Страница 9 из 40
В дальнем конце комнаты находится самый большой, в котором плавают единственный мужчина с десятками женщин.
Его черные волосы заплетены и украшены драгоценными камнями.
…Пират…
Он облокачивается на край бассейна, пока женщины ютятся рядом с ним. Мой взгляд переходит с одной особы на другую. У одних голые шеи и заостренные уши, у других округлые уши и скованные шеи. Еще одни рабыни.
Лениво мужчина переводит взгляд с женщин на нас.
— Что это еще? — спрашивает он, изучая меня.
— Гермио, — говорит Вейл, опустив голову, — я нашел тебе нового рекрута.
Я раздраженно сужаю взгляд на Вейла.
— Я еще ни на что не соглашался, — говорю, переводя взгляд с него на Гермио.
Мужчина в бассейне приподнимает бровь.
— Где ты его откопал? — спрашивает он Вейла.
— В таверне «Мертвый Дракон». Тратил свои последние медаки.
Теперь взгляд падает на Вейла. Как долго он наблюдал за мной там?
— М-м-м…, — Гермио сжимает губы, осматривая меня, — я «за». Дай ему форму и как следуй-ка поработай над ним. Хочу его взять уже на следующее дело.
Как следуй-ка поработай? Они говорят так, будто меня здесь вообще нет.
…Здесь происходит очень много плохих вещей…
Рука Вейла обхватывает мою выше локтя, чтобы оттащить в сторону. Его касание собственническое, словно я уже нахожусь у них в подчинении.
Я не буду чьими-то планами, и, тем более, не в их гребаном строю.
Я отмахиваюсь от руки фейри.
— Не заинтересован, — произношу я.
Человеческие женщины трутся вокруг Гермио и начинают гладить его волосы. Он наклоняет голову назад и закрывает глаза.
— Вейл не объяснил тебе условия пребывания здесь?
Я смотрю на ничего не выражающее лицо Вейла, но ничего не говорю.
Смертная дева смотрят на меня из светящейся воды с пустым взглядом, за которым ничего нет — ни страха, ни любви, ни ненависти. Она — пустой сосуд, лишенный желаний и мечтаний.
Такой беспокоящий меня вид, что я вытягиваю из себя немного магии и кормлю ею тьму, платя за вопросы теням.
…украдена с Земли…
…продана как рабыня…
…его счастье было построено на жизнях подменышей…
От их ответов мне становится плохо.
Конечно же, я знал, что смертные переправлялись сюда, но о том, как это происходит, даже подумать не мог. Теперь, после скорой гибели мамы, вид этих порабощенных, не обладающих магией женщин напоминает мне о детстве, которое я терпел.
Магия сочится сквозь меня, призывая потерять контроль. Моя жизнь до сегодняшнего момента была разрушена таким же мужчиной, как Гермио, который использует силу, чтобы раздавить всех, кто находится под ним.
Почему сильные всегда причиняют боль слабым?
Взгляд Вейла прикован ко мне, поглощая мою реакцию. Я должен отключить эмоции.
— Тот, кого сюда пригласили, — говорит Гермио, — либо уходит отсюда как брат, либо вообще не уходит.
Магия в комнате возрастает, и внезапно я чувствую на себе множество глаз фей по всей комнате и касание враждебной магии на спине. Мне угрожают в помещении, полном беззаконных фейри.
Злость и боль соприкасаются между собой внутри меня.
Никогда больше не буду слабым.
Одаривая Гермио и женщин последним беглым взглядом, я поворачиваюсь и направляюсь обратно к проходу, ведущему к выходу. По обе стороны от меня бездейственно наблюдают фейри.
Двери впереди меня с грохотом закрываются, тяжелые деревянные балки опускаются и блокируют их. Я останавливаюсь и смотрю через плечо на Гермио.
— Разблокируй двери.
Уголок его рта приподнимается.
— Мальчик без гроша из… дай угадаю, — его глаза еще раз пробегаются по мне, — Арестиса — судя по твоему ужасному виду — думает, что может противостоять мне?
Многие фейри в комнате выходят из бассейна, взволнованно дергая крыльями. Злость и тревога пробуждаются под кожей. Сила начинает течь из меня, и тусклая комната сразу же погружается во мрак.
