Жена волка

— Но… — кажется, у меня резко закончились все слова. — Ты же сам не хочешь быть женатым на меченной оборотнем, — прошептала я последний аргумент, пытаясь собрать разбегающиеся мысли в одну кучу.

— О, конечно не хочу, — Девон улыбнулся так широко, что мне захотелось его ударить. — Мне отвратительна сама мысль о свадьбе с волчьей подстилкой. Но это ничего не меняет. Мой род — один из старейших и богатейших в Диархане. Если ты войдешь в него, каждому плешивому волку станет ясно, что на этот раз оборотни проиграли войну.

— Так это все ради политики? — ахнула я.

— Ну, — пожал плечами парень, — в основном. А еще потому, что так род Девонов станет еще влиятельнее, чем прежде. Гораздо влиятельнее.

Я горько усмехнулась.

— Все твои планы крутятся вокруг денег и власти…

— Естественно! Ты же не думала, что меня навсегда пленили твоя милая мордашка и грязный язычок? — нагло улыбнулся он.

— Значит мордашка все же милая? — тут же переспросила я. Девон фыркнул и отвернулся. — Джерил. Даже если предположить, что ты все продумал, и я обязана согласиться, остается одна деталь.

Парень с любопытством приподнял бровь.

— На мне истинная метка оборотней. Насколько я понимаю, у меня не получится быть твоей женой с такой связью.

Джерил оставался все так же невозмутим.

— Это твоя проблема. Не моя. А для нашего плана так и вовсе лучше. Его величество король и народ подумают, что раз даже сама избранная, отмеченная истинной меткой, отказалась от своей пары, выбрав сторону людей, значит на то есть серьезные причины. Это увеличит пропасть между людьми и оборотнями. И конфликт будет уже не погасить.

— Ты хочешь начать войну? — ужаснулась я от внезапно вспыхнувшей мысли.

— Думаю, об этом пока рано говорить, дорогая, — внезапно широко улыбнулся он, глядя куда-то вдаль.

И нарочито-ласково похлопал меня по ладони.

Я перевела взгляд в конец тропинки и вдруг встретилась с холодным и голубым, как льды Антарктики, взглядом.

Там стоял Ранфер. Он сложил руки на груди, отчего рубашка на мышцах привычно натянулась. Белые волосы были убраны в хвост, но одна прядь выпала и теперь небрежно спускалась вдоль лица. Вдоль напряженного и злого лица.

Дождь вовсе до него не доставал. Оборотень стоял словно под невидимым куполом, с которого стекали испуганные струйки.

Я тут же попыталась освободиться от Джерила, но оказалось, что он держал меня крепко.

— Не дергайся, а то хуже будет, — прорычал он, продолжая давить свою лицемерную улыбку.

И я мгновенно замерла, понимая, к чему он клонит.

— Не забывай, что ты у меня на крючке, милая, — прошептал Джерил и повернулся ко мне, жестко удерживая мою ладонь.

Затем он вдруг наклонился и, не сводя с меня острого, как нож, улыбающегося взгляда, поцеловал мне руку.

— Подумай над моим предложением. Я скоро приду за ответом. Либо ты выходишь за меня замуж, либо… ректором академии Арктур станет кто-то другой.

Он усмехнулся и только после этого развернулся, удаляясь прочь по тропинке в обратном направлении от Ранфера. Кажется, я даже слышала, как он насвистывал какую-то песенку.

А у меня сердце стучало в горле.

Я снова посмотрела на оборотня, который подходил ко мне все ближе, и чувствовала, будто меня привязывают к позорному столбу и вот-вот поднесут горящий фитиль к соломе под ногами.

— Добрый день, Лена, — сказал он неожиданно спокойно, вглядываясь в горизонт за моей спиной. — Думаю, пора продолжить наши занятия.

Вот так вот просто. Без вопросов и криков.

Теперь к горлу подкатила еще и обида. Отозвалась горечью на языке, пересохшими губами.

Как это так? Я переживаю, что Ранфер теперь, после всего увиденного, надумает себе бог весть что. А он?

А он — ничего. Словно ему наплевать.

Ну, и мне наплевать. Мне-то какое дело?

— Да, было бы неплохо, — ответила я, вздернув подбородок, и стараясь выглядеть как можно более беспечно.

