Страница 42 из 57
Публика меня несколько насторожила, уж больно лощеной она была для этого театра, мелькали какие то узнаваемые лица, но я вспомнив что даже практически не обедал. зашел в буфет и был поражен. Ассортимент закусок и напитков был как в Большом. Т.е. от икры и осетрины, до армянского коньяку. Я всему этому вельми обрадовался (коньячку обрадовался два раза по пятьдесят) и уже готовый к культурному употреблению прошел в зал. Мирно сел на свое место, решил полистать купленный тут журнал театр, как вдруг меня заинтересовала пара сидевшая на ряду передо мною. Уж больно знакомые были затылки. Я пригляделся и обалдел... Это были Александра Пахмутова и Николай Добронравов.
Ну ладно подумал я чего в жизни не бывает, театр все таки и раскрыл таки журнал, и раскрылся он у меня на странице, где была фота Сергея Герасимова в роли Льва Толстого. Я достаточно громко и иронически хмыкнул (спектакль еще не начался) и вдруг почувствовал на себе чей то взгляд справа, я туда глянул и обалдел еще раз. Рядом со мной сидели Сергей Герасимов с Тамарой Макаровой и осуждающе на меня смотрели
Я извинительно улыбнулся и смущенно повернул голову в другую сторону и понял что состояние обалдения должно продолжаться. Слева от меня сидел великолепный и блистательный Владимир Зельдин, который мне ободряюще улыбнулся.
Это я хорошо зашел, подумалось мне и тут сзади меня послышался какой то шум, кто то с кем то радостно здоровался и люди сидящие рядом со мной и предо мной, тоже стали оглядываться и делать приветливые лица. Я оглянулся и увидел, что на кресла сзади меня, вальяжно усаживается Сергей Михалков со свитой. И я тоже, на всякий случай сделал приветливое лицо.
Потом уже я понял что попал на премьеру пьесы Михалкова, причем пьесы которую потом практически нигде не ставили.
Пьеса называлась по моему то ли "Мост" то ли "Знак качества" и сюжет там был с элементами антисоветчины. То есть, в провинции строят мост и местное руководство и строители, хотят что бы мосту был присвоен "Знак качества" (был такой совковый прибамбас, который превратили в гротеск. Я помню даже строительному песку присваивали оный знак). Короче за этот Знак всем участникам светили премии и награды, но когда стали пробивать проект в Москве, то министерские чиновники тоже захотели в список награжденных, список стали корректировать под них и в конце концов выкинули из списка начальника стройки, который был и автором и инициатором. Короче. в разгар банкета строитель вошел к празднующим и сообщил им , что мост только что рухнул.
Ну в общем, смотрю я на автора (на то время) двух гимнов СССР и вдруг мне кто то наступает на ногу, я раздраженно поворачиваюсь и вижу улыбающегося Ленина, который улыбаясь своей знаменитой улыбкой, произнес: "Пгостите батенька" . Честно говоря, будь я женщиной или штатским, то упал бы в обморок...
Это был актер Кирилл Лавров (он тогда и в кино и театре играл вождя и несколько с его образом ассоциировался). Да в интересные ситуации попадают иногда простые зрители.
Шостакович в трактовке морского пехотинца
Было это лет двадцать назад. Как то раз я задержался на совещании и ввиду этого, был вынужден воспользоваться в личных целях служебным транспортом. Водителя моего звали Васей, был он серьезным парнишей лет двадцати семи, с морпеховским образованием (сержант) и Вася поинтересовался куда я сегодня так спешу...
А спешил я в Большой Зал Консерватории, где Рождественский давал Симфонию № 7 до мажор, известную так же как "Ленинградская". Я рассказал Василию историю этого гениального произведения Шостаковича и особенно большое впечатление на парня, произвел рассказ о том, что многие немцы услышав эту апокалиптическую мелодию 9 августа 1942 года через рупоры специально установленные в наших окопах, поняли что война ими бесповоротно проиграна.
Выяснив, что Вася ни разу в жизни не был в консерватории, я предложил ему пойти со мной, купил ему у входа в консерваторию билет у "жучка" и был рад, что приобщил к искусству еще одного хорошего человека (морпех ведь по определению не может быть плохим человеком). После исполнения симфонии, в фойе мы поделились ощущениями и Вася горячо меня поблагодарил ибо проняло его по настоящему. Он сказал что если под такую музыку идти в атаку, то не победить просто стыдно и что он теперь понял, что значит гениальный композитор.
И эту фразу на свою беду, услышал черняво-очкатенький, адепт журнала Огонек имени Коротича. Адепт презрительно посмотрел на Василия и процедил сквозь зубы, что нельзя так проникаться имперской тоталитарностью и данная симфония вовсе не военный марш, а музыкальный памятник жертвам Сталинизма. Он еще гнал какую то лабуду, а Вася спокойно стоял как скала над гнилым болотцем (ибо я предупредил его заранее, что прямо в консерватории интеллигентов бить нельзя), ну а довольный борец с тоталитаризмом, приняв молчание морпеха за уважение и робость (ну явно чел в армии не служил, раз рассмотрел робость у человека с якорьком на руке), так вот гордый интель закончив свою лекцию, спросил снисходительно, ну ты мол все понял милейший... И Вася ответил!
-"Я понял что сейчас тебе очки в корму засуну, камбала ты дохлая !"
Как же я был слаб в ихтиологии до этого, ибо никогда не знал что камбала может так быстро бегать, не смотря на переполненность Большого зала Московской консерватории. И еще я пожалел, что нет на каждого такого типуса, своего морпеха Васи.
Змеиный супчик и театр Абсурда
Одна знакомая кино-дива как-то затащила меня на некую тусовку по поводу закрытого кинопросмотра.
На мой взгляд, просмотр этот совершенно правильно сделали закрытым, дабы не смущать не окрепшие умы, ибо показывали очередную экранизацию С. Беккета 'В ожидании Годо'.
Данное произведение - классический образчик театра абсурда (типа 'Черного квадрата' в супрематизме). И (да простят меня эстеты и фанаты Беккета и Малевича) в виду бредовости сюжета и диалогов (это ИМХО), смотреть данную пьесу можно в любом языковом исполнении, перевод тут не нужен, все равно ничего не понять.
Публика была весьма похожа на публику на выставке Малевича, то есть - те же утомленно-умные лица истинных знатоков и ценителей искусств. Единственным отличием было содержание восклицаний, то есть - вместо 'Ах, Малевич, ах, Квадрат!', говорили 'Ах, Беккет, ах Годо!'.
И тут я заметил в толпе вальяжного джентльмена в зеленом смокинге с блестками, но не смокинг привлек мое внимание, а знакомая форма ушей, нечто ностальгически знакомое. Проследив за моим взглядом, моя спутница горячо зашептала мне на ухо, что это сам мэтр Мишель де Эстре - знаменитый кинокритик в сфере элитного кино, и меня, как громом, поразило: ведь это был никто иной, как капрал Легиона Мишель Эстрагон. Личность уникальнейшая. Эдакая помесь Швейка, Тартарена и Рембо, причем, его мать была дочерью русского прапорщика из Русского экспедиционного корпуса, и он помимо французского, английского и немецкого прекрасно разговаривал на русском. Мы с ним пару дней общались в прошлой жизни, в одной жаркой стране, и он показал себя прекрасным рассказчиком, безудержным фантазером и отличным пулеметчиком. Я подошел к нему сзади и негромко спросил: