Страница 14 из 40
Она проводит рукой по моей груди.
— Что заставляет тебя думать, что я не такая?
Я ловлю ее запястье и провожу большим пальцем по королевскому клейму на ее коже. Полумесяц выглядит нелепо — выжженным на красной плоти.
— Скажи мне, — задаю я вопрос, изучая клеймо, — ты бы предложила мне себя, если не принадлежала бы короне?
Женщина подается вперед.
— Скажи мне, ты бы сидел здесь, ожидая битвы, если бы не принадлежал короне?
Я высвобождаю ее руку и внимательно смотрю на нее. У нее язык острее, чем у некоторых фейри, которых знаю, но ее черты едва ему под стать. Широкие глаза, сердцевидная форма лица и гладкая, цвета слоновой кости кожа, обрамленное ярко-рыжими волосами. Очень милое личико, очень красивое, невинное лицо.
— Справедливо, — отмечаю я.
Я смотрю на нее еще немного. Она возбуждает во мне любопытство. Хотя я и провел годы, спасая смертных, мне никогда не приходилось разговаривать с одним из них. А теперь вот, сижу, удивленный тем, что эта женщина действительно может привлечь мое внимание своей речью.
Принимая решение, я киваю уже на пустое место рядом с собой.
— Не хочешь присоединиться?
В ответ смертная начинает садиться мне на колени.
— Нет.
Я, может, хочу только поговорить с этой человеческой женщиной, но не желаю, чтобы она трогала меня. Не хочу, чтобы никакой человек не трогал меня. Кроме одной…
Циничная улыбка почти скользит по полуобразованной мысли; по-видимому, я храню себя для смертной невесты. Как эксцентрично.
Женщина все-таки усаживается напротив меня и хватает рядом стоящий эль, который оставил один из солдат. Она поглядывает на меня, пока делает глоток.
— Откуда ты? — спрашиваю ее, заостряя взгляд.
Женщина ставит напиток на стол.
— Ты действительно хочешь поговорить? — Она выглядит удивленной.
— Если желаешь что-то иное… — Я указываю вокруг себя, где осталось еще несколько солдат. Я уверен, кто-то согласится на то, что она предлагает.
Ее взгляд пробегается по комнате, прежде чем вернуться ко мне.
— О чем ты хочешь поговорить?
— Ты же развлекаешь. Вот и скажи мне.
Я буду засранцем. Мне плевать. Не так я рассчитывал провести последнюю ночь здесь.
— К всевозможному удивлению, мне не платят за разговоры, — говорит она.
— Тебе ни за что не платят. — Еще один хамский комментарий, но он также и правдив.
Ее глаза сужаются.
— Как твой ч…?
— Скучно, — прерываю я ее.
Женщина выглядит оскорбленной. Хрупкое человеческое эго.
— Как ты стала рабом? — интересуюсь я.
— Меня похитили, когда я была ребенком. — Так она подменыш.
— А затем?
— … А затем я была воспитана, чтобы ублажать фейри.
…Ложь…
Я сужаю взгляд.
— Нет, не была.
Она мнется.
— Нет, — соглашается женщина. — Не была. Хозяйка учила меня всем вещам, которым не учат рабов
— Так как ты тут оказалась? — интересуюсь я.
— Хозяйка умерла, не освободив меня. Когда ее имущество выставили на аукцион, меня продали короне, и вот я здесь.
Она приподнимает брови, увидев мой военный обруч.
— Награжденный солдат. Что ты сделал, чтобы получить браслет?
Далеко на вражеской территории ослепительный свет сжигал мне глаза. Кровь лилась из множества ран. Я был окружен со всех сторон. Магия выливалась из меня, пожирая врага, таща в ночь то, что раньше принадлежало дню.
Я делаю глоток эля.
— Убивал тех, кого просили.
Она изучает мое лицо.
— Так ты встречался с королем?
Я пялюсь в кружку.
— Он был далеко, когда меня награждали. — По крайне мере, мне так сказала правая рука короля, когда тот и не-король вручили мне бронзовый браслет. Скорее всего, Галлегар либо спал у себя в гареме, либо убивал невиновных. Можно лишь гадать, что ему нравится больше.
Рука сжимает кружку из-за воспоминаний. Я был уже готов прикончить его. Как часто хоть какому-нибудь солдату дается такая возможность?
