Страница 5 из 16
Гитлер доверял Кальтенбруннеру безоговорочно, именно в силу этой причины он и передал ему зарубежный отдел Абвера при Верховном командовании Вермахта.
Однако Кальтенбруннер не очень торопился в Берлин, предпочитая служить в родной Австрии. Он возглавлял СС и полицию в Вене. Назначение состоялось, когда Гитлер решил окружить себя преданными людьми.
– Эрнст, – назвал он Кальтенбруннера по имени, что не ускользнуло от внимания присутствующих. По своему обыкновению Гитлер всех называл по фамилии, но в этот раз он сделал исключение, что должно было подчеркнуть их с Кальтенбруннером особые отношения.
Обергруппенфюрер оценил такое обращение: сдавленно сглотнув, он еще более распрямился и произнес:
– Да, мой фюрер, – голос генерала неожиданно дрогнул.
– В вашем ведомстве есть человек, который мог бы узнать, в каком именно месте и когда будет нанесен главный удар русских?
Всесильное Главное управление имперской безопасности в последнее время укрепилось за счет специалистов из Абвера, на счету которых было немало успешно проведенных операций. Но в таком щекотливом деле, как просьба рейхсканцлера, Эрнст Кальтенбруннер предпочитал опираться на собственный кадровый состав, которому доверял.
Служба имперской безопасности была довольно разветвленной. Ее агенты действовали буквально всюду. Немало их было за границей под прикрытием германских дипломатических миссий в качестве торговых представителей, корреспондентов различных изданий, сотрудников всевозможных организаций. Но особенно их было много среди немцев-фольксдойче, компактно проживающих в Прибалтике и России и продолжающих считать Германию своей единственной родиной. Большинство из них успешно делали карьеру в правительственных организациях, вели активную политическую деятельность, немало их было во всевозможных антифашистских организациях. Через них полиция безопасности получала самую правдивую информацию о настроении в обществе и на оккупированных территориях. Большинство из завербованных немцев-фольксдойче значились как особо важные агенты.
Деятельность СД была весьма обширна: от осуществления диверсионных актов до политических убийств. Немалый опыт СД имела в организации повстанческих выступлений.
Эрнст Кальтенбруннер был лучшей кандидатурой, на кого Адольф Гитлер мог опереться в трудную минуту.
Обергруппенфюрер мысленно перебрал всех надежных агентов, со многими из которых был знаком лично: каждый из них был талантлив в своем деле, обладал полным комплексом качеств для идеального разведчика, но даже среди них встречались весьма редкие экземпляры человеческой породы, выглядевшие среди прочих настоящими алмазами в груде песка.
– Да, мой фюрер, у меня есть такие люди, – уверенно произнес начальник Главного управления имперской безопасности, – вы можете всецело на меня положиться.
– Кальтенбруннер, мне не нужны ни слухи, ни домыслы, ни непроверенные факты, которыми Канарис со своим ведомством «кормил» Генеральный штаб. Меня интересуют документы, используемые русскими генералами: карты, донесения, приказы, схемы за подписью людей, принимающих ключевые решения. Такое возможно? – в упор посмотрел Гитлер на Кальтенбруннера.
Верховный главнокомандующий требовал многого, но и возможности у Службы безопасности были немалые. Обергруппенфюрер Кальтенбруннер мог припомнить немало случаев, когда его разведка делала невозможное, проникая в самые засекреченные хранилища.
Особенно успешно они работали против англичан. За некоторыми из политиков велась целенаправленная охота: их подлавливали с любовницами, шантажировали сомнительными связями; словоохотливых опаивали в ресторанах и вызывали на откровенный разговор, выуживая важные сведения. В ход шло буквально все: подкуп, обман, шантаж, убийства. Конечная цель – получение секретной информации – оправдывала любые средства.
Для вербовки в Советском Союзе требовались совершенно новые методы, не применимые для американцев и англичан: русских мало интересовали деньги, их можно было подловить только на идее.
– У меня есть надежные люди, которые выполнят ваш приказ, – уверенно произнес Кальтенбруннер.
