Страница 18 из 27
Помимо расстроенных финансов Екатерина обращала внимание и на два других обстоятельства: 1. «Почти все отрасли торговли были отданы частным людям в монополию»; 2. «Таможни всей империи Сенатом даны были на откуп за два миллиона».
Кроме того, императрица сочла нужным упомянуть и о наличии определенной связи между прокатившимися в начале ее царствования волнениями горнозаводских крестьян и деятельностью казенного Медного банка: «Щедрость Сената тогда доходила до того, что Меднаго банка трехмиллионный капитал почти весь роздан заводчикам, кои, умножая заводских крестьян работы, платили им либо безпорядочно, либо вовсе ничего, проматывая взятыя из казны деньги в столице. Сии заводския безпокойства пресеклись не прежде 1779 года Манифестом моим о работах заводских крестьян. С тех пор не слышно было об них ничего». Прозвучавшая из уст императрицы недвусмысленно негативная оценка практики раздачи государственных кредитов частным предпринимателям-горнозаводчикам заслуживает особого внимания.
Что касается заслуг своего правления, то к ним Екатерина прежде всего отнесла унификацию находившейся в обращении монеты. По ее словам, вскоре после коронации она распорядилась печатать серебряные монеты исключительно 72-й пробы, а медные – по 16 руб. из пуда.
И только указав на проведенное усовершенствование финансовой системы, скорее техническое, нежели коренное, она затем кратко коснулась и других преобразований: «С самаго начала моего царствования все монополии были уничтожены и все отрасли торговли отданы в свободное течение, таможни же все взяты в казенное управление и учреждена была Комиссия о коммерции, которая по назначенным ей правилам сочинила потом тариф, что мною и конфирмовано было. Чрез несколько лет тариф пересматривается по аппробованным правилам, что доныне продолжается, и коммерция не исчезает, но ежегодно распространяется, и доходы одни Петербургской таможни приносят более трех миллионов».
Так конспективно, почти скороговоркой упомянуты наряду с важнейшими решениями, имевшими далеко идущие последствия, и куда менее значительные – ликвидация таможенных откупов, принятие твердых правил регулярного пересмотра таможенного тарифа.
Почему Екатерина не сочла нужным особо выделить меры, предпринятые лично ею и ее администрацией, которые дали толчок к постепенной ломке существовавшей системы привилегий и монополий прежде всего в промышленности и торговле, заложили не стесненные административными барьерами основы свободного предпринимательства и рынка, подлинной конкуренции? Почему она, по существу, ни разу прямо не сказала о выбранном ею новом магистральном направлении в сторону экономической свободы, о ликвидации различных привилегий, стоявших осязаемым препятствием на этом пути, наконец, о запрете покупки крестьян к промышленным предприятиям и поставленном верховной властью перед недворянской частью предпринимателей нового императива – довольствоваться исключительно вольнонаемным трудом? Только ли потому, что не чуждая тщеславия императрица пыталась избежать попадания в довольно щекотливое положение, если бы напомнила о существовании упомянутых выше более ранних указов Петра III, поскольку не желала разделять заслуги с кем бы то ни было, тем более с убиенным супругом? Или же ко времени написания записки произошла некоторая переоценка ценностей, и горячо отстаиваемая в первые годы царствования свобода уже не представлялась столь непреложным атрибутом экономического развития страны? А может быть, внимание верховной власти со временем привлекли новые экономические инструменты и на прежние она уже перестала смотреть с былой заинтересованностью?
Цитированная Записка императрицы едва ли содержит хоть какие-то ориентиры для поиска ответов на поставленные вопросы. Поэтому не стоит целиком полагаться на суждения венценосного автора без привлечения дополнительных источников, для того чтобы составить мнение о значимости осуществленных конкретных экономических мероприятий вообще и в собственном восприятии верховной властью в частности. Иначе неизбежно появление новых вопросов. Чем, например, можно объяснить отсутствие в Записке даже малейших упоминаний о собственных громадных усилиях державной властительницы по созданию надежного механизма винных и соляных откупов? Или явное нежелание раскрывать подоплеку расхождений с Сенатом относительно прекращения практики отдачи на откуп всех таможенных сборов в стране?[117]
Итак, Записка Екатерины о главных достижениях за время первых лет своего правления оставляет без ответа множество вопросов и даже загадок относительно оценки значения осуществленных преобразований в экономической области. Еще менее данный документ способен пролить свет на экономические воззрения императрицы, с которыми она вступила на российский престол и которыми руководствовалась в своей дальнейшей деятельности.
