High voltage

Произведено межевание земель на Финском заливе – под новый поселок «Экологический уголок», – вырывает меня из забытья голос начальника производственного отдела Лидии Викторовны. Услышав свои инициалы, внимаю ее рассказу.

Чувствую на себе взгляд Богатова. Не по себе мне под ним. Будто раздели догола и выставили на всеобщее обозрение. Остаюсь спокойной, хотя внутри все кипит от злости и обиды.

– Я хотел бы услышать доклад начальника проектного отдела, – раздается размеренный голос Льва. К стойке выходит Александр Юрьевич. Разложив подготовленные листы бумаг, приступает к докладу. А я, воспользовавшись случаем, поднимаю взгляд на Богатова. Красивый, сволочь. Мощная фигура, весь его вид говорит о надменности. Задавит, растопчет, пока ты будешь любоваться им. Наверняка и в обычной жизни он сволочь редкостная. Жаль мне ту, что подарит такому чудовищу свое сердце.

– Татьяна Александровна разработала бизнес-проект, где вместе с детским садиком мы собираемся сделать целый комплекс для детей разных возрастов. Инвесторы в восторге, поэтому мы приступили к реализации этого проекта. Получили градостроительный план земельного участка, провели топографические съёмки, геологические изыскания. Ждем результаты санитарно-эпидемиологического исследования и расчётов концентраций загрязняющих веществ участка, – произносит Александр Юрьевич.

– Татьяна Александровна просто незаменимый человек, – с издевкой в голосе произносит Богатов. Метнув в его сторону огненный взгляд, замечаю сидящего рядом Смольского. Сияет, словно медный таз.

– А что нам расскажет бухгалтерия?

Александра Юрьевича сменяет главный бухгалтер, Мария Петровна.

– Получили положительное решение по рефинансированию, экономия сорок три процента, – читает доклад женщина.

– Дайте уточню, – перебивает ее Богатов. – Тут снова Татьяна Александровна свою… кхм, – окидывает многозначительным взглядом мою грудь в вырезе рубашки, – приложила.

Не выдерживаю. Встречаю его глаза, вкладывая в свой взгляд всю имеющуюся злость… Он молчит. Пока бухгалтер произносит речь, не сводит с меня глаз. И столько высокомерия в нем, столько спеси. Ненавижу таких, как он. Властитель мира, считает, что все ему дозволено. Вот только я ему не по зубам. Никогда не была жертвой. И компанию в обиду не дам.

– На сегодня все. Работаем пока в прежнем режиме. Мне нужно время разобраться и определить векторы направления нашей работы, – говорит Богатов, когда Мария Петровна возвращается на свое место. – Ясно одно. Компания находится в трудном положении. Есть много проблемных мест. Все свободны. Татьяна Александровна, вы останьтесь, – произносит, когда я поднимаюсь.

Остаюсь на месте, морально готовясь к предстоящему разговору тет-а-тет с ненавистным начальством. Сотрудники не спеша покидают конференц-зал. Когда мы остаемся с ним совершенно одни, Лев делает мне знак подойти.

– Как порой бывает жестока судьба, – протягивает он с ленивой улыбкой на губах. – Только вчера вы задирали негодяя на дороге, уверенная в собственном превосходстве, а уже сегодня стали зависимы от него.

– Лев Николаевич, тут я вынуждена вас огорчить. Даже от мужчины своего никогда не буду зависимой, а уж тем более – от начальника.

Богатов вскидывает бровью, не сводя с меня высокомерного взгляда.

– Какая вы переменчивая. То хамите, то на «вы». Может, и здесь быстро решением поменяете?

Ну, уж нет. Я знаю, что он делает. Пытается вывести меня из себя, чтобы я сорвалась, нагрубила.

– Я могу идти? – поднимаюсь, забирая со стола папку с документами.

– Вечером в восемнадцать часов зайдите, расскажу вам о дальнейших планах.

Прижимаю к груди бумаги, интуитивно пытаюсь закрыться от его пробирающего до костей взгляда.

– Если это все, то я пойду, – растягиваю губы в улыбке.

– Если бы что-то еще было, я сказал бы… – сидя в расслабленной позе, произносит тихим голосом.

***

– Сволочь!

