Две недели дождя

У самой больницы на перекрёстке его едва не сбила скорая помощь. Машина вылетела откуда-то из-за угла, пронеслась на красный свет и, не снижая скорости, подъехала к главному входу. Определённо, день сегодня был не самым удачным. Лай задержался, пропуская бригаду медиков, спешащих к машине, и не торопясь поднялся по ступеням. В холле было светло и просторно, посетителей было немного. Обычно в такую погоду их бывает больше. Лай направился к стенду с расписанием приёма врачей. За спиной прострекотали колёсами носилки, врачи что-то обсуждали громким шёпотом. Видимо, серьёзный случай.

– Вам чем-нибудь помочь? – Миловидная молоденькая медсестра остановилась рядом с Лаем. – Вам нужна помощь?

– Нет, не нужна. С чего вы взяли? – Лай нехотя отвернулся от стенда с расписанием. Он нашёл нужную ему фамилию, к счастью, она сейчас принимала.

– Вы очень бледный. – Смущённо ответила медсестра. Она действительно хотела помочь – из тех, кто идёт на медицинский факультет из убеждений, ещё не отравленная цинизмом выбранной профессии. – Если вам надо помочь дойти до кабинета, я могу…

– Не надо, я сам справлюсь. Всё в порядке. – Лай повернулся к девушке спиной и направился к лифту. Почему-то его такие невинные особы раздражали. Они смотрели на мир незамутненным взором и не желали видеть его грязи и зла. Он же видел только грязь, ложь, жестокость и лицемерие, и просто не понимал таких, как эта медсестра.

Лифт остановился на шестом этаже и нехотя открыл двери. Светлый, чистый и белый как операционная коридор, какие-то растения в кадках. Лай раздражённо передёрнул плечами, отгоняя воспоминание. Неужели он действительно так плохо выглядит? В больнице не было зеркал – администрация сочла их наличие неэтичным. Лай подошёл к кабинету своего доктора, очереди не было, поэтому он просто постучался и вошёл. Доктор Ведеева приветливо ему улыбнулась. Невысокая женщина немного за сорок, ещё не начавшая седеть, уверенная и компетентная. Он выбрал её…, да не было никакой особой причины. Первый раз придя в эту больницу, Лай просто ткнул пальцем в первую попавшуюся фамилию, а потом приходил только к ней. Без какой-либо особой причины.

– Добрый день, Нэван. С чем сегодня? – Доктор встала со своего стула и подошла к нему. Она продолжала улыбаться своей привычной мягкой, понимающей улыбкой. Лай к ней успел привыкнуть и никогда не принимал на свой счёт – она всем так улыбалась. – Опять головные боли в дождливую погоду? Ты плохо выглядишь.

– Нет. – Лай замялся, лгать этой женщине было практически бесполезно. – Не только. На меня напали вчера вечером и, кажется, ударили по голове. Я пришёл в себя только утром в парке в луже.

– Боже, Нэван! Почему ты сразу не отправился в больницу! У тебя же наверняка сотрясение! – Доктор обеспокоенно посмотрела на Лая, словно опасаясь, что он может снова упасть в обморок. – Были потери памяти, тошнота, головокружение, головные боли?

– Памяти? Наверное, да. Вроде бы, один подросток видел, как я с кем-то дрался. – Лай опустился в предложенное доктором кресло. У неё в кабинете были очень удобные и глубокие кресла. – Я ничего такого не помню. Только шорох в кустах и темноту. Тошнило, но, по-моему, я просто нахлебался дождевой воды. А голова у меня болит уже полторы недели.

– Вероятность высокая. Как долго длилась потеря сознания? – Доктор Ведеева подошла поближе, чтобы проверить ширину зрачков. – У тебя рана на голове!

– Крис всё обработал. Там ничего страшного. Я пришёл в парк поздно вечером, а очнулся утром. – Лай пожал плечами, если это и было сотрясение, то несильное. Скорее всего, он просто уснул. – Крис – это наш судмедэксперт.

– Судмедэксперт? Замечательно. Но Нэван, это может быть что-то действительно серьёзное. Надо сделать МРТ и как можно скорее. Потеря сознания на такой длительный срок, это может быть очень опасно, Нэван. – Доктор говорила, продолжая осматривать наложенный Крисом шов. Придраться к его работе не получилось – судмедэксперт и патологоанатом полицейского участка вполне мог управляться и с живыми пациентами.

