Обузданный Гнев

Хех… я чувствую невыносимую боль, но… так вымотана, что даже кричать не могу. Лишь смотрю. В груди столько боли, обиды, отчаяния, ненависти и гнева, но… приходится только молчать и усмехаться несправедливости этого жестокого мира. Я — чудовище. И умираю, как чудовище.

Но неожиданно над округой прозвучал долгий протяжный крик. Именно тот, что сидел в моей душе. Именно тот, что хотела озвучить я. Откуда столь приятное на слух звучание? Прошу, покричи ещё! Мне будет приятнее умирать под такую музыку. Но нет… Титаны неожиданно остановились и, повернувшись в сторону леса, разом ушли. Даже не так. Они убежали! Все, до единого. Оставили нас… в живых. Во всяком случае, пока.

Я просто лежала на земле, не веря в то, что только что произошло. Я… я жива? Из груди вперемешку с болью вырвался придушенный смех. Он не был звонким и женственным. Скорее сдавленным, глухим с небольшой хрипотой. Но он не останавливался. В сознании появилась мысль, что, возможно, у меня нет ангела-хранителя, но дьявол точно имеется. И тот пашет за десятерых, чтоб его! Хех, видно, кому-то в Аду очень интересно, чем всё это кончится.

— К… к… командир? Вы… живы? — ослышался чей-то сдавленный голос. Парень или девушка?

— К сожаленью… — ответила я, даже не пытаясь приподняться. Так и продолжаю лежать на земле и смотреть в небо. — Кто ещё… жив?

— Первый… — отозвался один голос. Он не дрожал, но казался охрипшим. Видно, сорвался.

— Че… че… четвёртая… — сквозь рыдания произнесла девушка. — Командир, Второй, он… он… он… командир!

— Он мёртв? — спокойно спросила я. — Повезло.

— Нет! — тут же бросила девушка. — Но… но… его начали есть, и… у него нет левой ноги. Он без сознания, и… тут так много крови. Я… я не знаю, что делать.

— Только ноги? Хех, — продолжала сдавленно смеяться. — Счастливый сукин сын. Займись его раной. Перевяжи и замажь клеем, как я показывала. Случай дерьмовый, но… вдруг носатому сегодня свезёт?

Хотела встать, но стоило хотя бы шевельнуться, как острая боль раздалась абсолютно во всём теле. Даже не ясно, что именно болит. Вырвался сдавленный стон. Чёрт, так я сама не встану. И как же мне тогда быть? Стоп, а где лошади? Они вообще спаслись? Помню, что меня сшибло рукой гиганта с коня. От того практически вся левая сторона травмирована.

Поцокала языком, подзывая животное, а также позвала его по имени. Урагану должно быть также досталось. Эх… преданная скотина. Жив ли? Приблизительно со стороны двадцати метров послышалось лошадиное ржание. Причём какое-то приглушенное. Если не ошибаюсь, Ураган жив, но придавлен разлагающимся трупом одного из гигантов. Дерьмо…

— Четвёртая, остальные съедены? — спросила я, прекрасно понимая, каковы шансы того, что они выживут.

— Н… нет, — отозвалась она, и по голосу я понимала, что девушка не перестаёт рыдать. Что ж… пусть рыдает. Хоть кто-то же должен. Для меня это уже непозволительная роскошь. — П… Пятый и Третий без сознания. Но… кажется, они слишком сильно ранены. Я… не уверенна.

— Ясно, — вздохнула я и уже хотела обратиться к Первому, чтобы узнать, в каком он состоянии, но ответ ко мне сам подошёл. Над головой нависла бледная физиономия юнца, который уже даже страх не мог выражать. Он повидал Ад, как и все остальные.

— Командир, — вздохнул парень, после чего помог мне приподняться. Острая боль разом отозвалась в левом плече, рёбрах и левом колене. Но без этого никак. — Командир, вы… идти сможете?

— Хех, давай посмотрим, сопляк, — усмехнулась я, закидывая тому на плечо правую руку, после чего с рёвом наполненным болью, поднялась на одну правую ногу.

— Что… что же случилось? — почти шептал Первый. — Титаны… они… я уже думал… а потом… разве такое возможно?

— Не знаю, — улыбка стала шире. Левый глаз заплыл алым. Рана на голове кровоточила, заливая пол-лица кровью и мешая видеть. — Но с этого момента можете быть уверены, что ненароком заключили сделку с Дьяволом. Нравится вам это или нет.

— По правде сказать… — вздохнул Первый, помогая мне передвигаться. — Мне уже всё равно…

Осмотрелась.

