Две недели дождя

Эйчер высыпал зёрна в ручную кофемолку и повернул ручку. Монотонность простых действий успокаивала, давала ощущение защищённости. Каждый раз, завершая круг, он словно строил барьер, завершал мир так, как ему этого хотелось. Этот новый человек был слишком шумным, от него резко и сильно пахло, но не слишком противно. Он пока ещё был непонятным и оттого неприятным. Эйчеру требовалось немного больше времени, чтобы разобраться – подойдёт ли ему этот человек, или общаться с ним будет невозможно. Но этот человек ждал. Ждал адекватной, по его мнению, реакции, нормального, по его мнению, поведения. Как и все прочие, те немногие, с кем Эйчеру доводилось встречаться после окончания школы. Он не так часто выходил из дома, у него было слишком мало практики в последнее время. Лай не хотел этого, он хотел оставить его только себе. Каждый вечер Эйчер должен был быть дома, когда он возвращался с работы – когда бы ни вернулся. И тогда ему надо было приготовить кофе. Лай мог сделать это и сам, но тот кофе, что он варил, был на вкус каким-то коричневато-синим. Эйчеру не нравился этот вкус, и потому он готовил его сам. Высыпал зёрна и перемалывал. От Лая всегда пахло сигаретами – приятный запах, безопасный и бархатистый. Эйчер провернул ручку, потом ещё раз – с той же скоростью. За ужином Лай часто рассказывал о работе, делился мыслями, порой спрашивал совета. Эйчер закрыл глаза и прислушался. Тихий шелест перемалываемых кусочков кофейных зёрен. Этот звук вытесняет из головы усталость ночи без сна – нарушать привычный распорядок так сложно. Он заполняет голову, опустошает. Он успокаивает. Этот новый человек наоборот заставляет нервничать, он вызывает желание уйти, желание сжаться в комок и закричать, желание ударить. Эйчер чуть сильнее сжал подрагивающие пальцы, он ничего не мог с собой поделать. Мечется. Этот человек мечется по комнате. Как та жуткая птица, что залетела в окно. Он тогда сильно испугался, долго не мог успокоиться, даже Лаю не удалось его уговорить. Сколько им тогда было? Лет восемь? Тогда они ещё жили в том доме. Там не было безопасных мест. Что надо этому человеку? Зачем он пришёл сюда? Лай никогда никого сюда не приводил, кроме Криса. Крис добрый, но от него неприятно пахнет. И он всё время выбирает колючую одежду, неприятно, когда он трогает. Эйчер нехотя остановил вращение, ещё секунду сжимал в ладони приятную, тёплую, привычную рукоятку. Пришлось засыпать зёрна дважды, ведь и в кружки кофе придётся разливать дважды. Два раза по две кружки. Лай вернулся, он же обещал, значит, и дело закончит в срок. Он нашёл то, что искал, если смог увидеть, разумеется. Он не понял и не сможет понять до конца. Он сам не сможет, а Эйчер не собирался давать ему ответ. Только, разве что, подсказку. Ради его же блага. Ради его блага он вообще не найдёт этот ответ никогда. Но он определённо нашёл то, что искал. Эйчер достал вторую пару кружек. Они всего лишь ловят призрака, который появляется в такой вот дождь. Это им не нужно, но они такие шумные – говорят, обсуждают, по несколько раз одно и то же. Особенно новый. Он останется, будет приходить снова, или Лай запретит ему? Есть ли смысл запоминать его имя? Эйчер поставил ещё две кружки на поднос. Ему было неприятно присутствие посторонних, при них приходилось сдерживаться и контролировать себя. Лай просил его притворяться, чтобы у них не было проблем. Всегда просил притворяться, с самого детства. Пусть они думают, что он ближе к ним, чем есть. Им так проще. Эйчер мог их понять. Ему тоже было тревожно, когда рядом было что-то непривычное. Поэтому он готов был постараться.

Лай вышел из душа согревшимся и переродившимся. В голове ещё шумело, но до него уже доносился запах свежемолотого кофе. Когда он вошёл в гостиную, Эйчер как раз расставлял на столике кружки – две с голубыми мелкими цветами и две белые, стильные, купленные на какой-то распродаже.

– Наконец-то! Ты хоть знаешь, как мы перепугались! – Мик вскочил с кресла и яростно раздул ноздри. Лай заметил, как непроизвольно вздрогнул Эйчер. Непривычный резкий жест, на который непонятно, как реагировать.