Посмурневшее лицо Адольфа Гитлера просветлело. Едва заметно улыбнувшись, он ответил:
– Хорошо, Кальтенбруннер, я доверяю вам.
Заседание продлилось недолго. Чувствовалось, что Гитлер заметно устал и находился в крайне раздраженном состоянии, привести его в бешенство могла любая мелочь. Особенно он не терпел возражений.
Неожиданно фюрер замолчал, посмотрел на бабочку, беспомощно бьющуюся в стекло, и хмуро произнес:
– Да распахните вы наконец окно! Выпустите ее на волю!
Подскочивший адъютант широко распахнул рамы.
– Благодарю вас, Линге… На меня что-то скверно действует прелый климат Восточной Пруссии. Мне нужно привыкнуть. Давайте завершим наше заседание. А вам, Хойзингер, я поручаю подготовить план глубоко эшелонированной обороны на участке армий «Северная Украина».
– Слушаюсь, мой фюрер!
Вскинув на прощание руку, рейхсканцлер порывистым шагом вышел из зала.
Глава 3
Я не привык отменять приказы
При первой встрече обергруппенфюрер Кальтенбруннер производил не лучшее впечатление и резко отличался от своего ближайшего окружения: он был высок, широкоплеч, имел массивную, заметно вытянутую голову; глаза были пронизывающими и холодными. Но особенно впечатляющими были его руки с пожелтевшими от табачного дыма пальцами и широкими ладонями – такие нередко можно было встретить в старину у палачей где-нибудь в глубоких имперских казематах.
Неровную кожу лица уродовали рубцы и длинные шрамы, которые он получил на дуэлях во время учебы в университете и в противостоянии с полицией, при формировании первых отрядов СС.
Эрнст Кальтенбруннер обладал массой недостатков, включая скверный характер, пренебрежительное отношение к женщинам, отвратительную привычку выкуривать по сто сигарет в день, страдал от алкоголизма, непопулярного среди высшего руководства партии.
Его биографию дополняли две важнейшие черты, сглаживавшие все остальное. Во-первых, он был фанатичным нацистом, яростно боровшимся против засилия славян и евреев в Австрии, и второе: родившись на границе Австро-Венгрии и Баварии, он являлся земляком фюрера. Гитлер никогда не забывал Эрнста и делал все возможное, чтобы продвинуть его на вершину власти.
Речь Кальтенбруннера зачастую звучала невнятно из-за сильнейшего австрийского диалекта, которым он втайне гордился, вдобавок он сильно шепелявил из-за отсутствия половины зубов. Так что собеседником он был непростым. Геринг при первой встрече с Кальтенбруннером посоветовал ему заняться зубами. Рекомендация была проигнорирована, все потому, что дантистов Эрнст боялся до смерти. Возможно, пренебрежение к совету одного из вождей партии стоило бы кому-то карьеры, но только не Кальтенбруннеру – после насильственного присоединения Австрии к Германии авторитет Кальтенбруннера в партии приобрел еще большую силу.
Сейчас он находился на пике карьеры, избавившись от главного своего соперника – вице-адмирала Канариса. Руководитель Абвера откровенно не любил Кальтенбруннера, называя его «гориллой с руками убийцы». Кальтенбруннер платил ему тем же и терпеливо собирал на адмирала компрометирующий материал, где главным пунктом значилась его работа на английскую разведку. Когда наконец папка приобрела должную толщину, Кальтенбруннер отнес ее Гиммлеру, но, к его немалому удивлению, тот не дал материалу ход, заявив, что собранные донесения нуждаются в более тщательной проверке.
Кто знает, как долго оставался бы Вильгельм Канарис неприкасаемым, если бы однажды фюрер не попросил его сделать доклад о положении войск на Восточном фронте. Вице-адмирал пришел на совещание с толстой папкой, вмещавшей выкладки аналитиков, донесения и шифровки, и скромно устроился в самом дальнем конце стола. Когда фюрер дал ему слово, Канарис без прикрас, хорошо поставленным голосом рассказал о тяжелом положении армии. Гитлер молча слушал, все более хмурясь, а затем, опрокидывая все на своем пути, метнулся к вице-адмиралу: