Две недели дождя

В подставке у выхода стояло несколько дежурных зонтов, Лай выбрал обычный чёрный, самый целый и новый из оставшихся. По такой погоде их быстро разбирали, доставалось не всем. Плащ промок, едва он вышел на улицу. Даже без ветра в такой ливень зонт был почти бесполезен. Лай раздражённо мотнул головой, стряхивая капли воды с волос. Мир казался серым. Чёрно-белым, как старое кино. Серебристые, серые, чёрные машины, люди, одетые в чёрные и серые куртки и пальто. Мерцающие белым цветом вывески. Серый дождь. Пришлось остановиться и зажмуриться до цветных, таких ярко, невыносимо цветных кругов перед глазами. Когда Лай снова открыл глаза, на дороге появились вишнёвые и синие машины, среди обычной серой одежды стали мелькать коричневые и даже одна ярко-красная куртка, реклама запестрела кричащими цветами. Временная монохромазия – так ему сказал в своё время школьный доктор. Возможно, из-за травмы головы. Возможно, будут рецидивы. Он ничего не знал толком, только эти бесконечные «возможно». Лай уже не пугался этого, привык за много лет. Обычно мир терял цвета именно после очередной травмы головы, даже если это был лёгкий ушиб. Иногда после сильного недосыпа или стресса. Проверяться у специалистов Лай не хотел, даже доктору Ведеевой не рассказывал. Случай нетипичный, так что опять будет куча «возможно», куча анализов и тому подобного мусора. Скучно, неприятно и рискованно.

Дверь в квартиру Лай открыл своим ключом. Как всегда, хотя соседи никогда им не интересовались. И Эйчером тоже. Он специально искал именно такой дом – проверял соседей, когда осматривал квартиру. Благо, к его услугам были возможности полицейских баз данных и протоколов. Излишняя паранойя, но всё же…

В квартире было темно. Лай не стал включать свет в прихожей, просто разделся на ощупь и пошёл в спальню Эйчера. Он спал, каким-то образом Лай знал, что он именно там. В комнате было темно, окна выходили на глухую стену соседнего здания, так что в ней даже днём был полумрак – Эйчер не любил яркий свет. И всё-таки эта темнота не была абсолютной – отблески окон, свет фар проезжающих внизу машин. Лай мог разглядеть лицо Эйчера – такое же, как у него. Он бесшумно вошёл и присел на край кровати. Несколько секунд Лай наблюдал, как мерно вздымается грудь под одеялом, а потом провёл по спутанным волосам Эйчера ладонью. Он казался таким уставшим, таким вымотанным, что не хотелось будить. Лай коснулся щеки Эйчера кончиками пальцев.

– Эйч, ты мне нужен, проснись. – Он с трудом подавил желание уйти и оставить его в покое. С трудом загнал в глубины давно очерствевшей души прилив нежности. Им обоим она давно уже была не нужна. – Эйч, проснись.

– Лай? – Эйчер пошевелился, приоткрыл глаза, сонно глядя на Лая.

– С добрым утром, Эйчи. – Лай улыбнулся и встал с кровати, чтобы не мешать Эйчеру потягиваться. Одна из девочек в школе как-то сказала, что он просыпается как кот. Лаю тогда очень понравилось это сравнение.

– С добрым утром. – Эхом повторил Эйчер. Он повернулся на бок и попытался нащупать лежавшие на тумбочке часы, хотя бы одни из трёх. – Сколько сейчас времени?

– Уже почти полдень. – Лай мягко улыбнулся и перехватил руку Эйчера. Зачем тебе знать, или ты мне не веришь? – Мне нужна твоя помощь, вставай.

Эйчер кивнул и переполз к краю кровати. Он проспал не так уж долго, до самого утра ждал Лая, хотя и знал, что он не придёт. Ночные бдения стали входить в привычку. Приглушённый свет на кухне больно резанул по глазам. Когда Эйчер уселся на стул, подтянув ноги к груди, Лай протянул ему кружку с кофе. На столе с ночи остались лежать сигареты, выстроенные рядами, по пять штук в каждом. Эйчер взял первую из среднего ряда, Лай положил перед ним зажигалку и взял последнюю в дальнем ряду. Эйчер поморщился – он нарушил последовательность, разбил гармонию, которой всё равно не видел и не мог понять. Никто и никогда не видел его последовательностей, Лай просто не был исключением. А Эйчеру не нравилось, когда их нарушали. Просто неприятно, но вполне терпимо. Сейчас его это раздражало больше обычного.

Первые пара глотков кофе и затяжка немного привели его в порядок. Он закашлялся, когда дым лизнул пересохшее после сна горло, и поставил кружку на стол.

– Что надо? – Эйчер не настроен был изображать вежливость и понимание. Только не сегодня.

– Я же сказал, твоя помощь. В расследовании. Эйч, я в тупике, без тебя никак. – Лай сел напротив него и обхватил ладонями свою кружку с кофе. Иногда Эйчер бывал не в духе, иногда слишком упрямым, но он никогда не отказывался. – Мне нужен преступник.

– Это же просто. Просто. Он – серийный убийца женщин, убивает всегда однотипно, соблюдает последовательность действий. У каждой жертвы изымает некоторую часть лица. Где он их хранит, если хранит – не известно. – Эйчер провёл рукой по волосам, пытаясь их хоть немного пригладить.

– Почему только левую часть лица? – Лай продолжал раздражающе улыбаться. Он подталкивал и ждал ответов, которые знал и сам.

– Несколько вариантов. Самый благоприятный для тебя – он решил собрать сначала левую, потом правую сторону. – Эйчер стряхнул пепел в блюдце и снова затянулся. – Несколько. Дальше – этой стороны лица у женщины могло не быть. Обгорела, например.

– Вполне вероятно. Тогда он хочет вернуть ей лицо. Как вариант. Возможно, он даже сам в этом виноват. – Лай положил на стол блокнот и записал туда версию Эйчера. Ему такое даже в голову не пришло. Женщина может быть жива или мертва, можно, конечно, проверить записи больниц и моргов, вот только за какой период? Пройти могло много лет, особенно, если он действительно связан со школой.

– Или она носила причёску, скрывавшую пол-лица. Правую или левую половину. Увидеть правую или левую половину лица или наоборот – повторить. – Эйчер медленно вырисовывал в пепле круг, снова и снова. – Сторона имеет значение.

– Понятно. Думаешь, он одержим мыслями о той женщине? – Лай поднял глаза от блокнота и посмотрел на Эйчера. Тот продолжал рисовать круг – с той же скоростью, не останавливаясь.

– Мыслями о той женщине? Не удивлюсь. Если он связан с нашей школой – особенно. – Эйчер стряхнул столбик пепла и сразу же добавил его к своему кругу. – Он одержим. Он хочет помочь или убить. Искупление или месть. Может быть, оба.

– Почему ты решил, что он связан с нашей школой? – Лая давно уже интересовал ответ на этот вопрос.

– Расстояние. И вероятность. Она вписывалась. Я думаю, он был там когда-то. – Эйчер пожал плечами и продолжил рисовать свой круг, лишь слегка усилив нажим. Лай кивнул. Действительно, с учётом расстояния это было вполне логичное предположение. В их школе хватало тайн, трагедий и мрачных историй.

– Крис сказал, убийца, возможно, использовал обычный кухонный нож. Что думаешь? – Лай продолжал записывать, Эйчеру порой в голову приходили необычные и интересные идеи. Значит, месть. Искупление для женщины. Или искупление для убийцы.

– Может быть, первая жертва была незапланированной, и это единственное, что было на тот момент в его руках. – Эйчер затушил сигарету и взялся за кофе. Несколько минут он молчал, то ли обдумывая, то ли отдыхая от необходимости говорить. – Или это имеет для него особый смысл. Какое-то воспоминание о той женщине, связанное с ножом.

– Да, весьма вероятно. Эйч, спасибо за помощь. – Лай подчеркнул несколько опорных пунктов. Дальше он будет думать над всем этим сам.

– Почему ты спрашиваешь меня? Ты и сам всё это прекрасно знаешь. – Эйчер допил кофе и сморщился от отвращения. От Лая не так-то просто было отгородиться короткими фразами или молчанием.

– Знаю, но не всё. Мне нужно решить, ждать ли от него ловушки, и какой она будет. Тот, кто убивает женщин, и тот, кто сделал ту бомбу – словно два разных человека. – Лай не мог понять, почему он так уверен в том, что террорист и их маньяк-убийца – одно лицо. – Слишком разные стили, выбор оружия, психологические портреты.

– И разные цели. Но странно. Он не боится вас. Он совершенно уверен в себе. – Эйчер устало закрыл глаза. Хотелось спать, но ещё больше – тишины. – Он хотел впечатлить и испугать. Люди боятся грохота и огня. И убегают. Ничья жизнь не может быть дороже собственной. Большинство думает именно так.