Страница 10 из 24
- А знаешь, Ганна, - имя девушки великан произнес уже как-то иначе, более мягко и плавно, словно приноравливался, искал самый красивый вариант. - Тебе не нужно никакого медведя искать, - вопросительно взлетевшие брови панночки было видно даже Балину. - Ты его уже нашла! Я в медведя оборачиваюсь!
Ганна на секунду остолбенела, а потом рассмеялась:
- То-то старый чёрт у тебя про зверей спрашивать запретил! И как я не догадалась, пчёлы же кругом! Теперь, медведушка, моё сердце почти спокойно, - рука девушки уже увереннее прошлась по волосам мужчины, - только провожу чертеняк до красной ящерки, и заживём с тобой! - нахмурилась беспокойно: - Подождёшь?
А потом Беорн сказал то, чего Балин услышать ну никак не ожидал:
- А кто сказал, что я тебя одну теперь куда-нибудь отпущу?
Комментарий к К чёрту на рога
Песня, которую поёт Ганна - это русская народная “Ой, цветёт калина…”, если послушаете (или вспомните) её целиком, то поведение героев станет несколько яснее :D
========== Чертовски верно ==========
Из-за новых обстоятельств Беорн так и не собрался надеть головы орков на колья, потому ему пришлось закопать их там, где до этого бросил. Тащить куда-то полуоблезшие оторванные головы в таком мечтательном настроении не больно-то хотелось.
Виновница этого мечтательного настроения оборотня тем временем очень тщательно собирала гномов и хоббита в предстоящий путь: паковались припасы, теплые одеяла, носовые платки (гномы и рады бы от них отказаться, но Бильбо и Ганна настаивали). Сама панночка теперь гораздо чаще пела, улыбалась шире и поминала чертеняк к месту
и не к месту.
Беорн завершал последние дела по хозяйству, когда к нему подошел весьма серьёзно настроенный светловолосый король:
- Не знаю, какие брачные обычаи приняты у великанов, - гном был вдобавок весьма хмур, как разглядел заинтересованно присмотревшийся оборотень, - но имей в виду, если кто-то из нас заметит, что ты Ганну обидел, тебе не помогут ни твой рост, ни твоя сила! Ганна является полноправным членом отряда Торина Дубощита, - Подгорный король приосанился, - и находится под моей защитой!
- Я понял тебя, мастер гном, - Беорн поборол желание потрепать Торина по голове, как это иногда (довольно часто, на самом деле) делала панночка. - Только пойми и ты меня: Ганна теперь моя невеста, и я прослежу лично, чтобы её никто не обидел.
Гномий король потрясенным не выглядел, скорее - довольным, он кивнул своим мыслям и посмотрел на Беорна уже гораздо дружелюбнее. А великан-оборотень вдруг понял, что ответь он по-другому, не видать бы ему больше панночки как своих ушей.
***
Компания, ещё более странная на вид, чем в начале Приключения, отбывала из дома Беорна на пони (гномы и хоббит), коне (маг) и своих двоих (пара великанов), из-за чего всё масштабное предприятие - весьма дерзкое и смелое! - выглядело так, будто большая семья отправилась на прогулку.
Торин осмотрелся ещё раз: гномы и хоббит гомонили и шумели, Гэндальф задумчиво пыхал трубкой, Ганна с Беорном тихо переговаривались о чем-то своём - дети, дед и пара занятых родителей, ни дать ни взять. Торин нахмурился, тряхнул светлыми косами, окликнул разросшуюся Компанию и задал направление движения - их путь лежал на восток.
Уже через пару дней необременительного путешествия - великан на удивление органично вписался в их Компанию: учил хоббита с младшими гномами приемам выживания в лесу, смиренно ждал своей очереди за добавкой и ходил мыть уши со всеми - перед путешественниками открылось Лихолесье.
Гэндальф почти сразу поспешил откланяться, так что Компания снова стала состоять из шестнадцати приключенцев.
Огромная, жуткая и мрачная чаща заставила нахмуриться всех, кроме панночки, кажется, она вовсе не воспринимала лес в качестве угрозы. Ну, если вспомнить, как она обошлась с “лешими”, это было неудивительно.
Отряд Торина Дубощита вступил под сень зачарованного леса.