Только в груди все сильнее жгло, и на глаза от боли начали наворачиваются слезы.

— Ну, что, пойдем? — протянул мужчина мрачно, но ровно.

А я внезапно не смогла вздохнуть. Протянула руку к мужчине, широко раскрыв глаза. Затем упала на колени и начала лихорадочно царапать горло, инстинктивно пытаясь лишить себя невидимой удавки.

Все произошло так быстро, что понять что-либо не представлялось возможным. Вот я стояла и улыбалась, а через секунду уже лежу на земле, задыхаясь.

— Лена! — тут же воскликнул Ранфер, падая возле меня и глухо закашливаясь. — Проклятье… опять.

В этот момент где-то глубоко внутри, под слоем показного безразличия и настойчивого упрямства, вспыхнуло ощущение, от которого мне стало стыдно. Это была радость по поводу того, что Ранфер испытывает ту же боль, что и я. Я была счастлива, что заклятье связало нас. И тому было две причины.

Во-первых, я мелочно хотела хоть немного отомстить ему за безразличие. Совсем чуть-чуть. Пусть это и глупо. Но теперь-то на его лице не было той холодной надменности!

А во-вторых, этот дурацкий припадок нас объединил и на несколько минут стер вражду и непонимание. Сейчас не нужно было думать, что и почему происходит. Не нужно было лихорадочно решать, что говорить. Что можно, а что нельзя.

Ранфер притянул меня к себе на колени, крепко обнял, прижав к своей груди, и отбросил мои волосы назад, коснувшись рукой щеки.

Его ладонь казалась такой горячей…

— Ты вся ледяная, — прошептал он, стирая слезы с моих щек. — Не плачь. Сейчас все пройдет.

Опустился ко мне и коснулся губами мокрых дорожек на лице, где с каплями дождя смешались слезы.

Выходит, я и правда плакала.

Невидимый зонт над Ранфером исчез. Теперь по нам обоим текла вода. Рубашка мгновенно прилипла к широкой мужской груди, белые волосы намокли, став почти стеклянными.

— Боль только усиливается, — еле слышно проговорила я, ловя его губы, как будто в них было мое спасение.

Но по правде говоря, тело двигалось само. По венам вместо крови, казалось, курсирует соляная кислота, выжигая все на своем пути. И я уже не чувствовала, что делаю, не понимала, где нахожусь. Казалось, я умираю. А перед смертью все можно, не так ли?

— Тише, тише, — раздавался ласковый шепот где-то на границе сознания. — Сейчас…

А затем раздалось глухое рычание и боль вдруг отступила.

Я открыла глаза, в которые будто засыпали песок. А рядом, прижавшись к моему лбу, с закрытыми глазами тяжело дышал Ранфер.

По его коже то здесь, то там, гуляли еле заметные язычки голубого пламени, и каждый раз, когда они вспыхивали, вода испарялась, а оборотень морщился и сильнее рычал. А еще я заметила, что, чем легче мне становилось, тем ярче загоралось пламя, которое жгло мужчину.

Выходит, он забрал мою боль.

От этой мысли сердце заныло в груди, застучало быстрее под ребрами. Я осторожно приподнялась и, обхватив Ранфера за шею, захлебываясь воздухом, притянула к своим губам.

Его рот был мягким, горячим. Невероятно желанным. Его губы мгновенно распахнулись навстречу, а язык проник в меня знакомым, требовательным движением. Голодным и жарким, как полуденное солнце в пустыне.

Кровь в венах забурлила. Тут же послушно отозвалась, ускоряясь, поднимая давление и повышая температуру. До лихорадки.

Я отвечала на эту темную жажду своей собственной. Зарывалась в белых волосах, освободив их от связывающей ленты. Поглаживала мужчину, касаясь его шеи, плеч, спины. Всего того, до чего мне так давно хотелось дотронуться.

А потом в какой-то момент внутри будто что-то лопнуло. И я поняла, что приступ закончился. И на Ранфере тоже больше нет следов странной, опасной магии.

Я посмотрела ему в глаза, чуть отстранившись, и увидела в лазурной глубине такое же непонимание, немой вопрос, как и прежде. Ранфер смотрел на меня, не мигая и тяжело дыша. Так же тяжело, как и я. Мы словно оба вынырнули из омута, заросшего ряской, и сейчас глядели друг на друга и не знали, что делать дальше.