К счастью, лошади были более-менее целы. Вскоре даже Ураган смог выбраться из заключения, и, хромая, подбежал ко мне, упираясь носом в правую ладонь. Эх… зверюга, до чего же ты умный и преданный! Конь понимал, что просто так передвигаться я не смогу, поэтому опустился на колени, позволяя мне сесть на его спину, а после поднялся, не взирая на то, что сам ранен.

Третий и Пятый также пришли в себя. Об их ранах даже не спрашивала. Оно того не стоит. Руки-ноги целы, а органы… Ну, что ж…

— Всем по коням, — устало приказала я.

— Но… Второй, он… до сих пор не пришёл в себя… — плакала Четвёртая.

— Он поедет со мной, — неожиданно произнёс Первый. — Правда не знаю, если понадобится помощь…

— Сейчас главное выбраться отсюда, — бросила я, поворачивая голову в ту сторону, куда убежали титаны. — Думаю… сейчас мы столкнёмся с теми, кто также остался в живых. Что бы там ни произошло… оно уже кончилось.

— Как думаете, — начал тихо Пятый, который всё это время молчал. По подбородку парня тонкой струйкой стекала кровь. В глазах туман и угасание воли к жизни. — Их много?

Никто не ответил на этот вопрос. Все просто занялись своими ранами, молчаливо дожидаясь «своих». Мои баллоны окончательно опустели. К левой руке с выбитыми пальцами я решила привязать намертво мечи. Вероятность того, что могу управлять рукой, — ничтожна. Но даже так — это уже что-то. Лезвия затупились от крови титанов и больше походили на стальные палки, но выбирать не из чего. Игнорируя боль, обмотала рукоять меча сверху над кулаком.

— Ну, уж нет… — смеялась я, натягивая тряпки над левой рукой и скрепляя их правой ладонью и зубами. — Мы ещё попляшем. Ещё посмотрим, кто из какого дерьма состоит. Верно, Ураган? — конь звонко фыркнул, демонстрируя свой боевой дух. — Вот и ладненько.

Хех, видок у нас, конечно, ещё тот. Все в крови, соплях и мыле. Но с каждым мгновением, стремление жить только увеличивалось. Возможно, я остальных своими ругательствами подзадориваю, а, возможно, они понимают — произошло то, чего быть не может. Мы выжили. Все мы! Да, переломаны, избиты и не целы, но живы, чёрт возьми!

— Кто-то идёт, — бросила Четвёртая. — Вижу повозки.

— Хорошо, — кивнула я, поворачиваясь в ту же сторону. — Хорошо…

Трудно сказать, что ты испытываешь, когда видишь того, кого ненавидишь всем сердцем. И трудно описать, какое испытываешь удовольствие, когда видишь его озадаченный взгляд и самое главное, безумное разочарование. Эрвин Смит был в шоке от того, что я жива. И главное, он был в шоке от того, что жив и весь мой отряд.

Я ничего не говорила и не начинала скандалы. Просто дождалась, когда их лошади нагонят нас и продолжила путь со всеми. Краем глаза заглянула в повозки. Трупы… Весь Отряд Леви мёртв. Тела обмотаны простынёй, дабы не видеть их изуродованные тела. Эрен был без сознания и лежал в такой же телеге. В эту же телегу мы поместили Второго, что так пока и не пришёл в себя.

Видела Леви. Его взгляд также говорил о многом. Он был уверен, что я мертва. Уверен! Почему? Да потому, что в руках сжимал небольшую именную нашивку с плеча моей куртки. Той самой куртки, которую я отправила в полёт, взрывая титанов. Как оказалось, эту нашивку подобрал отряд Армина. Петляя по всей территории, они каким-то образом оказались на том поле боя, где были я с моим отрядом.

Видела многих детишек, которым чудом удалось выжить. Но… ни с кем не разговаривала. Не хотела. Мой Отряд Смертников также держался от остальных стороной. Теперь их ничто не изменит. Как бы не изменилась их жизнь, а доверять они смогут только друг другу. Хорошо ли это? Плохо ли? Не знаю. Возможно, моё присутствие только разрушило их личности. Они больше никогда не будут прежними. Но… такова уж я.

Леви не скрывал своего пристального взгляда в мою строну. Я не разговаривала с ним и ясно давала понять, чтобы он держался подальше. Но тот шёл позади и изучал все мои раны и повреждения. Словно по ним пытался понять, через что мне пришлось пройти. Хочешь знать, Леви? Спроси у своего главнокомандующего! Он, кстати, также смотрел на меня так, словно увидел не то призрака, не то чудовище. И он прав. Ох, как же я упивалась тем, что он потерпел поражение!.. Мне абсолютно наплевать на смерти других. Чёрт… да мне и на свою смерть было плевать! Самое главное удовольствие — это знать, что он… проиграл.