Страница 1 из 28

Место под названием «Свобода»

Фоллетт Кен

Кен Фоллетт

Ken Follett

A Place Called Freedom

Посвящается памяти Джона Смита

Мне пришлось много заниматься садоводством, когда я только переехал в особняк Хай Глен, и вот как получилось, что я сумел найти тот железный ошейник.

Дом сильно обветшал, а сад буйно и беспорядочно разросся. Полубезумная старая леди, прожившая здесь до меня двадцать лет, ни разу не удосужилась хотя бы покрасить стены фасада. Она умерла, и я приобрел усадьбу у ее сына, владевшего автосалоном фирмы «Тойота» в Киркберне, ближайшем городке, расположенном в пятидесяти милях от Хай Глена.

Вам может показаться странным, зачем человеку понадобилось покупать запущенный старый особняк в пустынной местности, где больше не живет никто в радиусе пятидесяти миль. Но я поистине влюблен в эту долину. В здешних лесах бродят непуганые олени, а на вершине горной гряды вьют гнезда орлы. Работая в саду, я значительную часть времени проводил в праздности, стоя, опершись на лопату и любуясь сине-зелеными склонами гор.

Но и покопаться в земле мне довелось изрядно. Я решил посадить кусты вокруг отхожего места. Это далеко не радующая глаз постройка, обшитая грубыми досками, лишенная даже окон, и мне захотелось скрыть ее зарослями кустарника. Роя траншею для живой изгороди, я наткнулся на ящик.

Он оказался не слишком велик. В подобные ящики обычно помещается дюжина бутылок хорошего вина. И внешне он не был ничем примечателен: простые, не покрытые лаком деревянные планки, скрепленные проржавевшими гвоздями. Лезвием своей лопаты я сломал крышку.

Внутри обнаружились два предмета.

Одним из них была большая старинная книга. Меня ее вид привел в радостное предвосхищение. Вдруг это древняя семейная библия с интригующей историей, написанной от руки на форзаце, – даты рождений, бракосочетаний и смертей тех людей, которые жили в моем нынешнем доме сто лет тому назад? Однако меня подстерегало горькое разочарование. Стоило мне открыть обложку, как я увидел, что страницы раскисли и стерлись. Невозможно стало разобрать ни единого слова.

Другим предметом, извлеченным мной из ящика, стала клеенчатая сумка. Она тоже насквозь сгнила и буквально рассыпалась, как только я взял ее садовничьими перчатками. В развалившейся сумке лежало железное кольцо диаметром примерно в шесть дюймов. Кольцо потускнело и достаточно сильно пострадало от времени, но клеенка все же уберегла его от сколько-нибудь значительного повреждения ржавчиной.

Выглядело оно грубо сработанным. Вероятно, кольцо было изделием простого деревенского кузнеца. Мне поначалу показалось, что это какая-то часть телеги или плуга. Но в таком случае зачем кому-то понадобилось так тщательно хранить ее в клеенке? Кроме того, кольцо не было полностью замкнутым и сильно погнулось. И я поневоле стал видеть в нем ошейник, который вынудили носить заключенного. Когда невольник сбежал, он сначала с помощью какого-то инструмента сломал кольцо, а потом погнул, чтобы снять.

Я принес этот предмет в дом и принялся очищать его вручную. Но работа продвигалась слишком медленно, и мне пришло в голову погрузить кольцо на ночь в патентованную жидкость против ржавчины, чтобы снова попытаться следующим утром. Теперь по мере того, как я полировал железо с помощью лоскута грубой ткани, стала отчетливо проступать надпись.

Она была выгравирована старомодными буквами с затейливыми завитками, и мне потребовалось некоторое время, чтобы разобрать текст. Вот что он гласил:

«Этот мужчина является частной собственностью сэра Джорджа Джеймиссона из Файфа. 1767 г. н. э.».

Кольцо и сейчас лежит на моем письменном столе рядом с компьютером. Я использую его как пресс-папье. Я частенько беру его и начинаю крутить в пальцах, вновь и вновь перечитывая надпись. Если бы железный ошейник умел говорить, думаю я в такие минуты про себя, какую историю он смог бы нам поведать?

