Пицца МОСГУГ

Как я уже говорил, хотя мы и жили впритык к Большому театру, но, ни разу в нём не бывали. Больше того, воспринимали его только, как досадную помеху на кротчайшем пути к нашему дому. Старались миновать его побыстрее и меньше пялиться на эту махину с колоннами. Но внутри я всё-таки побывал! Не помню, как именно, но я кратковременно оказался в фойе, ничего там не увидел и со скоростью пушечного ядра вылетел наружу. Отметился… Сохранилась моя фотокарточка, где на фоне Большого театра стоит "оставленный и забытый" родителями карапуз, надутый, как индюк и готовый разрыдаться…

Нельзя пройти мимо такого немаловажного вопроса, как помывка в общественной бане. Не знаю, каким образом обстоят дела в этом вопросе сегодня, но в моём детстве мы спокойно посещали Сандуновские бани, словно домашнюю ванную. Мы не просто могли себе это позволить чисто финансово, но и никогда не сталкивались с проблемой дефицита, не знаю, как правильно выразиться, свободной помывочной площади, что ли… Хотя точно знали, что страдальцев, обитающих в центре города и имеющих коммунальную проблему, схожую с нашей, было полно.

Благо, Сандуны располагались буквально в двух шагах от нас. Практически за углом… Так, что мы буднично, без малейшей торжественности, просто шли туда пешком, повторяю, словно в соседнее помещение и тупо мылись. Никаких ритуальных мероприятий в виде посиделок с кружкой пива и раками… Помню единственный "парадный" поход в баню. Специально для этой цели был куплен в хозяйственном магазине (моём "любимом" – сегодня напротив этого угла установлен памятник Высоцкому с распростёртыми руками) "бюджетный" берёзовый веник, за который в банях пришлось бы выложить кругленькую сумму.

Само нутро бань помню в слайдовом формате: тепло, много густого пара, отдельная кабинка, выложенная белым кафелем, какой-то тазик с мочалкой и резиновый коврик на полу. Можно сказать, что для общественной бани вполне уютно и умиротворяюще.

Не лишним будет и упоминание о самом первом своём культурном шоке. Который так неожиданно потряс меня до глубины души в пять с половиной лет. В пять лет! Я своим, не то, что неокрепшим – практически полностью отсутствующим ещё интеллектом, как-то очень отчётливо понял, что где-то там, в неясной дали забугорья, существует другая, непохожая на нашу жизнь.

Незадолго до нашего переезда на московскую окраину, в начале 1980 года к нам в гости приехал мой дядя, мамин младший брат. Он был среди первых срочников, кого отправили на войну в Афганистане. Служил он в автобате, возил топливо через перевалы в составе транспортных конвоев. Много чего он рассказывал… Тема войны в нашей семье всегда присутствовала, к тому же, был ещё жив их с мамой отец – ветеран Большой войны. Вернулся весь в дырках, с орденами. О войне практически не говорил, но и без слов всё было понятно – герой, принесший нам Победу.

Поэтому рассказ об Афганистане для меня свёлся к двум вещам, которые дядя и подарил на память. Первая диковинка – шариковая ручка с вмонтированными в неё электронными часами, а вторая – наручные часы и тоже электронные, совмещённые с микрокалькулятором с масюсенькими кнопочками. У нас у всех в доме была настоящая истерика, когда мы увидели эти фантастические, как говорит современная молодёжь, гаджеты! Мы не знали, плакать нам или смеяться. Поэтому, на всякий случай, совместили…

Мне шёл шестой год и я вполне осознанно смотрел телевизионные новости, немного ориентировался в сложившейся обстановке на мировой, как говорится, арене… Довольно хорошо представлял себе, где находится этот самый Афганистан, как там живёт народ… Плюс рассказанное дядей… Плюс привезённые им инопланетные артефакты… В голове зашуршали мысли, в панике шарахающиеся от извилины к извилине… Кажется, даже немного поднялась температура. Чтобы стало всё совсем понятно, надо подчеркнуть, что кроме продуктов питания из стран "народной демократии", с импортными вещами я пока не сталкивался. Ладно, я знал о существовании Америки, Европы, Японии и других богатых стран, где люди живут лучше и зажиточнее нас. Причём, заметно лучше.

