Страница 53 из 62
— Вера стоит подвигов. Ради Владык можно подняться над смертью и болью. Что я и делаю. Ради СВОЕЙ веры.
Используя шпагу, как трость, Килиан поднялся на ноги и проковылял к поверженному противнику. Тот уже не пытался ни сражаться, ни даже стоять на ногах. Грозный правитель огромной империи превратился в одышливого слепого старика.
— Я проиграл, — выговорил он. Без ненависти, без страха. С достоинством.
— Да, — подтвердил Килиан, — Ты проиграл. Шах и мат. Прощай, Мустафа.
Удар шпаги закончил дело. Где стояли двое, остался один.
Тяжело налегая на клинок, Килиан направился вперед. К лифту. Нужно было возвращаться вниз. Лана и Тэрл ждали его возвращения. К тому же Лана смогла бы оказать ему медицинскую помощь.
Он нажал на кнопку верхнего этажа.
Привалившись к стене, ученый наблюдал, как на табло сменяют друг друга Дозакатные цифры. Он знал, что они значат. Пятый этаж. Седьмой. Десятый. Созданный на века, лифт довез его до самого верха.
Двери открылись, и Килиан двинулся лабиринтами коридоров в приглушенном синеватом свете. Он не тратил и секунды на то, чтобы выбрать дорогу. Этот путь он помнил наизусть. Голос в его голове рассказывал дорогу тысячи раз.
Это место было частью его судьбы от самого начала всех начал. Сегодня Килиан Реммен достигнет своего предназначения.
Пусть даже в последние мгновения своей жизни.
Дверь к «камерам» была заблокирована. Терминал требовал проверки по дактилоскопии, чтобы пройти дальше. Но ведомый инструкциями голоса в голове, ученый смог взломать замок с помощью магнитокинеза.
У силы, что вела его, были тысячи лет, чтобы до мелочей спланировать свое освобождение.
«Камеры» в Тюрьме Богов представляли собой длинный ряд прозрачных капсул, наполненных питательным раствором. Внутри каждой лежал человек. Со стороны Владыки казались крепко спящими, но Килиан знал, что это не так. Они всё видят, чувствуют и понимают.
Они наблюдают за ним, не зная, чего ожидать.
Никаких подписей сверх номера на капсулах не было. И проходя мимо них, вглядываясь в лица божественных чародеев, — прекрасные и ужасающие, — Килиан вспоминал записи о Владыках и гадал, кто из них кто. Вот этот чернокожий старик в представлении не нуждался. Лефевр, Кузнец Войны. Единственный из всех Владык, кто оставался стариком, хотя мог изваять себе любую внешность, какую только пожелал бы. А этот блондин, слегка напоминающий Амброуса — это Небесный Гнев Альмонд или Эланд, Властелин Хаоса? Оба они описывались схожим образом. И оба оставались на вторых ролях и тогда, когда Владыки вместе строили новый мир, и тогда, когда их силы обрушились друг на друга в преддверие Заката.
Времени было мало. Раны были слишком тяжелы. И Килиан двинулся дальше, не задерживаясь. К управляющей консоли. Он никогда не пользовался ничем подобным. Но голос в его голове проинструктировал его максимально подробно. За пару минут ученый нашел нужную функцию и нужный номер.
«Вы уверены, что хотите отключить программу сдерживания? Да/Нет»
«Да»
«Вы уверены, что хотите отключить блокаторы мышц? Да/Нет»
«Да»
«Вы уверены, что хотите слить жидкость из камеры? Да/Нет»
«Да»
«Вы уверены, что хотите разблокировать замки камеры? Да/Нет»
«Да, черт побери!»
Наконец, крышка одной из ближайших капсул отъехала в сторону. С замиранием сердца Килиан ждал перед ней, не смея заглянуть внутрь. Что, если он сделал что-то не так? Что, если он ошибся? Что, если он все испортил?
Но вот, человек внутри капсулы пошевелился. Сначала просто пошевелился, как будто вспоминая, как это делается. А затем медленно, тяжело поднялся на ноги.
