Страница 17 из 19
Детеныш вмиг оказался рядом.
Джошуа выронил камень и в самый последний момент откатился в сторону. Бивневая броня слоненка еще не оформилась, но уже была тверда как сталь и щетинилась острыми концами – Джошуа разминулся с ней на считаные дюймы. Следом неслась мать с намерением догнать детеныша, человека она едва заметила.
По несчастной случайности, когда Джошуа барахтался в пыли, отчаянно пытаясь убраться прочь, слониха опустила тяжелую заднюю ступню ему на ногу.
Он почувствовал, как со звуком треснувшей ветки сломалась кость. Перекатываясь прочь, он ощущал, как края кости скребутся друг о друга.
– Идиот! – завопил он. Как можно быть таким медлительным? К тому же он Джошуа Валиенте, самый знаменитый в мире путник. Почему он просто не перешел в безопасный мир? Потому что его отвлекло желание заполучить вожделенный муравейник кротокроликов?
«Потому что ты слишком стар», – услышал он шепот сестры Агнес.
Потом накатила боль, он заревел и потерял сознание.
Когда он очнулся, боль в ноге ослабела до тупой пульсации.
Он лежал в грязи там, где упал. Он не сдвинулся с места, даже не перевернулся. На земле, прямо у него перед лицом, виднелись нечеткие следы огромных плоских ступней слонихи и небольшая дорожка засохшего помета, возможно, оставленная запаниковавшим слоненком, когда тот бежал из леса от какой-то угрозы. Как ни странно, подумал Джошуа, слоновье дерьмо не слишком вонючее. Наверное, благодаря вегетарианской диете.
Возможно, по чистой случайности, он все еще был жив, несмотря на то, что лежал здесь, неподвижный и беззащитный, как мешок с мясом, а его кровь впитывалась в землю Верхних Меггеров.
Он перебрал свои возможности. Подобные сценарии он обдумывал много раз. Можно срочно перейти, если на него нападет какая-нибудь зубастая пасть, понукаемая голодным желудком. Иначе он будет страшно уязвим.
Но если получится, лучше оставаться в этом мире. Здесь его снаряжение, за только начатым частоколом – пища, вода, аптечка. Если он сумеет вернуться в углубление в скале – это недалеко – или даже залезть в свое убежище на дереве, то можно перекантоваться там, пока рана не заживет настолько, что можно будет без вреда передвигаться. Пока не наступит зима. Насколько суровы зимы в этом мире?..
До этого еще надо дожить, сказал он себе. А сначала добраться бы до проклятого лагеря, иначе он не переживет ночь, не говоря уже о том, чтобы дотянуть до зимы. Ему на глаза не попалось ничего, что можно было использовать как костыль, чтобы разгрузить сломанную ногу. Если бы только доползти до леса, подобрать какую-нибудь упавшую ветку, на которую можно опереться, и доковылять до лагеря…
«Хороший план», – сказал скептический внутренний голос.
«Черт, сосредоточься».
Прежде всего нужно перевернуться на спину. Джошуа взмахнул рукой и перекатился.
Но как только он шевельнул сломанной правой ногой, боль вернулась – самая сильная с тех пор, как много лет назад двое биглей почти по-доброму отгрызли ему кисть. От боли он распластался, ничего не соображая, опять чуть не потеряв сознание.
Джошуа заставил себя поднять голову. По крайней мере нога выглядит прямой, кости не торчат. Однако брюки испорчены, штанина измята и окровавлена. Он откинулся назад.
Перелом мог быть и хуже, но и этот достаточно скверный. Ему не уползти отсюда и тем более не встать. Тут нужен вертолет, современная больница, хирург и команда медсестер. О, и анестезиолог. А он даже не знает, где его вода и сможет ли он до нее дотянуться.
«Я же говорила, – раздался в ушах голос сестры Агнес, – ты стареешь. Слишком рискуешь. Тебе не следовало уходить опять, в одиночку».
«Ты даже не расстелил гребаное серебристое одеяло на гребаном утесе, как я тебе советовал, ты законченный гребаный идиот», – вторил Билл Чамберс.
«Ты заплатишь за гордыню, папа, – говорил Род. – Собственной жизнью…»
– Еще нет, – прорычал Джошуа. – Мой план… Санчо? Санчо! Санчо!