– А по-моему, он очень даже ничего, – протягивает Дана с улыбкой. – Он красавчик, Тата! Ты губы его видела? Боже, а глаза его… а задница…

– Задница – как задница… наверняка трусы всю форму делают, – меня злят слова подруги и тот факт, что она так легко очаровалась этим снобом.

– Я вижу, Татьяна Александровна, ты оценила достоинства нашего нового руководителя, – раздается за спиной голос Смольского младшего. – Странно, мне казалось, ты больше по старичкам, – добавляет с издевкой.

– Уж точно не по таким, как ты, Женя – обернувшись, окидываю его снисходительным взглядом. – Гордиться-то особо нечем. Самое главное достижение – просрал дело отца. Поздравляю тебя, – протягиваю ему ладонь для рукопожатия, улыбаясь во все тридцать два зуба.

Никчемное существо, вот, кто он. Я даже ненавидеть его не могу, настолько он жалок.

– Не твое дело, как я поступил со СВОИМ наследством, – исказившись от злости, цедит сквозь зубы. – Я вижу твое негодование. Понимать, что десять лет подряд зря ложилась под старика… – его голос так и сочится ядом. Думает этим вывести меня из себя? Глупый. Столько времени так и не смог понять, как на самом деле обстоят дела.

– Не успел отец переделать завещание на твою душонку. Так что не прыскай ядом, он тебе еще пригодится.

– Выметайся из моего кабинета, Женя. Как я поняла, здесь ты больше никто, так, жалкий прихлебатель. Надеюсь, Богатов не будет медлить и даст тебе пинка под зад.

– Первой он его даст тебе, Тата. И тут твое обаяние не сработает так, как подействовало на отца. Богатов не ведется на подобных тебе женщин.

– Уходи, Женя. Просто иди, – махнув рукой, вздыхаю. Я даже злиться на него не могу. Развернувшись, Смольский покидает мой кабинет. Дверью хлопает с такой силой, кажется, будто стекло рассыплется на мелкие осколки.

Я невероятно зла. Не могу поверить, что все происходит наяву. Богатов – настоящий демон во плоти. И он не успокоится, пока не сожрет меня с потрохами. Как в той поговорке: Что такое не везет, и как с этим бороться. И Смольский со своим ядом. Еще при жизни отца ему не давал покоя тот факт, что отец ценил меня больше, чем его. Вот только Женя никак не хотел раскрыть глаза и понять, отчего происходит подобное. Легче списывать все на мнмые любовные отношения, сложнее понять, что тут совершенно другое, намного большее, основанное на доверии и уважении.

– Ты расстроилась? – пройдя в кабинет, спрашивает подруга.

– Из-за Смольского?

– Он никогда еще не позволял себе подобных слов, – хмурится Дана, ставя передо мной стакан воды и таблетку успокоительного.

– Всегда весело плясать на костях врага, ты же знаешь, – выпиваю лекарство, прикрываю глаза, пытаясь хоть немного успокоиться. – Вот только я еще помирать не собираюсь. Пусть радуются. Для этого у них не так много времени. Я дам отпор.

– Судиться будешь?

– Не имеет смысла. Я говорила с Олегом. Там без шансов. Я знаю, чего они хотят. Ждут, что я психану и уйду. Но я не собираюсь этого делать. Ты знаешь, Дана, как дорог мне был Сергей Анатольевич. Смольский старший был мне как отец. И я не позволю себе сложить руки и ждать, когда Богатов растерзает компанию на мелкие кусочки.

– Тата, Богатов очень сильный соперник. Ты никогда еще с таким не воевала, – Дана нервничает, переживает. Но только выхода у меня нет.

– Я не боюсь его. Сделаю вид, что согласна с правлением Богатова. И буду потихоньку разрабатывать стратегию. Ты же понимаешь, сейчас полетят головы! Он приведет своих людей, заменит сотрудников. Десятки человек без работы останутся. Разве я могу допустить подобное?

Дана кивает.

– Я с тобой. До конца. Что бы ни случилось.

***

Остаток дня не могла себя собрать воедино. Нужно было заниматься работой, но нервы сдавали. Руки тряслись, мысли разбегались. По всему офису раздавалось перешептывание. Кто-то списал меня со счетов, кто-то уже переобулся, подстраиваясь под новое руководство. Я не осуждала их, но, не скрою, мне было дико неприятно. Никто не говорит, что работники должны вставать грудью за бывшее руководство и идти за мной на амбразуру, но элементарную этику и чувство такта никто не отменял.