Точнее, поднялась. Это была женщина. Прекрасная обнаженная женщина с мокрыми черными волосами до середины спины и глубокими пронзительно-синими глазами, так похожими на кусочек неба. Да. Килиан достиг своих Небес. Достиг той цели, которую поставил себе давным-давно…
— Вот мы и встретились, Ильмадика.
Теперь можно и умереть спокойно.
Глава 13. По обе стороны мгновения
Десятью годами ранее…
Ученых из Университета свободных наук издавна знали и привечали не только в пределах Идаволла, но и за границами Герцогства. Хотя путешествие было для них не менее опасно, чем для кого-либо еще, их знания, о которых ходили легенды, помогали им находить общий язык с местным населением. Ведь оно как бывает? Дашь ночлег скромному путешественнику в характерных очках, а он в благодарность даст какой-нибудь загадочный состав, повышающий урожайность. Или дочку от хвори какой вылечит. Или просто совет даст полезный (хотя Килиан сомневался, что хоть один человек, которому он помог таким образом, его советам реально следовал).
Порой от них ждали того, чего логичнее было бы ждать от иллирийских эжени: чуда, волшебства. Но волшебство — прерогатива высших слоев. Даже в Иллирии простонародье редко когда могло рассчитывать на него. А ученые — вот они. Это птицы попроще, хоть большинство из них и составляли обычно вторые-третьи сыновья богатых и влиятельных дворян.
Так что ничего удивительного, что если ученый Университета находил потенциальный объект для исследований, он без особого труда добирался до него, даже если тот располагался за границей. Как в этот раз, когда до мэтра Валлиса дошли слухи о Дозакатных катакомбах, вход в которые якобы нашел простой пиерийский крестьянин у подножья Священных гор.
И вот, теперь вокруг предполагаемого района поисков был разбит лагерь. Многочисленные рабочие копали землю в размеченных квадратах и разбирали завалы. Мэтр Валлис бродил между ними и командовал. Двое взятых им с собой лучших студиозусов своего потока — Килиан и Элиас — наблюдали за его работой и ждали указаний, время от времени обмениваясь неприязненными взглядами.
Эти двое враждовали с первого же дня обучения. Элиас Ольстен, сын самого министра морских дел, был лидером по своей природе. Он был очень популярен среди сверстников, богат, смел и остер на язык. А еще — по-аристократически высокомерен. Килиан же на лидерство никогда не претендовал. Он просто держался в стороне и, по большому счету, игнорировал, кто там лидер, а кто нет. Оглядываясь назад, впоследствии он понимал, что его поведение было высокомерным в ничуть не меньшей степени. Просто это высокомерие было иного характера. Он относился с пренебрежением ко всем, кто пытался поставить себя над ним — и тем самым ставил себя выше всех остальных.
А еще он был бастардом. И этот факт привносил в ситуацию элемент грустной иронии. Лишь сам Килиан знал имя своего отца, его мать поделилась им перед смертью. Он знал, что по идее, в его жилах течет куда более благородная кровь, чем та, которой так любил хвастаться Ольстен. В нем течет кровь самого Герцога.
Но какое это имеет значение, если Герцог оказался всего лишь ничтожеством, трусом, сбежавшим, когда встал вопрос о последствиях его действий? Бросившим и женщину, которую вроде как любил, и собственного сына.
Вот и выходило, что Элиаса бесило то, что один из студиозусов не признает его авторитета и вдвойне бесило, — что его авторитета не признает презренный бастард. Килиана же выводили из себя подколки Элиаса и его склонность хвастаться своим высоким происхождением. Эти двое часто ругались, порой доходило до драки. Когда студиозусов стали обучать классическому фехтованию, первая же дуэль состоялась между ними. Выиграл Элиас; его превосходство как фехтовальщика Килиан, в общем-то, признавал. Тем более что сын графа упражнялся со шпагой практически с пеленок.
К тому же оба были наделены главным качеством для ученого — острым, пытливым умом. В учебе они быстро оставили позади остальной поток. Оба специализировались на истории; при этом Элиасу получше давались даты и сопоставление их с событиями. То, как развивался Закат Владык, он мог пересказать по месяцам. Кроме того, он обладал врожденной склонностью к языкам.
А Килиан… У него был собственный проект, о котором он, до поры, предпочитал помалкивать. До тех пор, пока его работа не принесет должный результат.