Дом малых теней

Кэтрин сидела в машине, и память о той секции в школьном заборе, закрепленной между бетонными стойками, вернулась в сознание так ярко, что она физически ощутила, как сжимала пальцы в кулаки, наблюдая за тем, как Алиса карабкается по поросшему травой берегу к старым домам. Это был тот самый день, когда Алиса пропала.

Кэтрин сменила позу. Не поднимаясь с кресла, открыла окошко, стараясь ослабить неприятное ощущение; на девять десятых психологическую, на одну десятую — реальную сердечную боль. Старая рана, зажить которой не суждено.

Только когда Кэтрин сидела в «берлоге» одна, она была уверена, что видит детей по ту сторону проволочной ограды. Кэтрин смотрела сквозь нее, устроившись на скользком пне в окружении трех старых банок из-под краски, напоминающих барабаны, россыпи сухих цветов на опавшей листве (из них она собиралась сплести ковер) и пластмассового чайного сервиза, позеленевшего от слишком долгого пребывания на свежем воздухе. И только тогда, когда она переполнялась страданием настолько, что оно ощущалось физически, словно паротит, появлялись дети. Странно одетые дети, которых выпускали поиграть, когда стемнеет.

Она обычно чувствовала себя так в воскресенье днем, когда небо было серым, в воздухе висела морось и она промокала до костей. Затем шла домой на чай и тосты с бобами, которые не лезли в горло при мысли о том, что завтра в школу.

После бесед с полицией она больше не заговаривала об этих детях, кроме как в кабинете психотерапевта.

Но чем дольше она смотрела сквозь ветровое стекло на шоссе, на садовые заборы на границе жилого массива, на бетонную канаву, по которой теперь текла речка, и размышляла о преследовавших ее воспоминаниях, тем глупее и незначительней они выглядели. Она подумала: может быть, приезд сюда наконец-то избавил ее от их гнета? И, странное дело, казалось, что этот визит был и впрямь ей необходим.

Ее мысли перенеслись на сегодняшний вечер и на Майка, ее парня; перед глазами возник милый образ его чарующей улыбки. Хотя последние несколько недель с ним творилось что-то не то, она считала, что он и в самом деле с нетерпением ждет встречи с ней. И подумала о старом добром Леонарде за его громадным столом, о том, как он привык во всем полагаться на нее, считал чуть ли не любимой племянницей. Месяц назад за обедом, где было многовато спиртного, он даже пустил слезу и принялся втолковывать ей, насколько она важна для его дела и как он хотел бы, чтобы она «продолжила его работу» после того, как его самого «выкатят в небо с этого большого аукциона».

Кэтрин подумала о своей квартирке в Вустере, такой бело-кремовой, такой спокойной… О месте, где она всегда чувствовала себя в безопасности, И нет больше никакого Лондона, где надо выживать, стиснув зубы. К тому же теперь у нее роскошная стрижка, которую нельзя недооценивать. Она была счастлива. Наконец-то. Вот такое оно, счастье, и теперь — это ее жизнь. Карьера, бойфренд, собственное жилье, здоровье. Лучше не бывает. А то, что случилось столько лет назад, — прошло. Ну и выкинуть из головы! Прошлое исчезло даже физически, залито битумом, заложено кирпичом и бетоном. Оно ушло и больше не вернется.

Кэтрин провела кисточкой вокруг глаз, проверила макияж в зеркало заднего вида. Шмыгнув, улыбнулась и решительно повернула в замке ключ зажигания.

Глава 5

— Ну, похоже, им не терпится поработать с тобой, ибо ты любезно приглашена не куда-нибудь, а в дом Мэйсонов, он же Красный Дом. В пятницу, обсудить проведение оценки. Это недалеко от Магбар-Вуд. Сможешь?

Леонард разворачивал письмо, настраивал настольную лампу, вынимал из футляра другие очки и делал это медленно и методично. Впрочем, таковы были все его административные телодвижения за рабочим столом. Та часть Кэтрин, которая по-прежнему функционировала по глубоко укоренившемуся лондонскому времени, и что-то намертво застрявшее в груди замерли и напряглись, поскольку эти долгие подготовительные ритуалы предшествовали простейшим задачам.

