Ковчег

Монк, басист «Kwon», «Broken Flowers»

Я уезжал на все лето в Прибалтику к родственникам. Вернулся и сразу отправился в «Холеру». А там замок. Я еще подумал, что за ремонт такой, который длится почти три месяца. Ну а вечером я пересекся с Линдой, и она сказала, что «Холеру» закрыли. Все, что я мог сказать: «А как же все мы?» Потому что, если честно, кроме как в «Холере» нам места не было нигде. Мы были не нужны никому, кроме друг друга.

Вадим «Лимон» К.

Ну, представь себе, ты крутой сукин сын, вокруг тебя куча других крутых сукиных детей, и все это замешано на телках, алкоголе и рок-н-ролле. Ты варишься в этом два года, а потом у тебя все это отнимают. И ты встаешь перед зеркалом, а оттуда на тебя смотрит прыщавое чмо, и никакая футболка «White Snake» и новые джинсы не могут изменить этого факта. Потому что так и было. За стенами «Холеры» я был мелким прыщавым чмом. Да и почти все мы. Старшеклассники или студенты начальных курсов… Черт, а мы-то думали, что мы титаны рок-н-ролла. Это был реальный облом.

Илья «Игги» Сабиров

Я узнал о закрытии клуба от Луча, басиста «дигризов». И очень хорошо помню, как вышел и понял, что мне просто некуда идти. Вообще. Свой дом я ненавидел. Свою школу я ненавидел. Свой город я ненавидел. И вдруг оказалось, что ничего другого у меня и нет.

Вышло так, что взрослые дяденьки и тетеньки, такие, как я сейчас, сказали нам: «Стоять! Вот это реальный мир, и никуда вы от него не сбежите!» Конечно, так оно и было. Мы проснулись. Только иногда лучше не быть правым, а тот сон был лучше всего, что я потом увидел за всю свою жизнь.

Александр «Морис Моррис», басист «Моррисон Тринити»

Дело было не просто в закрытии клуба. «Холера» была нашей основной, а чаще всего и единственной площадкой. Иногда концерты проводились в других местах, типа ДК железнодорожников, актового зала в Строительном институте и так далее. Но все это были разовые акции, и нам были не очень рады на тех площадках. То, чтобы было принято в «Холере», мягко говоря, выпадало за рамки представления несопричастных людей о том, что должно происходить на концертах и как должны выглядеть слушатели.

Два года «Holly Holler» был в прямом смысле домом для большинства городских групп. И когда клуб закрыли, оказалось, что им некуда идти. Группы стали распадаться одна за другой. Уже к зиме из обоймы «Холеры» развалилось команд десять, не меньше. Людям просто негде было играть, негде было быть услышанными.

Вместе с «Холерой» ушла определенная эпоха вознесенского андеграунда. И с тех пор ничего подобного здесь уже не было. Вознесенск стал обычным провинциальным городом конца XX века.

Ф.К., в 90-х – совладелец «Holly Holler»

Обычная история по тем временам. Деньги, которые я дал Максу на его клуб, были не совсем мои. Они были частью, скажем так, суммы, которую мне отдал на хранение один знакомый из Вичуги. Потом этого знакомого завалили. И я, естественно, подумал, что деньги можно будет не отдавать. Но оказалось, не один я такой умный. Однажды о деньгах вспомнили парни, которые, скажем так, помимо малиновых пиджаков имели в гардеробе неплохие кителя с серьезными погонами. Короче, с такими не поспоришь. Я вынужден был скинуть активы, в том числе клуб Макса, чтобы вернуть долг. А самому мне потом полгода пришлось прятаться по знакомым. Так что дело было не в Максе. Так легли карты, вот и все.

Петр Лучинин, басист «10 Дигризли»

Тогда же, к собственному удивлению, я обнаружил свою фамилию в списках принятых на истфак ВГУ. Ной поступил туда же на филфак. Ирония в том, что ни история, ни филология нас не интересовали. Но нам не хотелось в армию, а поскольку оба мы были здоровые, как быки, и у нас не было денег отмазаться от призыва, единственным способом сделать это законно являлось получение высшего образования.