Он звал, пока опять не потерял сознание. Последней ясной мыслью была слабая мольба о том, чтобы первым на его крики отозвался тролль.
Санчо старался быть осторожным. По-своему. Как узнал Джошуа, тот среди своих соплеменников считался исключительно разумным. Но он был таким же сильным и огромным человекообразным, как орангутан, и за всю жизнь не совершал более тонких действий, чем обкалывание камня.
Он поднял Джошуа и перекинул через плечо, как мешок угля.
Джошуа закричал, но потерял сознание еще до того, как тролль успел сойти с залитой кровью земли.
Глава 14
Ровно в 11.30 «Преподобный Уильям Баклэнд» плавно и бесшумно поднялся в летний воздух. Под носом твена уменьшались роскошные постройки туристического курорта «Двадцать-двадцать». Группу зданий со стеклянными стенами окружали площадки для твенов, а дальше тянулись нелепые ярко-зеленые поля для гольфа на месте вырубленных сосновых лесов, которые покрывали эту версию южной Англии на Западе-20000.
Нельсон Азикиве и сестра Агнес бок о бок сидели перед большим обсервационным окном, глядя на разворачивающуюся внизу панораму. Ненавязчивая официантка накрыла перед ними к чаю маленький столик: фарфоровый сервиз, чайник и чашки, блюдо с печеньем, маленькие бумажные салфетки. На Агнес была длинная черная юбка, удобная обувь и бледно-розовый кардиган поверх белой блузки. Ее седые волосы были коротко и аккуратно подстрижены. Нельсон никогда не видел ее в монашеском одеянии, и тем не менее казалось, что над ней всегда витает тень апостольника, даже сейчас. Безотчетно Нельсон дотронулся до своей шеи: ворот рубашки был расстегнут.
Но Агнес, конечно же, заметила.
– Не волнуйтесь, Нельсон. Вы все еще выглядите как викарий – вероятно, выглядели так еще до того, как стали им, – но думаю, никто не замечает, или им все равно. Как считаете?
Нельсон оглядел остальных пассажиров. Многие из них были новыми бездельниками-богачами. В основном пожилые пары, молча сидевшие рядом, одетые по устаревшей и непрактичной дойеллоустонской моде Базовой, которая в последнее время стала признаком богатства. Но именно благодаря их деньгам летали твены. В углу сидела группка подростков с замученными учителями, наверное, ученики какого-нибудь колледжа Ближней Земли на дорогой экологической экскурсии. Еще несколько молодых людей с энтузиазмом что-то записывали и снимали на планшеты, даже когда твен проплывал над полями для гольфа и саунами на берегу озера. Никто не обращал внимания на Нельсона и Агнес, самых загадочных пассажиров, если бы кто-нибудь знал их истории.
– Вы правы, конечно. Люди не обращают внимания на других.
– И никто в Ближних Землях, – подмигнула Агнес, – не знает про вашего тайного внука, Нельсон. Никто, кроме нас с Лобсангом.
Даже сейчас, спустя месяцы после загадочного телефонного звонка с этой удивительной новостью, сердце Нельсона глухо забилось.
Тень твена пересекла небольшую рощу и напугала маленькое стадо животных, похожих на оленей. Не ожидал увидеть их так близко к курорту, подумал Нельсон. Может быть, они научились кормиться отбросами. Еще одно ненавязчивое изменение поведения животных человеком.
Он думает о чем угодно, кроме своей неожиданной новой семьи. Внук…
Затем твен начал переходить.
Оленей словно стерло с лица земли, курорт – пятно бетона и стекла – исчез, ему на смену пришли озера и девственный лес. А потом все снова изменилось. И снова, и снова. Рябь миров, которые скоро стали сменяться со скоростью один в секунду или около того, почти в ритме человеческого сердцебиения. Основной характер рельефа сохранился: река, на берегу которой построили курорт, очертания холмов этой далекой версии южной Англии. Но все остальное быстро исчезало, даже деревья, сосняки, лежащие между ними травянистые равнины. Через дюжину переходов они попали из солнечного света в мир, где буря коротко пробарабанила в окна, миг – и ее уже нет, – пропала, словно огни при падении напряжения в поврежденной постйеллоустонской электросети.