Часть I. Шотландия

Глава первая

Снег увенчал вершины гор Хай Глен и лежал среди поросших лесами склонов жемчужными пятнами, напоминавшими ювелирные украшения под вырезом платья из зеленого шелка. В самой низкой части долины стремительный речной поток прокладывал себе путь мимо покрытых ледяной коркой обломков скал. Злобный ветер с завыванием нес сюда со стороны Северного моря то град, то смесь снега с дождем.

Утром по пути в церковь близнецы по фамилии Макэш – Малакай и Эстер – следовали зигзагу тропы вдоль восточного склона холма, спускавшегося в долину. Малакай, известный под прозвищем Мак, носил клетчатую кепку и бриджи из твида, но его остававшиеся обнаженными ниже коленей ноги, как и ступни без носков, сильно замерзли в деревянных башмаках-сабо. Но он был молод, в нем играла горячая кровь, и потому едва ли вообще замечал холод.

Они избрали не самую короткую дорогу до церкви, но Хай Глен всегда завораживал и притягивал к себе Мака. Высокие, крутые горы, тихие, загадочные леса и веселое журчание бегущей воды создавали пейзаж, радовавший его душу. Он уже успел пронаблюдать, как пара орлов выкормила здесь три выводка птенцов. Подобно орлам, он тоже тайком от хозяев этой земли ловил лососей в кишевшей ими реке. И перенимал повадки оленей, прятавшихся среди деревьев, застыв в беззвучной неподвижности, стоило появиться егерям.

Землевладелицей была женщина – леди Хэллим, вдова, имевшая дочь. А вот территория у самой дальней части горного хребта принадлежала сэру Джорджу Джеймиссону, и там все выглядело совершенно иначе, словно в каком-то другом мире. Инженеры пробили огромные дыры в склоне горы. Рукотворные пирамиды шлака обезобразили вид долины. Массивные крытые телеги с углем бороздили грязную дорогу. А река почернела от пыли. Именно там и жили близнецы в деревне, называвшейся Хьюк и образованной длинным рядом приземистых каменных домов, постепенно взбиравшихся вверх, как ступени лестницы.

Брат и сестра являли собой мужской и женский варианты одного и того же образа. У обоих были светлые волосы, всегда чуть потемневшие от угольной пыли, и поразительно красивые бледно-зеленые глаза. Оба отличались невысоким ростом и широкими спинами с хорошо развитой мускулатурой рук и ног. Оба имели упрямые и своенравные характеры.

Споры между собой они унаследовали как семейную традицию. Их отец всегда слыл непримиримым инакомыслящим, не желавшим подчиняться ни правительству, ни церкви, ни какой-либо другой власти. Мать до замужества работала на леди Хэллим и, как многие приближенные к господам слуги, причисляла себя к высшему общественному классу. Одной особенно суровой зимой, когда шахта на месяц закрылась после взрыва, отец умер от черной чахотки – силикоза, погубившего стольких углекопов. Мама заболела воспалением легких и последовала за ним в могилу через несколько недель. Но споры продолжались и происходили обычно субботними вечерами в заведении миссис Уейгел – единственном месте в Хьюке, напоминавшем настоящую таверну.

Прислуга из усадьбы и мелкие окрестные фермеры продолжали поддерживать точку зрения их мамы. Они утверждали, что власть дана королю самим богом и потому людям следовало быть покорными ему. А вот шахтеры успели поднабраться новых идей. Джон Локк и другие философы настаивали: источником любой власти может быть только добровольный выбор народа. Эту теорию разделял и Мак.

Очень немногие в шахтерских семьях Хьюка умели читать, но матушка Мака была грамотной, и он убедил ее обучить его. Она дала домашнее образование обоим своим детям вопреки ворчанию мужа, что она не по одежке протягивает ножки, замахиваясь на привилегию, недоступную людям, ее окружавшим. У миссис Уейгел Мака неизменно просили читать вслух газеты «Таймс», «Эдинбургский вестник» и политические издания вроде радикального журнала «Северный британец». Газеты всегда были недельной, а то и месячной давности, но мужчины и женщины из деревни с живым интересом слушали длинные речи, изложенные дословно, сатирические обличения, репортажи о забастовках, маршах протеста и бунтах.