Страница 6 из 16
— Теперь все срочно надо переигрывать, - сказал я. - Я когда–то читал, что среди ваших коллег был то ли адвокат, то ли военный, который поднял летом 1917 восстание в Киеве. Вот он тогда все правильно делал и теперь нужен.
— Вы наверное говорите о Николае Ивановиче Михновском! Яркая личность. Да, летом восстал полк имени Полуботка. Там все закончилось без крови, слава Богу. А Николай Иванович с единомышленниками был отправлен на румынский фронт.
— Вы понимаете Михаил Сергеевич, дело, которое вам предстоит, настолько серьезно, что разбрасываться такими кадрами вы, как лидер молодой республики, не имеете права.
В дверь постучали и разговор пришлось свернуть. В кабинет вошел еще молодой мужчина в очках, с лицом очень похожим на Грушевского. Но моложе.
— Прошу знакомиться господа! - Грушевский протянул к нам руки, как бы сводя нас. — Александр Сергеевич Грушевский.
Ага теперь понятны причины сходства. Я представился в ответ.
— Александр Сергеевич, мой младший брат и соратник. На нашем сегодняшнем собрании он выступит в роли секретаря и организатора. Я не смею Вас задерживать Сергей Михайлович. - Намекнул мне Грушевский на то, что время идет, а вода и еда стынут. Указывая рукой на дверь. В коридоре меня ждала служанка, с улыбкой указавшая мне нужную дверь.
Ванная с горячей водой в начале двадцатого века! Ребята, я понял, что по большому счету за последние сто лет ничего не поменялось. Все те же удобства, только аксессуары немного непривычной нам формы. Тот же кафель, трубы, краны, но чуть-чуть другие. Вспоминая сегодняшнюю ночь в колючем сене, я радовался такому приятному контрасту, всем телом впитывая тепло воды. Но время неумолимо летело вперед, а перед встречей с людьми надо было еще и поесть, о чем мой желудок настойчиво напоминал. Поэтому киснуть больше десяти минут в ванной я себе не позволил.
Столовая, в которую мы вошли с братьями Грушевскими, была, по нашим меркам, ну просто огромной. Четыре окна впускали сколько угодно солнечного света. А аппетитные запахи сводили с ума. За столом сидели две женщины и пили чай. Одна лет сорока-сорока пяти, чуть полноватая, с внимательным и немного настороженным взглядом. Другая пожилая сухонькая и строгая. Представились как Мария Сильвестровна и Глафира Захаровна (ну у них и имена), соответственно жена и мать Михаила Сергеевича. Увидев меня дамы легким кивком ответили на мой поклон и слова приветствия, и пригласили за стол. Прислуги не было, и я понял, что хозяева максимально стараются соблюдать конспирацию. На столе был нарезанный хлеб, масло, буженина, специи. В глубоких тарелках парил горячий борщ, а рядом с ним, на отдельной тарелочке, призывно пахли пампушки с чесноком. Было также мясо, варенные овощи, узвар и что-то еще. Ничего необычного. И это все для меня одного, так как остальные не так давно завтракали. Все сели за стол и трапеза началась. Судя по реакции присутствующих дам все были уже в курсе дела, из чего я сделал вывод, что в семье царит доверительная атмосфера. Так как до назначенной встречи времени оставалось не так уж и много, обед прошел спокойно и быстро, без всяких там реверансов, хотя дамы явно страдали от любопытства. Говорили о ценах, о погоде и о Временном правительстве. В конце трапезы не выдержала Мария Сильвестровна:
— Сергей Михайлович, миленький, что будет с Украиной? Хоть не даром Михаил Сергеевич сутки напролет работает? Не будет ли голода и когда закончится война?
Не желая начинать такой серьезный разговор здесь и сейчас, пришлось вежливо успокоить женщин, что все сейчас зависит от их мужчин и миллионов других простых украинцев, которые, я надеюсь, и решения примут правильные и сделают все как надо. Все в наших руках. А про голод ответил, что в Украине голод может быть только искусственный, и только от большевиков. Поблагодарив женщин за вкусный и сытный обед, мы прошли в кабинет, где уже нас ожидали несколько человек.
