Страница 9 из 29
Кузина тронула волосы. Мазнула своим запястьем по губам. Покусала их. И надавила на ручку.
Ага… а инквизитор не дурак, закрылся. Причем не только на задвижку, но и пару заклятий повесил, вижу, расползлись по двери пауками… а ночь все интересней и интересней.
Кузина мучила ручку. Дверь держалась.
А я ждала продолжения, сглатывая слюну… Это что, я теперь на всех людей реагировать так стану? Или это только ночной рефлекс? Надо будет поэкспериментировать…
Кузина наконец сообразила постучать. И еще раз. И ногой… вот же, а упорства ей не занимать. Еще бы в мирных целях…
Ей открыли.
– Что случилось? – поинтересовался Диттер.
А без одежды он ничего. Тощеват. Жилист.
Но при этом сложен гармонично. И встрепанный такой после сна, измятый… теплый… Я торопливо мазнула ладонью по лицу. Твою ж…
– Случилось, – всхлипнула кузина, поспешно падая на обнаженную мужскую грудь. Правда, маневр не совсем удался, поскольку реакцией дознаватель обладал отменной и успел сделать шаг назад. Упасть кузине он не позволил, подхватил под локотки и втянул в комнату.
Эй, так не интересно…
А с другой стороны, приоткрытая дверь – это почти приглашение. И грех им не воспользоваться, тем паче, чую, что мое присутствие для дознавателя тайной не осталось. Впрочем… я ведь не прячусь, а что гуляю по потолку, так мало у кого какие странности. Правда, прежде чем войти, я соскользнула на пол и прибрала флакончик. Утром в лаборатории посмотрю, что за гадость такая. Тоже мне… соблазнительница.
Дом помог. Дверь отворилась беззвучно, и даже сквозняк, который мог бы выдать, не скользнул по ногам. А там уже знакомый маневр. Стена. Потолок. Надо же… а Диттеру отвели вполне приличные покои. Определенно, глянулся он старику.
– Это было так ужасно… так… – соблазнительницу устроили на софе.
Она сидела, как-то хитро выкрутившись, отчего короткий пеньюар стал еще короче. Бретельки опасно натянулись, край сполз, и пышная грудь вздымалась… а взгляд у Диттера к этой груди прикован. К родинке…
У меня похожая имеется, что интересно, на том же месте… Плевать.
– И теперь вы понимаете…
Белые ноги. Кружевной край чулок. Пот на смуглом лбу дознавателя… и взгляд плывет… плывет взгляд.
– …как тяжело одинокой девушке, за которую некому заступиться…
И подвинулась чуть ближе.
Протянула руку, коснувшись щеки инквизитора… этак она его изнасилует самым циничным образом. И не то чтобы мне было так уж жаль, в чужую жизнь я не лезу, но… сдается мне, что эта вот страсть, с которой он борется – борется, я вижу – слегка искусственного происхождения. А если я чего не люблю, так это подчиняющих зелий во всем их многообразии.
Когда кузина потянулась, явно желая приступить к активным действиям, я не выдержала.
– Бу, – сказала я, отпуская потолок.
Тело двигалось… легко двигалось. Кувырок в воздухе. Легчайшее касание пола пальцами и… Кузина отшатнулась. Орать не стала, уже хорошо… опыта набирается?
А Диттер моргнул и взгляд перевел. На меня… такой вот затуманенный, одурманенный взгляд…
– Я. – Я широко улыбнулась, только теперь вид клыков не произвел на кузину впечатления.
– И хорошо… – сказала она, ткнув в дознавателя пальцем. – Упокой ее. Видишь, она опасна…
Я? Да я при всей стервозности своего характера, во многом воспитанного дорогими родичами, никого никогда не убивала… а тут…
Белое облако возникло на ладони Диттера… и истаяло.
– Упокой, – нахмурившись, повторила кузина. И подскочив, обняла несчастного. Вот… а если у него сердце не выдержит? Или еще что… люди такие слабые, а этот и вовсе дефективным достался. Послали, кого не жалко, мне теперь переживай. Если штатный дознаватель скопытится, потом доказывай, что не по твоей вине…
– Разве ты не видишь? Она опасна… она нам мешает… мы будем вместе до конца жизни…
От подобной перспективы меня передернуло. И не только меня.
