Ее демон

- Ва…тебе не холодно? – с намеком произнесла девушка, глядя на его голое тело.

- Тебя что-то смущает? – хмыкнул Кассиан на манер Хасина на одном из занятий не так давно.

- Да, - честно ответила девушка, зная, что сейчас ее не будут учить и наставлять, как это сделал бы беловолосый демон на уроке. – Я не привыкла к подобной…нескромности.

- Всегда поражался тому, насколько разный взгляд на мораль у разных народов. Самый разительный контраст – люди и демоны. Вы – чопорны, строги к себе, скованны до передела своим стыдом. Но при этом ваши пороки те же, что у всех, лишь не на виду.

- Это не чопорность. Это такт, приличия и достоинство в своем поведении, - строго возразила Анна, хмуро глядя на принца. – Что плохого в том, что мы одеваемся, говорим и ведем себя не так, как вы?

- Ничего, - рассмеялся Кассиан. – Но тебе, как никому другому, важно немного расширить рамки понимания того, что скромно и правильно. Ты больше не вернешься домой, в свое человеческое королевство. Ты будешь жить в империи демонов. И многое будет тебя ужасать, если ты не научишься смотреть на вещи иначе.

- Ужасать? – удивленно протянула Анна. – Что же такого ужасающе есть в манерах и нравах при вашем дворе, Ваше Высочество?

Анна обратилась столь официально лишь для того, чтобы подчеркнуть значимость и смысл вопроса. Кассиан только хмыкнул, понимая, что она имела в виду, и очень жалея, что сейчас не может выполнить свое обещание о поцелуях при каждом случае ее формального и официального обращения к нему.

- Многие традиции и порядки при дворе императора далеки от приличных и скромных. Взять, к примеру, те же танцы. Одно лишь «Предвкушение» вводит таких леди как ты в краску. И это далеко не самый откровенный из наших танцев. Едва ли твой учитель в детстве посмел бы рассказать тебе о большем, - рассмеялся принц, - но факт остается фактом.

- Боюсь предположить более…откровенный танец, - растерянно протянула Анна, вспоминая, как танцевала с Кассианом на Балу Иллюзий, и насколько это было для нее дико и странно – позволить подобному случиться с собой.

- Но тебе придется привыкнуть к этому, - улыбнулся демон. – И желательно, до того, как приедешь ко двору: это милое выражение растерянности и смущения на твоем личике будут принимать за слабость.

Анна лишь кивнула, понимая, что принц прав. Она не желала выглядеть слабой и глупой, не жала казаться чопорной и холодной в своем новом доме. Да, она так же не добивалась того, чтобы нравиться всем – это априори было невозможно. Но добиться уважения к себе она собиралась однозначно. Понимала, что будет нелегко и трудно, но отступать не намеревалась ни в коем случае: это ее жизнь, и лишь в ее силах сделать ее удобоваримой и спокойной, не такой, какой та была в родном доме. И сейчас, с высоты своего возраста, Анна понимала, что должна и может заслужить иное к себе отношение. Там, где она родилась, у нее не было и шанса стать достойной в глазах окружающих – какие шансы у младенца оправдать и защитить себя? Сейчас ситуация была иной – и она вполне может обернуть ее в свою сторону. Нужно лишь постараться и понять, как действовать правильно.

Анна не собиралась больше терпеть обиды, оскорбления вслед, шепотки и презрительные взгляды. Она прошла этот путь, и возвращаться на ту же дорогу не торопилась. А потому была твердо и решительно настроена добиться должного и полагающегося ей отношения. Едва только покинув дом, который угнетающе действовал на нее, едва только сменив окружение и впервые уверившись в словах Хасина о том, что она достойна и обязана получать больше того, что ей давали в родной семье, она стала самой собой. Забыла робость и страх перед людьми, непонятную ей самой вину перед каждым, кто косо смотрел на нее со дня ее рождения лишь за то, что она посмела появиться на свет. Вдали от дома, от тех, кто презирал ее и кривил губы при одном только взгляде, она поняла, как может действовать на людей и влиять на них, поняла, как дружить и научилась открываться, научилась смотреть на мир другими глазами. Она сама строила свой быт и свою жизнь, такую, о которой когда-то мечтала. Она сама создает себе репутацию, сама заботится о себе насколько это возможно. И это делает ее лучше. Она перестала быть проклятым ребенком. Она получилась свободу от этого звания, и это дало ей новое дыхание. За считанные недели она стала решительнее и смелее, упрямее и сильнее. И останавливаться на этом она не собиралась ни в коем случае.