Но, чтобы в Афганистане, перепрыгивающим из войны в войну, люди в повседневной жизни сталкивались и свободно манипулировали вещами, о которых мы, граждане могущественнейшей страны – великой супердержавы и слыхом ничего не слыхивали… Для меня это было оглушительным откровением, заставившим впервые задуматься, об информационной полноте наших новостных передач. На каком-то участке происходила явная пробуксовка информационного потока. О том, что нас откровенно и систематически "обувают" и "буксуют" на всех участках без исключения я тогда ещё не знал…

О-о-о! Как же я забыл упомянуть об уникальном эпизоде… Именно по "той Москве" мои родители могли позволить себе, пусть и единожды, но прокатить меня на такси! Конечно, не забавы ради, а по уже забытой и вполне уважительной причине, но факт остаётся фактом – самый простой советский человек мог себе позволить воспользоваться услугами такси. Причём, шиковали довольно долго и по времени и по пройденному расстоянию… С того памятного момента и до сегодняшнего дня я даже представить себе не могу уважительную причину для подобных покатушек.

Глава 4. Ночной гость.

Сразу маленькая ремарка. Проблематика так называемых "вещих" снов останется для меня в стороне от размышлений и рассуждений, так как это всё – фигня, граничащая с дежа-вю и прочей эквилибристикой нейронов. Нельзя всерьёз оперировать данными, неуверенно получаемыми через раз. Буду опираться на факты или то, что я считаю фактами, и с которыми столкнулся по жизни лично, без посредников.

Как я уже упоминал, Большой театр и окружающее его пространство, место само по себе мистическое, полное городских легенд и навевает всевозможные размышления на темы о необъяснимом и таинственном. Даже страшноватом. Об этом говорили и продолжают говорить многие, кто плотно связан с этим пространством либо работой, либо частыми посещениями.

Видения, которые меня неоднократно посещали весь завершающий год (скорее всего, дольше) жизни в этом удивительном месте, я до сих пор не могу однозначно идентифицировать как сновидения. Слишком явственно всё ощущалось и чувствовалось… Если выспренно, то практически кристально-чистой реальностью, незамутнённой дымкой дрёмы или медикаментозного забытья. Прошло почти сорок лет, а я так и не разобрался во всех нюансах происходившего действа, буду настойчиво повторять, неоднократного. Для меня эти ночные "встречи" так и остались каким-то неясным предзнаменованием чего-то непонятного и величественного в своей необъяснимости и суровой торжественности.

Эта фигура появлялась на фоне шкафа по ночам в отблеске уличного фонаря. Этот фонарь, как специально, светил таким образом, чтобы ночной визитёр выглядел максимально отчётливо и, не побоюсь этого слова, доходчиво.

Не знаю, что меня пугало больше всего. Я даже не могу уверенно сказать, что как-то особенно пугало, скорее, интересовало своей откровенной сказочностью и какой-то гибельной, отрешённой от мира умиротворённостью. Здесь важны нюансы при передаче моих эмоций – никакой панической атаки! Только понимание неизбежности чего-то всеобъемлющего, неземного… Судьба в самом тёмном её варианте, но, где властвует не ужас, а обязательность свершения чего-то непонятного и таинственно– грозного, её безаппеляционность.

Двуногое чудовище-химера с верхней частью тела от волка с мощными саблевидными рогами и клыками, а нижней – от козла с соответствующими копытами и хвостом. Я частенько размышлял, каким образом у меня получилось составить такой образ (если фигура и впрямь, игра моего воображения), на основании каких исходных данных смог "вылепить" подобное. Никаких, особо сильных впечатлений за столь незначительный жизненный срок, способных так причудливо трансформироваться, на ум не пришло. Не стоит забывать, что никаких ужастиков с триллерами на телевидении ещё и в планах не было.