========== Чертова пуща ==========
В Лихолесье было мрачно, душно и неуютно, будто и не лес вовсе, а старый покосившийся сарай, вот-вот грозящий обвалиться на голову тяжелыми балками, окружал Компанию со всех сторон. Сам воздух словно становился видимым и серым, так что “сарай” воспринимался вдобавок дымящимся. Гномы невольно втягивали головы в плечи, примолкали, жались друг к другу и окружали самого беззащитного - хоббита, пытаясь охранить от возможной угрозы. Бильбо было некомфортно, но мистер Взломщик старался держаться изо всех сил.
В таком тревожном настроении прошло ровно пять минут.
А потом Ганна, идущая в голове отряда, возле Торина и Балина, затянула очередную свою песню, в этот раз - весёлую, под льющийся мотив хотелось что-то делать, работать, мастерить, и гномы перестали тревожиться так явно. Ещё через пару минут к панночке присоединился шедший в хвосте процессии Беорн: слов великан, конечно, не знал, но мелодию уловил и поддержал своим густым басом. Затем включился Бофур, песня заиграла по-новому, потом - Дори, потом присоединился звонкий голос Кили и тягучий - Фили. Оин покачивался в седле и прихлопывал по колену в такт мелодии, чем вызвал всеобщий ажиотаж - слуховую трубку-то старый травник не использовал!
Пока гномы растерянно перекликались с какого именно момента они не видели Оина с рожком, сам лекарь самодовольно ухмылялся и выглядел настолько молодцевато, насколько вообще может выглядеть гном в двести тридцать полных лет! Только внимательный Бильбо смог вспомнить, что не видел рожка у Оина уже после купания в ривенделлском фонтане. Тогда по Компании прокатился смех: мыть уши надо чаще, чем раз в двести тридцать полных лет!.. Оин шутку услышал, оценил и тоже веселился вместе со всеми. Так за песнями, прибаутками и разговорами Компания совершенно позабыла о гнетущей атмосфере Лихолесья.
Вот только Лихолесье о них не забыло.
***
Уже ввечеру, когда устали не только пони, но и их наездники, даже великаны выглядели не настолько бодрыми, как с утра, а хоббит из последних сил держался прямо, решили сделать привал - все-таки отмахали они достаточно, пора было передохнуть.
Беорн достал из-за пояса огромный топор, который единственный и прихватил собой в путешествие, и отправился нарубить сухостой для костра. Торин мысленно сравнил подход великанов - они слишком похожи, хозяйственники!.. - что одна с коромыслом (так, кажется, Ганна называла сей предмет?), что другой с топором.
Вернулся великан не только с хворостом, но и с одной черной белкой, о которых сам же им и рассказывал:
- Увертливые они, но на посмотреть поймал! - к нему тут же подошли королевские племянники, Бильбо, Дори и Оин.
Потом подтянулась и Ганна:
- Черная зверушка, диковинная-то какая! А я только бусых видела! - кажется, панночка потянулась посмотреть животное, идущий с котелком Нори запнулся, пролил воду, судя по вскрикам прямо на белку.
Торин продолжал невозмутимо обсуждать с Балином дальнейший путь и обсуждал бы с удовольствием и дальше, но его насторожила воцарившаяся тишина. Король поднял голову, осмотрел вытянувшиеся лица Компании, приметил ошалелые взгляды всех - даже Беорна! - устремленные на него, и не выдержал:
- Что?..
Потом взгляд Дубощита упал на оглушённое животное и все вопросы разом отпали: с белки постепенно сходил черный цвет, а шерсть подозрительно напоминала светло-русый оттенок волос самого Подгорного короля.
В этот момент Торину как никогда хотелось прикрыть глаза ладонью и тяжко вздохнуть. Что он, собственно, и сделал.
========== Чертовы буераки ==========
Ганна долго ругалась, после того случая с белкой, сыпала “чертями” разного возраста, цвета и степени немытости, громко вопрошала: да как же можно до такого довести живой лес, чтобы белки - белки! - настолько грязными прыгали! Будто ветошь, которой чугунные котлы чистят! А в лесу всё равно грязно!
Мужская часть Компании философски пережидала бурный монолог дивчины, в некоторых местах одобрительно хмыкая, в других - осуждающе покачивая головой, но особенно не вслушиваясь. Это было ошибкой! Невпопад покачавший головой Двалин был выхвачен из седла, внимательно осмотрен на предмет серных пробок - “Нешто не разобрал, что я говорила?!” - встряхнут пару раз в назидание и посажен обратно. Теперь гномы (да и великан) слушали весьма внимательно. А Беорн будто даже с благоговением. По крайней мере Бильбо опять приметил его мечтательный взгляд, устремленный на панночку.