Но тогда факт поступления никаких особенных эмоций у меня лично не вызвал. Я уже знал о том, что «Холера» больше не откроется и плохо представлял себе, что будет дальше с «дигризами». Кама и Боров были не просто гитаристом и драммером. Они делали звук группы. Без них пытаться делать что-то в том же ключе было немыслимо. Я все время думал только об этом, о том, как же мы будем играть дальше? Я еще не понимал, что «10 Дигризли» уже нет.

Глеб Боровков, барабанщик «10 Дигризли»

Мы успели записать на радио три песни. Но где эта запись теперь, я не знаю. У нас у каждого было по кассете, а у Луча еще и бобины с записью. Кажется… Но вообще-то все получилось хуже, чем мы думали. Опыта записи у нас не было. И мы не смогли передать того драйва, который был на наших живых выступлениях. К тому же чувак с радио, который все это сводил, сидел на долбанном АОR-е. Запись получилась слишком гладкой, слишком карамельной. Если судить о «дигризах», то я бы посоветовал самые дерьмовые концертные записи, а не это карамельное убожество.

Максим Holler, хозяин «Holly Holler»

Я пил как бешенный, это факт. Я слишком много вложил в клуб, практически не вылезал оттуда. И вот у меня его отнимали.

Кажется, я смог просохнуть только к середине августа. И тогда мне пришла в голову мысль: «Черт побери, нельзя, чтобы это закончилось вот так. Это же рок-н-ролл! Надо грохнуть так, чтобы эхо хватило на несколько лет».

Тогда я нашел Линду, которая всегда все и обо всех знала, и сказал, что хочу напоследок провести фестиваль. К слову, если бы не Линда, все могло бы накрыться медным тазом. Она очень помогла с организацией «Last Holler». Абсолютно бескорыстно.

Карина Фадеева, в 90-х – студентка Вознесенского художественного училища им. Васнецова

Я не была завсегдатаем «Холеры». Большая часть музыки, которая там звучала, была слишком экстремальной. Я ходила на выступления определенных групп. Ну и как-то так сложилось, что ребята из «Холеры» иногда обращались к ВХУшникам с просьбой нарисовать афиши. В том числе и ко мне. Это было интересно, и я почти всегда соглашалась. К сожалению, у меня лично ни одной из тех афиш не сохранилось. Как-то даже и мысли не возникало их сохранять.

И вот однажды Линда пришла и попросила меня нарисовать афиши для фестиваля «Last Holler». Я спросила, почему «последний крик»? И вот, она сказала мне, что клуб закрывается. Точно помню, что это было в конце лета, занятия еще не начались, так что у меня было полно времени. Я нарисовала то ли пять, то ли шесть афиш. Максим, владелец клуба, даже предлагал мне за это какие-то деньги, но я, конечно, не взяла. Не могу сказать, что «Холера» была моей жизнью, но какой-то важной ее составляющей – однозначно. Так что брать за это деньги, не знаю…

Часть из нарисованных мною афиш отксерокопировали и развесили по всему городу. Насколько я понимаю, многие из тех, кто бывал в «Holly Holler», узнали о его закрытии именно из них. Не очень уверена, что это можно считать заслугой. Получилось так, что я стала тем самым дурным вестником.

Кирилл «Муха» Царев

Три месяца мы тупо шлялись с Ди по городу. Самое унылое лето на моей памяти. Денег, чтобы свалить куда-то, не было. У нас в принципе никогда не было денег. Тусовка либо расползлась из города, либо делала то же самое: шлялась без всякой цели. Короче говоря, это были три пустых месяца, скучных, тоскливых, беспонтовых. По сути, все эти три месяца мы просто ждали, когда откроется «Холера» и все будет так, как должно быть.

А потом Ди увидела на столбе афишу. Издали можно было определить, что это кто-то из наших, потому что это была хренового качества ксерокопия рукописной афиши. Сначала мы обрадовались: хоть какое-то событие этим летом! А потом прочитали – и до нас дошло.