Но его тщательные ритуалы также вселяли уверенность. Потому что в конторе Леонарда Осборна в Литтл-Малверн жизнь текла без гонки, интриг и конкуренции. Никто тебя не подсиживает, никто не ходит в фаворитах. Перед встречами ей никогда не бывало дурно, а после них не случалось мучиться бессонницей, кипя от ярости. До того как она уехала из Лондона, она окрепла в убеждении, что сама человеческая природа не позволяет существовать таким местам, как фирма Леонарда Осборна. Ближайшим аналогом выговора у Леонарда были кроткие увещевания вроде «Не баламуть воду» или «Эй, там, попридержи коней». Самые острые суждения о чудаках, с которым им приходилось иметь дело, он высказывал тепло и незлобиво. Леонард был добр по-настоящему, а это свойство она никогда не стала бы принимать как нечто само собой разумеющееся. В иные дни они с Леонардом только ели бисквиты, пили чай и болтали о том о сем.

Кэтрин повесила пальто на спину стула.

— Конечно могу. Чутье мне подсказывает, что это наш счастливый шанс, Лео.

Леонард улыбнулся через стол.

— Такой аукцион случается раз в жизни — тут ты, душа моя, права. Вот поживешь с мое, а все равно будешь потом доставать своего помощника этой историей.— Он провел рукой по волосам, а Кэтрин постаралась не таращиться в открытую на эту бессмысленную попытку пригладить непокорную прядь волос. Единственное, что не нравилось ей в боссе — вот эта вот жуткая седая накладка. Хотя и к ней она привыкла. На это ушло примерно полгода — чертов парик так сильно выбивался из образа мужчины, следующего безупречному стилю!

Сидел он преотвратно — между тощим лицом Леонарда и передней кромкой фальшивой шевелюры виднелся зазор. Сегодня он опять напялил парик неправильно, будто специально выставлял себя на посмешище. Когда она пришла к Леонарду на собеседование, ей потребовалось несколько минут, чтобы собрать волю в кулак и перестать пялиться на его лже-волосы во время разговора.

— Знаешь, кукол даже приблизительно в таком состоянии я не видела со времен работы в Музее Детства. О, кстати, я должна им позвонить. Прощупать почву. У меня еще остались связи в Бетнал-Грин6, возможно, они возьмут несколько штук. А в той комнате их было так много. У Мэйсонов есть даже Пьеротти в идеальной сохранности!

— Всему свое время.— Леонард пристально взглянул на нее: его водянистые глаза были обрамлены роговой оправой очков и густыми кустистыми бровями, на вид жесткими, что ерш для чистки бутылок, и мало сочетающимися с париком.— Мы еще не подписали контракт. В семидесятых я продал кое-какие работы ее дяди, и должен сказать, Эдит Мэйсон устроила мне тогда веселую жизнь. Причем еще до того, как я смог увидеть то, что она хотела продать. Одну из диорам М. Г. Мэйсона: крысы, все в белом, играют в крикет. Никогда ничего подобного не видел. Судьями были полевые мыши, а смотрителем поля — горностай. А видела бы ты павильон! Абсолютное великолепие. Хотя, насколько я понял со слов Эдит Мэйсон, ее дядя так и не оправился после войны. Ты знаешь, что он покончил с собой?

Кэтрин кивнула:

— Читала где-то.

— Перерезал себе горло опасной бритвой.

— Господи.

Леонард вздохнул и покачал головой:

— Да, ужасные дела. Из его наследия почти ничего не выставлялось на торги, так что я очень заинтригован, что еще, помимо кукол, Эдит припрятала в тех завалах, где она обитает. Хотя после странного отсутствия мистера Дора на просмотре рискну предположить, что Эдит Мэйсон ни на йоту не изменила тактику со времени нашей мимолетной сделки. Я удивлен, что она вообще помнит меня.

— В той комнате было полно всего интересного.

— Думаешь, ей стоит предложить нам еще что-нибудь?

— То, что я видела, попадет на телевидение, Леонард. Там на выставку хватит. И если к этому мы сможем заполучить работы Мэйсона, то… Наследство Поттера ушло за миллион.

— А Поттер Мэйсону в подметки не годился. Но мы справимся, Китти. Наша фирма как-то продала с молотка содержимое целого замка.