Страница 100 из 103
— Мы не хотим пользоваться тобой, наоборот, хотим, чтобы ты воспользовалась нами. Нам нужен оператор.
И тут до меня дошло. Собеседник действительно читал мои мысли. Видел их, чувствовал. От этой мысли меня пробила дрожь. Захотелось пить. Я посмотрела по сторонам. Здесь же ничего не было!
На столе прямо перед моими глазами стоял стакан, наполненный водой.
Схватила емкость, жадно отпила несколько глотков, вытерла губы рукавом. Потом взглянула на стакан, но уже не удивилась тому, что воды в нем было столько же, как когда я его брала.
— Чего вы хотите? — я посмотрела в месиво, заменяющее лицо собеседника.
— Предотвратить приход Изменителей.
Я хотела спросить, кто они, но собеседник уже все понял сам.
— Они — цивилизация, которую невозможно понять, и при этом чрезвычайно могущественная. Они приходят во вселенную и изменяют константы мироздания. После них ни один человек не останется человеком. А Земля перестанет быть Землей. Ты же чувствуешь их. Видишь как приход бездны.
— Значит, бездна — это…
Я снова словно очутилась во сне. В котором нечто черное пожирало все вокруг. Звезды. Галактики, цивилизации, оставляя по себе лишь беспросветную чернь.
— Бездна — это Изменители, — сказал собеседник. — Мы не знаем их мотивации, и даже если узнаем, не факт, что сможем понять. Мы не знаем их происхождения. Мы не знаем их логики. Мы не знаем их названия, но человеческое слово «Изменители» было бы точным отражением их сущности. Они изменяют вселенную по каким-то своим критериям. Меняют физические константы, влияют на понятие измерений, времени, — говорил он, тихо и отчетливо, словно учитель, который стремится максимально понятно донести информацию до ученика. — Они уже несколько раз приходили в наш мир. В будущем.
— В будущем?
Он говорил о будущем в прошедшем времени. Почему? Зачем?
— Время — это тоже пространство, — сказал он, прочитав мои мысли. — Время — это часть пространства. Каждый отрезок времени во вселенной существует одновременно. Прошлое, настоящее, будущее. Каждый миг времени зафиксирован в пространстве. Путь во времени лежит через пространство.
Я не совсем понимала то, что он говорил. То есть вчера, сегодня, завтра — все это уже где-то существует? Нет, не может быть.
— Из одного времени в другое можно прилететь на космическом корабле. Очень быстром, конечно, но можно, — сказал он. — А можно пройти через пространство между Землей и антиземлей, где пространства как такового нет, и можно выбрать множество из точек во времени.
До меня дошло. Знание словно свалилось на голову, будто кто-то коснулся моего разума и положил его туда, отчего мое дыхание перехватило, а перед взглядом померкло. Все вокруг потеряло краски, показалось, что качнулся пол. Пространство и время едины. Будущее и прошлое существуют одновременно. Тарпакианцы и орлы. Они не инопланетяне. Они — люди из будущего, прошедшие изменение и ставшие другими. Превратившиеся в то, чем являются сейчас.
Боже! Я тоже могу читать мысли того, кто сейчас сидел передо мной! Мы могли общаться мыслеобразами! Иначе я бы этого не поняла.
— Они даже не помнят, кем были когда-то, — подтвердил мой собеседник. — Изменители меняют их, лишая прошлого, превращая в нечто иное. Заставляя развиваться по новому пути, чтоб потом прийти и изменить снова.
— Перепрошивка, — прошептала я.
— Да, это точное слово. То, что сделали с тобой. Сменили облик, тип мышления. Только Изменители перепрошивают вселенную. Этого нельзя допустить. Можно изменить пространство, только здесь, только сейчас, до первого прихода Изменителей. Лишь тогда человек останется человеком.
— Кто вы на самом деле? — непроизвольно вырвалось у меня, и я поняла, что попала в точку.
— Мы — разумный, живой, но все-таки механизм, оставленный кем-то на антиземле, — ответил он. — Мы не знаем, кто наши создатели, возможно, они давно уже погибли или изменились. Но мы знаем наше предназначение — всячески противостоять Изменителям и не дать совершиться изменению. На деле мы являемся водорослями, живущими в океане антивселенной. Но в отличие от любых существ наша душа, наш разум, ментальная часть нас, не привязана к физическому телу. Мы можем существовать в организмах и механизмах как во вселенной, так и в антивселенной. Но мы поняли, что являемся лишь приспособлением. А приспособлению нужен оператор. Каким бы совершенным ни был компьютер — без пользователя он ничто.
— Значит, оболванивание людей на Земле, создание маниан — все это было попыткой противостоять изменению? — я удивленно вгляделась в безликого человека, так и не понимая, какое отношение имеет оболванивание людей к их миссии.
— Да, — ответил он. — Маниане были созданы как наши первые носители во вселенной. К тому же у них была улучшена выживаемость, выработана система предчувствия вариаций будущего. Мы думали победить Изменителей с их помощью, но вероятность пространства-времени, в которой они приходят и изменяют вселенную, все равно осталась существовать почти во всех возможных вероятностях. Маниане объединились с людьми во всех трех вариациях в попытке найти идеальное решение. От тарпакианцев требовалась фоновая математика, их способности к вычислению намного выше, чем у любого компьютера во вселенной. От орлов — их возможность чувствовать электронику и взаимодействовать с ней. На нынешней Земле же мы попробовали использовать высокий интеллектуальный потенциал и инстинкт самосохранения человека, для этого воспользовались законом сохранения разума, наделив способностями к интеллектуальному мышлению некоторых лучших его представителей. Но все это не отменило приход Изменителей, даже не уменьшило его вероятность. А потом мы поняли, скорее увидели, что те, кто нас создал, рассчитывали еще на один винтик в системе. На оператора. Мы попытались просчитать вероятность и поняли, что это человек именно из того времени, где еще возможно все изменить, и что он рано или поздно придет на верхний этаж нашей башни в Риме.