с разнообразной выпечкой заметно подняла всем настроение. Проницательный взгляд задержался поочередно на каждом, и, не знаю кому как, но мне показалось, что она видит нас насквозь. Чем-то неуловимым Мегил напомнила мне майэ Мелиан, и в легенду, пересказанную Ксюшей, верилось все больше.
Дольше всего ее взгляд, ставший по-матерински нежным, задержался на Финроде. Мне даже показалось, что они общаются по осанвэ, после чего он, кажется, немного приободрился. После приезда Фелагунд был сам не свой, хоть и пытался скрывать это.
Миримон тоже подошел знакомиться. Мегил позволила любопытному носу коснуться ее ладони и заговорила:
— Не пытайся выдать себя за простого волка, Дух, — в мелодичном голосе слышалась усмешка. — Женщины нашего рода способны видеть глубже, чем другие. Хоть ты скован этим обликом и не можешь изменить его по своей воле, я вижу твою суть. — Повернувшись к Майрону она добавила: — А вот ты волен менять обличья, но я вижу в тебе тень сомнений.
Брог, обведя нас взглядом, оглушительно расхохотался.
***
С приезда Финрода прошло уже несколько дней, а нам так ни разу и не удалось побыть наедине, даже чтобы просто поговорить, не говоря уже о чем-то большем. Помимо провизии он привез еще и одежду для Майрона и нас с подругой, собранную заботливой Иримэ, за что мы были безумно благодарны. Правда, к моему огорчению, белье она видимо не нашла. Такими темпами, придется-таки перенять привычку эльфов… Ксюша вон привыкла и не жалуется.
Даже самые невинные подначки подруги раздражали меня все сильнее. От того, чтобы сорваться, удерживала лишь мысль, что она заботится обо мне и надеется, что я буду счастлива с Фелагундом, как она с Майроном. При этой мысли я улыбнулась — кто бы мог подумать, что такое может случиться?