Страница 34 из 40
Несмотря на все это, наступает время напомнить людям, почему стоит бояться Торговца.
Часть III
Пока не исчезнет тьма
Глава 22
Воссоединение
Менее года назад
Я выхожу на заднее крыльцо дома на острове Каталина. Солнце садится за Тихим океаном, освещая небо огнем.
Через сотни миль моря, которое простирается от моей собственности, можно едва различить вдали холмы Малибу.
От них в груди отдается болью.
Она где-то там; так близко, что я чувствую, что могу дотянуться до нее рукой, но и так далеко, отчего теряю надежду, что больше никогда не почувствую вновь ее кожу.
Я проявляю крылья, затем широко раскрываю их. Они впитывают последние умирающие лучи солнца.
Затем сгибаю колени и с сильным толчком вздымаю в небо.
Каждый вечер, как и всегда делаю, я лечу к отдаленным берегам Калифорнии, к дому Калли. Это стало неким ритуалом — пытаться посмотреть, насколько близко смогу подобраться к ней, прежде чем магия остановит меня.
Уже идет седьмой год. Калли больше не подросток. Теперь она может легально покупать выпивку, сигареты и играть в азартные игры. Я пропустил целый этап в ее жизни, и эта потеря выжигает во мне дыру. Сколько еще всего мне предстоит пропустить? Будет ли она сломлена и хрупка, когда смогу вновь обнять ее? Ее жизнь, словно песок в песочных часах — сыпется вниз, все больше приближая ее к смерти. От этого меня бросает в панику.
Я продолжаю лететь, наблюдая, как облака превращаются из бледно-оранжевого в ватный сладко-розовый цвет, а затем и в пыльно-лиловый. В конченом счете все цвета смешиваются на фоне одного темно-синего вечернего неба.
Когда приближаюсь к иллюзорной границе досягаемости, я вновь ожесточаюсь и готовлюсь к неприятному. Малибу находится достаточно близко, чтобы я мог различить здания, которые точками усеивают землю. Достаточно близко, чтобы ясно видеть, чего лишен.
Я не останавливаюсь и лечу вперед, ожидая момента, когда магия насильно остановит меня. И чувствую ее несколько секунд, прежде чем достигнуть магической границы. Как и всегда, я толкаюсь в нее, борясь с собственной силой.
Только в этот раз все по-другому.
Стена слабее и оказывает сопротивления намного меньше, когда я ударяю в нее кулаком. Она содрогается, отчего мое волнение становится похоже на рябь в озере.
Этого никогда не произойдет.
Воодушевленный, я ударяю еще раз. Она не поддается.
Да ладно.
Собирая всю свою силу в кулак, я ударяю вновь, очень сильно. И на этот раз стена детонирует словно бомба.
Стена взрывается, ударяя меня в грудь и откидывая назад. Пока я лечу кубарем по небу, чувствую, что семилетний долг Калли окончательно — наконец-то — выплачен.
Сполна.
Бездыханно я выравниваюсь и потираю грудь, ощущая, как остатки магии возвращаются в меня.
Милостивые боги, все закончилось.
Ожиданию конец.
Менее года назад
Я пролетаю оставшийся путь к пляжному дому Калли с бешеными ударами сердца.
Наконец-то мне удастся увидеть ее, почувствовать, вдохнуть! Не будет больше никаких мужчин и долгих, одиноких ночей.
Я беззвучно приземляюсь у нее, убирая крылья. Что-то есть в воздухе и в моих костях — магия сочится прямо из самого сердца Земли.
Тысячу раз я представлял, как возвращаюсь к ней, как сейчас, и каждую секунду полета, что привел меня сюда, ощущал агонию, будто все происходит не по-настоящему. Естественно, что после стольких лет ожиданий это еще не конец.
Я провожу пальцами по старинному терракотовому горшку с вываливающимся из него суккулентом, который стоит во внутреннем дворике. Ее дом, ее вещи… я могу касаться их! Магия прежде этого не позволяла. Мне приходилось довольствоваться обрывками информации до сегодняшнего момента. Для такого мужчины как я секретность почти убила меня.