- Чего же именно мне ожидать от жизни в империи? – полюбопытствовала Анна.

- Я научу и покажу, - мягко улыбнулся Кассиан. – Просто позволь мне сделать это. Многое покажется тебе шокирующим и странным, многое будет смущать и возмущать. Просто перебори эти чувства. Посмотри даже на свою подругу, - кивком Кассиан указал на Хитану, что как раз в этот момент дышала в губы Даниса через сталь, практически прижимаясь к нему своим телом. – Она не обращает внимания на то, кто и как на нее смотрит. Она ведет себя так, как того требует ее нрав, характер, желания.

- Меня с детства учили, что мои желания должны быть под моим контролем, какими бы они ни были.

- Именно контроль не дает тебе чувствовать многие вещи.

- Например? – нахмуренно произнесла Анна.

- Например…. – протянул Кассиан, чуть прищурившись, опуская меч и оглядывая ее с ног до головы, будто размышляя.

Анна даже не успела сказать и слова, как оказалась в его крепких руках, что сжимали ее талию. Тело было вплотную прижато к оголенному мужскому, сквозь рубашку она чувствовала жар кожи принца, ощущала, как бьется его сердце под ее руками, на лице чувствовала его дыхание. Это было непозволительно близко, и девушка уже открыла рот, чтобы возмутиться, как Кассиан мягко рассмеялся, качая головой.

- Нет. Не думай сейчас о том, как все неправильно и неприлично. Не думай о том, что слишком близко и постыдно. Закрой глаза.

Анна на миг задумалась о том, чтобы прекратить все это, но тут же одернула саму себя – нет, она должна избавиться от многих своих комплексов, чтобы измениться и стать такой, какой желала быть и должна была быть в своей новой жизни. Поэтому покорно закрыла глаза.

- Расскажи мне, что ты ощущаешь: аромат, осязание. Что ты чувствуешь в эту минуту? Честно и откровенно, - попросил юноша, с легкой улыбкой глядя на Анну, что с закрытыми глазами напряженно думала: губка прикушена, немного нахмурен лоб, и сосредоточена.

За минуту он почувствовал, как она расслабилась в его руках, перестав с силой упираться ему в грудь ладошками. Ее пальчики чуть заскользили по его коже, словно изучая, он же воспринимал это как ласку, с жадностью принимая каждое мимолетное и едва ощутимое шевеление по своему телу. Наслаждаясь этой невинностью, которая так заводила и сводила с ума своей новизной и непорочностью. Он, привыкший к совершенно иному, находил особое удовлетворение и наслаждение именно в подобном – робости, скромности, смущении: было особенно сладко срывать эти покровы с тех, кто прятал под ними свою природную сущность – животную, страстную и требовательную. Но едва эти покровы слетали, он тут же терял к ним интерес. Но Анны была особенной, и эта чистота и непорочность были ее сутью, а не просто частью. И они всегда будут с ней, нужно лишь уметь пробираться сквозь них тогда, когда этого будет хотеться.

- Твое сердце под моей рукой, - начала тихо говорить девушка, гладя рукой его грудь, где сильно и мощно отбивал свой ритм этот орган. – Горячая кожа, - ее ладошки скользнули по его плечам и рукам, вернулись к груди и чуть спустились вниз, пока ее щеки нещадно краснели. – Ты очень близко, я слышу, как ты дышишь, твое дыхание у моего виска, оно шевелит волосы. Вокруг холодно, а ты горячий.

- И что ты чувствуешь, ощущая все это? – тихо, чтобы не нарушить интимность и особенность этого момента, спросил принц, скользя рукой вдоль ее спины вверх-вниз, будто стараясь разбудить в ее теле эти ощущения.

- Я…я не знаю, - чуть рассеянно нахмурившись, ответила Анна, прикусив губку, но не открыв глаза. – Мне тепло….