Петлюру, в его вечном френче, я узнал сразу, и подумал, что в натуре он меньше, чем кажется на кадрах хроники. Но взгляд жесткий и внимательный. Первому меня представили чернявому, интеллигентного вида мужчине, который назвался Владимиром Кирилловичем Винниченко. Глядя на него я вдруг вспомнил, что он тут главный пацифист и не ошибся. Следующим был мужчина очень похожий на Винниченко, который представился Сергеем Александровичем Ефремовым. У него были приятное лицо и умные глаза. Потом был Симон Васильевич Петлюра. Этот парень мне понравился сразу. Крепкое рукопожатие и решительный взгляд выдавали в нем стержень. С ним мы заварим такую кашу, что москали ахнут. Замыкал общество новых мне людей уже взрослый, с аккуратными офицерскими усами господин со звучной фамилией Дорошенко Дмитрий Иванович. Кроме этих четверых были оба Грушевских.
Передо мной сидели не просто умные и одухотворенные люди, а те кто своей неуемной энергией и жаждой перемен питал начало Украинского освободительного движения. И пусть у них тогда не все вышло, но начало заложили именно они. У них разные черты лиц, разная энергетика, но в их глазах одинаковый смертельный интерес. Ведь сейчас каждый из них получит ответ на тот единственный вопрос – правильно ли он поступал до сих пор. И мой положительный ответ как будто лизнет их горячим языком в самое сердце, подтвердив что до сих пор они шли верной дорогой, и зарядит на будущие дела не взирая на их количество и сложность. А если отрицательный? Но кто не ошибается, особенно когда идешь по не знакомому пути?
Я, Михаил Сергеевич, Симон Васильевич и Винниченко расположились на стульях вокруг круглого журнального стола. Ефремов и Дорошенко заняли полосатый диван, а младший Грушевский с солидной стопкой чистых листов и всеми остальными принадлежностями для писания присел сбоку, за маленький столик.
И я начал.
Сразу, что бы закрепить понимание аудитории, я опять включил мобильник и нашел в медиаплеере гимн Украины, который поют люди на концерте «Океана Эльзы» и положил телефон на стол. Все не отрываясь смотрели на экран и излучали потоки всей палитры эмоций. Подошедшие обитатели дивана нависли над сидящими и тоже замерли. Стало понятно, что клиенты дозревают, и я продолжил ходить с козырей, положив на стол украинские деньги своего времени и паспорт. Купюр было три: двадцатка с Иваном Франко, сотка с молодым Тарасом и двести гривен с Лесей Украинкой . И вскользь заметил, что на купюре в пятьдесят гривен изображен Грушевский. Сразу было видно, что деньги не новые, значит где-то ходят и давно. Все разошлось по рукам. Деньги смотрели на свет и обсуждали мелкие детали. Вот клиент и дозрел, как говорится, можно начинать. Все расселись по местам и приготовились внимательно слушать. Лед недоверия стремительно таял.
— Люди! У нас с вами есть около 5 часов. Эта игра вопросов и ответов закончится сегодня в 17.00. Мне нужно будет возвращаться. Потом у вас будет осмысление услышанного, а потом очень серьезные и очень быстрые решения и действия, общие черты которых мы с вами совместно набросаем в конце. Сейчас вы услышите очень много различной, в основном страшной информации, которая перевернет как всю вашу жизнь и мировоззрение, так и жизнь всего нашего народа. Для людей это будет игра втемную, но зато с уже известными для вас ориентирами. И если до сегодняшнего дня вы действовали интуитивно и по обстоятельствам, то уже завтра вы будете точно знать, как вам не поступать в ближайшем будущем, которое будет грязным, кровавым, но теперь, я надеюсь, обязательно результативным. Тем самым многие и многие жертвы нашего народа на пути к свободе и независимости Украины будут не напрасными. Я не профессиональный историк и большинство дат я не запомнил, но основное я знаю наверное. Ведь когда я интересовался историей для меня не были главными даты, главным был смысл и четкая укладка фактов в моем мозгу, что позволяла мне хоть как–то отличать правду от лжи. В моем времени многие документы скрыты от исследователя до сих пор, но у нас есть косвенные доказательства и уже свершившиеся факты, из которых складывается понятная картина произошедших событий.