– С чего это? Меня не было всего одну ночь. Не вижу ни одной причины для беспокойства. – Лай протянул Крису аптечку и уселся на стул, повернув к нему голову так, чтобы было удобней обрабатывать рану.

– Мортимер поднял крик, едва я пришёл на работу. Тут же кинулся жаловаться на тебя. – Мик брезгливо скривился, он на дух не переносил всегда чистого и аккуратного Мортимера – любимчика начальства. – Ты зачем-то отобрал у него линейку и принялся размахивать ею перед картой. Утром на работу не явился, на звонки не отвечал. И вообще, Лай, тебе к врачу надо.

– Крис справится. – Лай отмахнулся. Мик говорил на повышенном тоне, а у него и так болела голова. – И не ори так. Честное слово, Мик, успокойся и сядь. Я нашёл общую черту.

– Ты нашёл что? – Мик опустился в кресло и некоторое время сидел молча. – Ты нашёл связь?

– Да, нашёл. Всё дело в расстоянии. Мортимер не понял, я проверял расстояния между точками на карте. Между местами, где нашли трупы. – Лай поморщился, когда Крис начал обрабатывать края раны антисептиком. Мортимер просто не способен держать что-то в голове, ему обязательно надо отмечать и записывать. – Мик, расстояние везде равное. И да, я полный кретин.

– Ты вычисли следующее место и пошёл туда в одиночку. – Мик не спрашивал, и так было ясно, какую ужасную глупость совершил Лай. Значит, беспокойство было не напрасным, он действительно мог погибнуть этой ночью. – Ты полный идиот, Лай. Но чертовски везучий идиот, знаешь ли. Ты его хотя бы заметил?

– Нет, только шорох в кустах успел услышать. Очнулся уже утром в какой-то луже, воды даже нахлебаться успел. – Лай чихнул и потянулся к кружке с кофе. Тогда решение казалось ему верным – слишком мало времени, слишком высокий шанс и не такой уж сильный риск. Теперь он понимал, что времени точно было достаточно, шанс был маленьким, а вот риск – огромным. – Сам знаю, что сглупил.

– Я закончил. Но потом всё равно в больницу сходи. – Крис закрыл аптечку и поставил на стол. Лай благодарно кивнул и тут же пожалел об этом – кожу на виске рвануло болью. – Я всё-таки чаще с трупами общаюсь, чем с живыми людьми.

– Ладно, обещаю. – Лай тяжело выдохнул. Он с детства не любил больницы и особый, больничный запах. Да и всё это ощущение грязи и сломанности – тоже.

Эйчер встал и вышел из комнаты – чтобы можно было продолжить этот разговор, была необходима карта города. У Лая была такая в его спальне. Ему не было интересно всё то, о чём они говорили – и так всё ясно. Причины и последствия действий очевидны, но они почему-то не торопятся переходить к сути. Зачем им так много слов? Эйчер потёр виски. Этот новый человек слишком шумный, как только Лай его выносит? Хотя он интересен Лаю, иначе Лай вёл бы себя с ним иначе.

– Значит, мы можем узнать, где будет следующее убийство. – Задумчиво протянул Мик. Вернее, Лай уже это узнал, но убийцу, скорее всего, спугнул. – Кстати, ты уверен, что на тебя напал именно он?

– У меня ничего не пропало, так что ограблением это не было. Да и грабители в парках действуют по-другому, предпочитают вымогать. К тому же, меня зачем-то перенесли в другой конец парка и положили под кустами. Не представляю, кому ещё это могло понадобиться. – Лай отхлебнул кофе и задумчиво посмотрел на расходящуюся кругами тёмную жидкость. И правда, кому? Даже убийце незачем было делать это. Никаких логичных причин, скорее наоборот – так он мог привлечь ненужное внимание. Не тот случай, их маньяк старался держаться в тени.

– Непонятно, зачем всё так усложнять? – Мик покачал головой. Отсутствие логики в действиях преступника означало лишь то, что они эту логику не заметили.

Он так и не нашёл ответа к тому моменту, как вернулся Эйчер, и расстелил карту на столике, придавив кружками с кофе.

– Вот, смотрите. – Лай взял протянутый Эйчером маркер и отметил места убийств. Никакой системы в направлениях не было – убийца, скорее всего, выбирал наиболее подходящее место на определённом расстоянии от предыдущего. – Он ищет парк, сквер или аллею, любое место, где тело могут найти не сразу, но найдут обязательно.