Диттер разжал губы и тихо произнес:
– Бегите… не уверен… что… справлюсь…
Бежать? Да Гретхен Вирхдаммтервег никогда и ни от кого не бегала. Я поступила проще. Шаг. Камин. И бронзовая статуэтка Плясуньи, на лице которой мне привиделась язвительная усмешка. Шаг. И затылок кузины.
Била я аккуратно: дура, но все равно родственница, да и уголовный кодекс опять же… Главное, что эта интриганка, чтоб ее, и глазом моргнуть не успела. Инквизитор моргнуть успел, но и только.
Потом извинюсь. Когда в себя придет… Если придет. Все-таки какой-то он хилый… но увесистый, никак кости тяжелые. Я оттащила Диттера в спальню и принюхалась.
Кровушка, мать ее. Сладкий терпкий аромат, настраивающий на весьма определенные мысли. Рот опять наполнился слюной. Вот же… слюну я сплюнула в фарфоровую вазу на редкость уродливого вида. Историческая ценность, чтоб ее…
Весь этот дом теперь одна большая историческая ценность… а вот на туалетном столике громоздились разного рода склянки. Что еще? Пошарпанный кофр за креслом… как его только не убрали? В гардеробной – пара костюмов, рубашки… белье нижнее крепко ношенное. Носки. Подтяжки для носок… ничего в общем-то интересного…
Я поморщилась. Не то чтобы я рассчитывала обнаружить что-то такое… но гость изрядно утратил загадочности. Вернувшись в спальню, я склонилась над телом. Живой. Сердечко стучит. А вот запах крови поутратил прежнюю сладость, теперь в нем чуялась весьма характерная горчинка. Болеть изволят… и надо, надо будет пригласить целителя, пусть глянет.
Дышал он ровно. А вот в груди клекотало… легкие, стало быть… ага, вон и платок со следами крови обнаружился. Его я сунула в карман – по крови знающий человек многое сказать способен. Мне почему-то казалось, что диагноз Диттеру известен, как и прогнозы, но делиться знанием он не захочет. Люди вроде него отличаются редкостным, порой просто-таки иррациональным упрямством.
Поцеловав инквизитора в лоб – не удержалась, признаюсь, – я перевернула его на живот и стянула запястья шнуром. Подумала, и ноги тоже стянула. А поверх кинула дымку темных пут. Так оно всяко надежней… а то мало ли, что в замороченную головушку взбредет. Как выветрится, отпущу…
Если выветрится.
Эту подлую мыслишку я отогнала: не знаю, на что рассчитывала сестрица, но приворотных зелий А-класса не так уж и много в современном мире.
Сестрицу я тоже связала. Благо портьеры старые, шнуров в них, формирующих правильный облик, хватит на всех родственничков…
И заклятье кинула. Тоже на всякий случай. Рот заткнула. Носком Диттера… а что, хороший, качественный, не простыни же в самом деле портить из-за этакой мелочи… прикрыла пледиком. Не из любви, но пеньюарчик мой несколько сбился, а потому вид у кузины был чересчур уж вызывающим.
Будем считать, что я о девичьей скромности беспокоюсь. Или о моральном облике дознавателя. И вообще…
Полог тишины получился подозрительно легко. И вообще сила стала тише, послушней. Она больше не стремилась выплеснуться, разрушая хрупкие контуры новорожденного заклинания… Красота.
Дверь я заперла на ключ. Вернулась к себе. Переоделась. А то ведь тоже… вид не тот… и пусть стыдливостью я никогда не страдала, но в лаборатории пеньюарам не место.
На рабочий костюм мой никто не покусился. Серенький. Невзрачненький. И парой-тройкой пятен украшен. И давно пора бы новый заказать, но я к этому привыкла. Зачарованная ткань пообмялась, утратила исходную жесткость, которая в первое время здорово меня раздражала.
Запахи… Дыма. И серы. И трав.
Я прижала костюм к лицу. Все хорошо… я ведь жива? Жива, в какой-то мере… и как надолго? Почему именно я? Не отец, не мать, не бабушка, в конце-то концов… а я… последняя из рода? В этом ли дело? Если так, то воскрешение лишено смысла, поскольку детей у меня точно не будет. Плясунья властвует над смертью, но бледноликая сестра ее крепко держит в руках нити жизни. И ночным созданиям…
Так, не хватало расплакаться. Вирхдаммтервег не плачут. И вообще у меня дело есть.
Глава 6
Черный флакон с плотной пробкой, которую украшало два знака силы. Сердце и разум. Очень интересно и… кажется, я знаю, в чем дело.