Я вижу дом Калли в первый раз. Внутри темно, и никого нет. Осознание того, что мне придется ждать еще дольше, чтобы увидеть ее снова, приводит в бешенство. Теперь, когда долги выплачены, у меня не остается места для терпения.
Я всегда могу найти ее, но рвение будет лишним, потому что, когда дело дойдет до переутверждения пары, против меня будет работать все — особенно ее обвинения в том, что я оставил ее на целых семь лет.
Раздвижная стеклянная дверь щелкает в замке и тихо открывается, после чего я захожу внутрь.
Запах Калли сразу же ударяет в ноздри и чуть не опускает меня на колени. Как я жил без него столько лет?
Ботинки шаркают о засыпанный полом песок. Я шмыгаю его мыском; на нем прорисовываются наполовину видные следы ступней.
Калли. Моя сирена. Не может держаться далеко от океана.
В комнате слышны тяжелые шаги, когда я прохожу через гостиную. Затем поднимаю пустую бутылку вина и читаю марку. Эрмитаж. Я едва не свищу. Дорогое удовольствие.
Я достаточно слышал о Калли, чтобы знать, что она пьет не только вино. Виски — другое ее предпочтение алкоголя, и, если информация верна, — а она почти всегда верна — Калли наслаждается выпивкой намного чаще нормы.
Я кладу бутылку обратно и иду на кухню, проводя пальцами по кафельной потрескавшейся столешнице. Мой взгляд поднимается от стертых деревянных полов до блеклых шкафов. Калли потратила прилично денежек на покупку дома в Малибу и до сих пор, судя по тому, как он выглядит, даже ничего в нем не изменила.
Я подхожу к пробковой доске рядом с холодильником, на которой прикреплены несколько записок. Большинство с номерами, а одна со смеющимся нарисованным членом и подписью «Темпер» в уголке.
Уходя с кухни, я направляюсь в коридор. На стенах нет тех обычных фото, что есть у большинства людей. Ни одного семейного портрета — неудивительно, — но нет даже фото с друзьями.
Почему?
Но больше всего с тревогой я отмечаю то, что безделушки, которые мы собирали по всему миру и которые давно занимали всю ее комнату в общежитии, отсутствуют.
А теперь вопрос: их нет, потому что Калли все еще злится на меня или потому что ей все равно?
Хоть бы не равнодушие. Я могу ужиться с чем угодно, но не с ним.
Единственное, что висит на стенах, это некоторые акварели кораллов и резная деревянная рыба; вседоступное дерьмо, которое можно купить в любом магазине.
Я прохожу в ее гостевую ванную, затем в другую комнату, которая выглядит либо как гостевая, либо как обычное место для хранения вещей. Заплатив тьме немного волшебством, я жду, позволяя им сплетничать о доме и его собственнике.
…пьет в тяжкое время…
…отчаянные вечеринки…
…говорит во сне о потерянной любви…
…несколько мужчин оставались на ночь…
Обжигающая волна ревности омывает меня от последних слов. И вот я, мужчина, который известен своими навыками в постели среди женщин в Потустороннем мире, теперь разорвался надвое от того, что со стороны столкнулся с подобной ситуацией.
Больше ни одна мужская особь, кроме меня, не согреет ее постель.
Кстати говоря… впереди показывается спальня Калли. Даже от одного вида двери, крылья начинают трепетать. Я захожу внутрь и с любопытством осматриваю внутреннюю обстановку. Везде, куда ни гляну, вижу кусочек моря: стены, исписанные морскими пейзажами; спиральная раковина, лежащая на прикроватной тумбочке; вазы, наполненные морскими стеклышками — так как она не может жить в море, Калли принесла его сюда. Тут даже стоит морской запах соли и водорослей.
Я прохожу по комнате, скользя пальцами по переплетам романов, что стоят в беленых книжных полках.
Только когда я подхожу к стулу, вижу то, что Калли не принадлежит. Я подбираю раздражающий кусок ткани, который был перекинут через спинку стула, и подношу к носу.
Вдыхая запах, я корчу лицо и сжимаю ткань в кулаке еще сильнее.