Страница 8 из 23
- Хан? – тоже неуверенно, но с такой лаской, будто и ей давно хотелось считать его родным.
На полноценный разговор в тот вечер им сил не хватило, но сам факт мысленного общения окрылял.
Ханна больше не отгораживалась, сама с радостью слушая ответные движения души мужчины, и Хан, даже провалившись в сон, всё равно чувствовал девушку рядом: её пальцы, мягко обвившие его руку, и её разум, тихонько напевающий ему колыбельную.
***
Возвращаться в реальность, где Ханны рядом не наблюдалось, не хотелось, но диктатор – диктатор, а не полутруп! Соберись! – сделал над собой усилие. У него осталось ещё несколько незаконченных дел.
========== Глава восьмая, полная общения ==========
Почти сразу по пробуждении Хана, в палату – всё-таки палату! Доктор ругался с вулканцем не зря! – вошел сам доктор и, хмуро глянув на почти насильно продирающего глаза пациента, отчеканил:
- С тобой желает говорить первый помощник, - заметил порыв Хана подняться с кушетки, рассердился и добавил ещё более грозно: - имей в виду, ты никуда не пойдешь, даже на миллиметр не сдвинешься! Всю ночь мне спать не давал, теперь лежи смирно и дыши на раз-два!
Для верности сердитый доктор прижимает Хана одной рукой к кровати, а другой – запускает повторное сканирование. Лишенный возможности – скорее, конечно, вероятности – встать Хан на удивление спокойно и безмятежно застывает под чужой рукой. Сердце бьется медленно и глухо, но показатели, похоже, не подводят – доктор опять ругается, на этот раз, что чертова регенерация не оставила шансов пациенту избежать въедливых расспросов мистера Спока, он не может отменить встречу по медицинским причинам, но опасается, что после беседы Хана придется откачивать повторно.
Хан только скептически хмыкает – раз уж он выжил после тех разрядов, вряд ли сгинет от простого разговора. Впрочем, доктор явно не разделяет его оптимизм. Ещё разок – самым строгим тоном! – запрещает своему больному даже шевелиться, не то что приподниматься, садиться или вставать, а затем с недовольством освобождает помещение, пропуская в палату первого помощника.
Нуньен Сингх не в состоянии встать, но смотреть ему никто не запрещал: перед ним вулканец, однако вулканец странный, известный на всю Галактику Спок – полукровка, дитя двух миров и изгнанник, похоже, тоже двух миров. Ему самое место на звездном крейсере, здесь, в центре смешения всех видов и культур. Спок холоден, отстранен, спокоен, готов делать выводы, и - Хан более чем уверен – уже прошерстил всё его досье, как липовое, так и настоящее. А теперь пытается понять: что из написанного правда?
- Мистер Хан Нуньен Сингх, - вежливое приветствие, ничего более. – Или вы предпочитаете другое своё имя – Джон Харрисон? – а вот это уже попытка разозлить. Хан ещё в прошлый раз очень ясно дал понять, как относится к своей личине. И надо следить за сердцебиением – все показатели состояния выведены над кроватью, вряд ли внимательный и дотошный вулканец оставит такие подсказки без внимания.
- Мистер Спок, - говорить некомфортно, но Хан скорее откусит себе язык, чем признается в том, что горло саднит и хочется пить. – Я по-прежнему предпочитаю своё настоящее имя, будьте любезны обращаться ко мне «Хан».
- Очень хорошо, мистер Сингх, раз уж мы заговорили о настоящих деталях вашей биографии, будьте в свою очередь любезны объяснить, за что вы так невзлюбили Адмирала Звездного Флота Федерации Маркуса?
Хан усмехается, тщательно контролируя сердечный ритм: вот как объяснить этому вулканцу?..
***
Как объяснить, например, будоражащую гамму ощущений после экстренного извлечения из криокапсулы? Не будь Хан таким выносливым, вряд ли он бы протянул долго после подобных виражей с техникой: вытаскивали его почти силой, даже наполовину не разобравшись в принципах работы капсулы, руками отсоединяя вспомогательный кокон, с ошметками кожи отрывая внутреннюю оболочку, что должна была отойти сама. Белого, трясущегося, растрепанного и раненого, не вполне отошедшего от практически коматозного состояния Хана швыряют на стул, в упор светят лампой, вынуждая прятать и беречь слезящиеся, невыносимо горящие глаза.