– Меня больше беспокоит переохлаждение. Не думаю, что у меня с головой что-то серьёзное. – Лай раздражённо передёрнул плечами. Ещё не хватало, чтобы его отправили в больницу на долгий срок. Он не может оставить Эйчера одного!

– Принимал какие-нибудь лекарства? – Доктор Ведеева подошла к столу и взяла в руки блокнот, приготовившись записывать. Лай перечислил всё, что дал ему утром Эйчер. Действие их уже должно было закончиться. – Тогда сейчас сделаем МРТ, а потом проверим, что у нас с переохлаждением. Ночь была холодной, а ты лежал в воде или на земле. Вообще-то, мог и умереть.

Лай кивнул и закрыл глаза. Он старался никогда не спорить с профессионалами за работой. Бессмысленно и велик шанс ошибиться. Доктор Ведеева отвела его в нужный кабинет и проследила за процедурой. Она выглядела озабоченной и даже встревоженной. Лай же чувствовал только навалившуюся апатию и опустошённость. Для одного дня уже произошло слишком много всего, а он ещё и не думал заканчиваться. Результаты МРТ, кажется, приятно удивили доктора. Лай даже не знал, радоваться ему или нет. С одной стороны – хорошо, что ничего серьёзного. С другой – нет никакого объяснения тому, что он был без сознания так долго.

– Что ж, всё не так критично, судя по всему, лёгкое сотрясение. – Доктор облегчённо выдохнула и сложила снимки в папку. – Пойдём обратно, надо проверить общее состояние организма. Думаю, ты просто везунчик. Хотя не представляю, как ты мог заснуть в таких условиях.

– Я тоже, – отрешённо ответил Лай. Он оставил попытки пытаться понять, что же произошло с ним ночью. Такое же уже было однажды – в детстве, когда они с Эйчером жили в общежитии при школе. Из памяти выпал целый вечер, и Эйч наотрез отказался рассказывать, что произошло. Вернее, он просто молчал.

– Кстати, раз уж ты всё равно пришёл. Я как раз собиралась звонить тебе вечером. Пришли результаты последних анализов. – Ведеева покачала головой и потёрла переносицу. Она всегда так делала, когда сомневалась или не была в чём-то уверена. – Знаешь, физически для твоих головных болей нет никаких причин. Можно сказать, ты здоров. Невролог, конечно, нашёл повышенную возбудимость нервной системы, но это не может быть причиной. По крайней мере, тогда это не зависело бы от погоды. Мне всё больше кажется, что это психосоматическое.

Лай равнодушно пожал плечами. У него не было плохих воспоминаний, связанных с дождём. У него не было нелюбви к нему. Это у матери он всегда вызывал тревогу, она всегда раздражалась больше обычного в такую погоду. Может быть поэтому? Потому что она кричала на них?

– Тебе стоит сходить к психологу, Нэван. – Ведеева открыла дверь своего кабинета и пропустила его внутрь. – Обещай мне, что сходишь.

– Если найду время. – Лай вернулся в своё кресло и вытянул ноги. Никогда. Ему хватило тестов в полицейской академии.

– Ты вечно находишь причины не ходить. Это же совсем не страшно, даже интересно. – Ведеева ободряюще улыбнулась. Она искренне хотела помочь своему пациенту, делала всё возможное, но знала так мало…. – Кстати, как ты вообще оказался в том парке, почему на тебя напали?

– Тайна следствия. – Лай бросил шаблонную фразу. Доктор тем временем выкладывала на столик жутковатого вида измерительные приборы. – К тому же, вам это совсем не интересно.

– Ты прав, как всегда. Это называется вежливостью – интересоваться делами другого человека, даже если тебе они не очень-то интересны. – Доктор улыбнулась и подошла к Лаю. – Надо измерить пульс и температуру. Конечно, симптомы уже сильно смазаны за давностью, но что-нибудь думаю, найдётся.

Лай просто позволил доктору делать всё, что необходимо. Ведеева хмурилась и спешила, она явно приняла его апатичность за результат переохлаждения. Это было не так, вернее, не совсем так. Лаю казалось, что за утро он испытал слишком много эмоций. Сначала Мик в его квартире, потом ещё школа – слишком много на редкость паршивых воспоминаний. И почему только Эйчер решил, что именно школа была отправной точкой? Это могла быть одна из множества квартир. Лай прекрасно понимал – Эйч не ошибается, да и совпадение не могло быть случайным. Кто же тогда? Кто-то, кого он знал лично, кто-то, кто был до или после него? Последнее вряд ли, школу закрыли через несколько лет после того, как они с Эйчером выпустились.