…Да-а-а-а…
Гермио наклоняет голову.
— А это еще что? Нищий бедняга принес с собой немного магии. — И затем цокает языком. — Твое убийство будет весьма напрасным.
Магия доходит до одного из мерцающих огоньков над нами. Пульсирующий светом, он тут же затухает под тьмой, когда его проглатывают тени.
…Больше…
Еще один горячий подсвечник потухает.
Гермио машет рукой, и его люди воспринимают это за сигнал. Они направляются ко мне с магией, играющей на их коже.
— Не убивайте его сразу, — говорит Гермио, приподнимая уголок рта вверх, когда еще раз осматривает меня. — Так как он глуп и юн, я позволю ему пересмотреть свое предложение — после того, как он усвоит урок, конечно же.
Руки начинают дрожать, когда фейри ближе подступают ко мне. Некоторые из них это замечают и одаривают меня зловещей ухмылкой.
Они думают, что я их боюсь. Глупцы. Я боюсь своих собственных возможностей. Мама учила меня контролировать магию, а не владеть ею. Все, что я знаю, она либо подведет меня, либо снесет приличную часть Барбоса. Это как подбрасывание монеты.
Один из фейри Гермио хватает меня за руку.
Слишком поздно беспокоиться. Я закрываю глаза, наклоняя голову назад, и высвобождаю магию.
Это самая простая вещь в мире. Нет, это мягко сказано. Она расслабляет после того, как ты так долго держишься. Я почти вздыхаю, когда моя магия отпускает меня.
Сладкое облегчение.
Фейри, что держит меня за руку, становится первым, кого ударяет сила. У него не хватает времени закричать, когда тени обрушиваются на него. Они утаскивают его от меня и пригвождают к полу, прежде чем поглотить. Моя магия не останавливается, двигаясь волной на оставшихся фейри, стоящих вокруг меня. У нескольких хватает времени вскрикнуть, прежде чем тени поглощают и их. Какая-то отдаленная часть меня чувствует, как ломаются их кости, как распадаются их тела, как их магия разливается во тьму.
Несколько фейри достаточно храбры, чтобы ринуться на меня своей магией, и по ее мощи могу сказать, что они запускают в меня все, что имеют. Но она тщетно растворяется напротив стены моей собственной.
Мужчины и женщины, которые до сих пор находились в воде, — по-видимому те, кто был здесь в виде развлечений, а не мышц — теперь вылетают из воды, направляясь в конец комнаты к Гермио с голыми, мерцающими от воды телами.
Не рабов, — взмаливаюсь я к своей магии.
К моему удивлению, она делает то, что прошу, расходясь между смертными, в то время как поглощает все остальное.
Тьма тушит все волшебные огни и поглощает свечение, исходящее из бассейнов. В одно мгновение Вейл с ужасом наблюдает за всем, а затем нет больше Вейла — только волшебная пыль и магический след.
Тени, наконец, доходят до Гермио. Лидер Братства не выглядит уже таким царственным, когда карабкается из бассейна, поворачиваясь тогда, когда моя магия врезается в его.
На самом деле, я впечатлен, когда его силы останавливают тени на секунду. Ее не достаточно, чтобы превзойти мои, но достаточно, чтобы впечатлить какую-нибудь важную фигуру. Гермио кидает в меня волну за волной магии, которая становится все слабее с последующим броском.
Я направляюсь к нему, облаченный в свои же тени. Он припадает к земле, одетый, в чем мать родила.
— Прошу, нет, — умоляет Гермио.
Тьма желает его; она практически пускает слюни от такой сильной плоти. Под его кожей есть магия, которую моя так и жаждет коснуться, попробовать, поглотить.
Тени сходятся над Гермио со всех сторон, поглощая его. Он начинает кричать — высоким, почти женским визгом, — и затем он преждевременно обрывается.
Тьма жадна, разрывая фейри в считанные секунды. Ей недостаточно, даже близко недостаточно, чтобы насытить аппетит.
Тени зондируют выходы и не готовы остановиться. Они просачиваются в каждую трещину и щель, которую только могут найти.
Это уже слишком, сила потоками льется из меня. Моя сдержанность нахлестывает на мою собственную темную магию, и я не могу ее высвободить так, как тогда в Арестисе; она не позволяет мне.