Из одежды на нем только оранжевое одеяло, грубая ткань которого раздражает и причиняет боль постепенно оживающей коже. Металлический пол холодит голые ступни, что также воспринимается разбалансированным организмом неприятно. Хан наполовину горит, наполовину – бьется в ознобе, заставить себя думать практически нереально, но Хан старается: какой-то командный голос раздражен невниманием к себе, и на спину обрушивается серия ударов. По ощущениям – кожа слезает сильнее. Наконец, он разбирает слова:
- …Да приведите его уже в чувство! – сердито и очень грозно, даже агрессивно. Звуки тоже бьют по ушам, но лучше так, чем расстаться со всей кожей на спине. – Ты, дохляк, слышишь меня?!
Хан пытается ответить, голос не повинуется, спине опять достается, и он снова пытается:
- Дао, я ваус слыошу, даоже поунимаую, прекраутите меняу бить!
Последнее слово выходит самым отчетливым, и человек напротив, судя по звуку, усмехается:
- А это не тебе тут диктовать условия!
***
- Я бы сказал, что наши с адмиралом Маркусом взгляды на ситуацию расходились с самого начала, - Хан усмехается и дышит очень ровно, нельзя выказывать чувства так явно! – Не уверен, что смогу обрисовать всю глубину той пропасти, которая сразу разделила нас.
Хан опять ухмыляется, скрывая рвущиеся злость, отчаяние и удовлетворение – он всё же достал эту сволочь! – а Спок только сдвигает брови, продолжая держать руки за спиной и эмоции под контролем. Но не забывает бросать взгляды на монитор, умненький мальчик!
- А вы попробуйте, мистер Сингх, я очень внимательный слушатель, - ни мускул не дрогнул на лице. – Поверьте, из всех кандидатур, что есть на этом корабле, наиболее беспристрастный вердикт по вашей ситуации вынести могу именно я, как бы нескромно это не звучало.
Сердце Хана, слишком дисциплинированное, чтобы пуститься сейчас в галоп, вместо этого пропускает удар: беспристрастно? Да что ты понимаешь, мальчишка?!
***
Как, например, можно рассуждать беспристрастно о том допросе?! Маркус не обращал внимания на то, что перед ним живой – живой, ещё, черт возьми, живой! – человек, и продолжал атаковать едва трепыхающееся сознание, равно как и тело.
- Ты не будешь отдавать приказы больше никогда, - человек склоняется ближе к кругу света, и Хан напрягает зрение, чтобы разглядеть своего новообретенного врага: человек, мужчина, в военной форме, большой чин, беспощаден, умен и жесток.
Хан был бы рад встретить и опрокинуть такого врага в полной своей силе, но справиться с ним сейчас нет никаких шансов. Пока, по крайней мере – пока. Хан всегда был очень упорным, но и терпеливым.
- Теперь твоя облезлая шкура, - брезгливый взгляд на выглядывающее из-под одеяла плечо со следами разморозки, голый сейчас череп, а также ободранные в спешке и небрежности руки, - принадлежит мне, со всеми твоими «сверхчеловеческими» потрохами!
Делает знак своим людям и на спину, а теперь ещё и плечи опять обрушиваются удары. Закрепляет свои слова, думает Хан, как примитивно. Он ожидал, что теперь в действие вступят электродубинки, но, кажется, своему врагу Нуньен Сингх нужен живым. Не особенно здоровым, но живым.
Маркус улыбается жестоко и тонко, он сейчас на коне, на его стороне сила, сила и ещё раз сила. Хан не сможет сопротивляться, наверняка думает этот человек, глядя на согбенную фигуру, жалко скорчившуюся в одеяле.
Он ещё не знает Хана.
***
- Вы знаете, мистер Спок, на Земле очень давно говорили: о мертвых либо хорошо, либо – ничего, - беспристрастный полувулканец сверкает глазами, неужели зацепило? – впрочем, такие тонкости земной культуры знать вам совершенно ни к чему.
Теперь вулканец – какой же ещё молодой! – уже явно взбешен.
- Я и не ждал от вас, мистер Сингх, понимания, - даже голос напрягся, отчего же так чувствителен вулканец к всего-то возвращению удара? Не ожидал, что Хан – разбитый, искалеченный, едва пришедший в себя – сможет ответить? Сюрпри-из. – Теперь придется спрашивать по-другому. Понимаете ли вы, что, избегая прямых ответов на мои вопросы, вы усугубляете свое положение военнопленного, и вас придется перевести, как не желающего идти на контакт, в камеру предварительного заключения?