К вопросу об экономических взглядах и идеалах Екатерины II
Изучение документального наследия императрицы не оставляет никаких сомнений в том, что к моменту воцарения она имела твердые представления о путях развития российской экономики и основополагающих принципах, которыми надлежало руководствоваться при этом. Однако реконструировать эти представления приходится буквально по крупицам. Дело в том, что никаких развернутых сочинений по насущным экономическим вопросам, а тем более пространных теоретических рассуждений по данной проблематике она после себя не оставила. Да и вряд ли когда-либо намеревалась приступать к ним. Время увлечения экономическими трактатами в России еще не наступило, тем более в среде правящей династии. На престоле Екатерина проявляла себя в первую очередь как здравомыслящий практик-прагматик и, судя по всему, весьма ценила в себе эти качества здравомыслия и рационализма.
Поэтому составить сколь-нибудь полное представление о мыслях, суждениях и оценках императрицы относительно экономического развития подвластной ей державы, об основных принципах управления экономикой можно преимущественно на основании кратких записок, распоряжений, собственноручных замечаний, поправок и пометок, оставленных ею на полях черновых рукописей (впрочем, и беловых тоже) различных проектов; некоторых писем сановникам, принимавшим непосредственное участие в разработке и осуществлении отдельных мероприятий правительства. Частично они опубликованы в многочисленных сборниках Русского императорского исторического общества. Однако едва ли не большая их часть до сих пор не издана. Прежде всего речь идет о документальных материалах, сосредоточенных в фонде Кабинета Екатерины II (Ф. 10. Оп. 1–3), находящегося в составе Российского государственного архива древних актов.
Работа с подобного рода документами затруднена ввиду их отрывочного характера и зачастую отсутствия точной датировки. Однако привлечение максимально полного массива источников способно пролить свет на многие неясные вопросы.
Разумеется, существенно дополнить картину способны источники законодательного характера. Особенно в тех случаях, когда императорские, а иногда и сенатские указы рассматривают не частную, а достаточно общую проблему с целью кардинального изменения сложившейся ситуации. Тогда они, как правило, анализируют причины ее возникновения и предлагают способы решения наболевших вопросов, нередко сопровождаясь оценками морально-этического свойства с точки зрения так называемой «общей пользы». При этом, что особенно ценно, отчетливо может звучать и мотивировка принятия новых решений.
Два указа 1762 г.
Указ Петра III от 28 марта 1762 г. «Об отдаче обер-инспектору Шемякину и обер-директору Яковлеву всех таможенных государственных сборов на откуп вновь на десять лет на условиях, от правительства назначенных»[118] как раз можно отнести к такого рода законодательным актам. Несмотря на предельно конкретно сформулированную в названии цель, указ в действительности оказался значительно шире данной формулировки. По существу, в нем обоснованы основные положения «государственной экономии», включая принцип свободы торговли. В соответствии с последним ликвидировались монополии созданных во второй половине 1750-х гг. торговых компаний, благодаря чему указ и получил наибольшую известность в литературе.
117
По этому поводу императрица говорит в Записке лишь следующее: «Таможня Петербургская, быв несколько лет в казенном управлении, вдруг Правительствующий Сенат прислал к ней пеню, что мало собирает доходов. По вступлении дела ко мне я спросила, менее ли она собирает денег, нежели за сколько отдана была Сенатом на откуп, или более? Нашлось, что полмиллиона более. Я тогда Сенату сказать велела, что пока таможня более откупной суммы собирает, нет причины Сенату пенять таможне».
118
ПСЗ. Т. XV. № 11489.