Женщина откидывается на спинку сиденья.
— Хм. — Она смотрит на клейменую кожу. — Я видела его однажды. — А затем смотрит на меня. — Он был ужасно похож на тебя.
Доверился человеку быть замеченным.
Я расслабляюсь, становясь вялым.
— Тогда он, должно быть, тот еще привлекательный дьявол.
Она медленно кивает, и взгляд ее устремляется куда-то в пространство.
— Да. Но в его чертах было нечто жестокое. Что-то в его глазах и устах. — Женщина подносит руку к своей челюсти, отвлеченно пробегаясь пальцами по ее краю. — Можно было сказать, что он тот, кто любит убивать. — Она моргает, возвращаясь в настоящее. — Не как ты.
Я приподнимаю бровь.
— И что это должно значить?
Ее глаза слишком проницательны.
— Я повстречала достаточно солдат, чтобы различать тех, кто любит бойню, а кто просто терпит ее… или я ошибаюсь на твой счет?
Не ошибается, и тот факт, что смертная может читать меня так хорошо, потрясает. Либо мне нужно больше работать над контролем эмоций, либо она более наблюдательна и умна, чем я ранее оценил ее.
Музыка и смех снаружи затихают. Я отворачиваюсь от человеческой женщины, вздергивая головой, чтобы получше слышать. Проходят секунды, и начинаются крики.
Стул со скрежетом отодвигается назад, когда я встаю, высвобождая меч.
— Что происходит? — спрашивает женщина.
Другие солдаты в палатке оглядываются вокруг, ощущая что-то в воздухе. Я скармливаю немного магии тьме.
…враг…
…среди вас…
Дерьмо.
— Западня! — кто-то кричит снаружи секундой позже.
Без оглядки я пулей вылетаю из обеденной. Солдаты Ночи копошатся вокруг меня, хватаясь за оружия, а среди них, словно волна, двигаются феи в золотой униформе.
Солдаты Дня.
У меня нет времени надевать броню. Все, что у меня сейчас есть, это меч в руке.
Я прыгаю в воздух, присоединяясь к битве, и взмахиваю мечом, рассекая им врага. Они повсюду, вокруг нас и над нами, поджигая палатки и вырубая ничего не подозревающих ночных солдат.
— Десмонд! — голос Малаки исходит откуда-то сверху слева.
Услышав свое настоящее имя, я быстро нахожу друга глазами.
Я смотрю на Малаки, но взору попадается солнце. Пока не отвожу от него взгляда, свет тускнеет достаточно, чтобы я мог разглядеть яркую золотую броню солдата Дня. Он нападает на меня сверху, а оружие уже рассекает воздух надо мной.
Нет времени блокировать атаку. Если я ничего не сделаю, то буду покойником. Не будет ни мести, ни пары, ни завтра. Только то, что приходит после смерти фейри.
Как только я собираюсь растаять во тьме, тень сбивает меня в сторону.
От неожиданности крылья складываются, и я падаю вниз. Я восстанавливаюсь за несколько секунд, и после вижу то, что превращает кровь в лед. На месте, где я был ранее, теперь Малаки.
Его рука поднята, блокируя большую часть удара предплечьем, но лезвие врага все еще впивается ему в лицо, так глубоко, что может задеть что-то важное.
На долю секунды мир затихает.
Мой друг, мой горячо любимый друг. Он защищал мой секрет от мира, и теперь принял меч на себя.
Я воплю, рассекая тишину.
Тьма выплескивается из меня, поглощая врагов и затопляя рассвет тенями. С усилием я укрощаю и загоняю магию внутрь себя, прежде чем ближайшие солдаты смогли сделать что-то, нежели озадаченно все лицезреть. Никто не знает, каков на самом деле охват моей силы.
Крылья Малаки складываются, и тот начинает падать с неба. Магия бушует в моих венах, пока лечу навстречу ему, и едва могут дышать через боль, что отдается в груди. Я сближаю дистанцию между нами и ловлю его.
— Поймал, друг, — произношу я.
Его лицо — смесь мяса и крови. Одного глаза нет, другой расфокусирован.
Я смотрю в небо в тот момент, когда вижу яркого дневного солдата, смотрящего беспристрастно на меня, отчего мои руки еще сильнее сжимают Малаки.
Обдумав, солдат поворачивается ко мне спиной и продолжает бой в воздухе.