Страница 3 из 6
На фоне общего шума голосов она услышала заливистый смех. С высоты семи метров спортзал был как на ладони, и Варя сразу увидела, кому он принадлежит. Саша Шмидт стояла возле Леньки, в его группе, в окружении еще трех новых мальчиков. Она смеялась во весь рот, закидывая голову назад. Шмидт была в черных лосинах и футболке, и ноги Саши казались еще длиннее. Даже отсюда, сверху.
«Интересно, что такого смешного он им там рассказывает», – с ухмылкой подумала Варя.
Отец стал медленно выдавать веревку, и Варькино настроение, словно столбик термометра, опустилось на абсолютный минимум – вместе с ней. Едва коснувшись ногами пола, Варя отстегнулась от страховки, отошла и присела на лавку.
– Нет, ты это видела? – из ниоткуда появилась Лерка. – Пришла сегодня, а ведет себя так, как будто она тут уже триста лет и всем подруга!
Лерка всегда появлялась внезапно. Она вообще была очень внезапная и стремительная. Быстро бегала, быстро думала, быстро говорила.
– И хохочет, и хохочет! А мужики наши? Ты видела? Все с нее глаз не сводят. – Тернова возмущенно сдула рыжую челку со лба.
– Нет, не видела. Я только пришла, – пробормотала Варя, наблюдая за Сашей.
Та уже болталась на веревке в обвязке и каске. Нелепо размахивая ногами и громко хохоча, она никак не могла поймать стену. Страховал ее Даня, а Леня снизу пытался пояснять, какие зацепы удобнее использовать.
– Господи, что за цирк… – Лера не унималась.
– Да, ладно, Лер, мы тоже когда-то делали это впервые.
– Ой, Варя, ты же видишь, что человек намеренно привлекает к себе внимание. Такая красота неземная, конечно!
Варя замолчала. Она так часто делала. Ей казалось, что она продолжает разговор. На самом деле она отвечала молча: «Может быть, может быть, ты права. Но мужиков-то зачем обвинять? Мужики наши ко всем хорошо относятся. Всем помогают. На то они и мужики». Варя улыбнулась. Они называли между собой мальчишек «мужиками». Наверное, это странно звучало со стороны, но так уж повелось с самого начала, с пятого класса. С тех пор как они стали заниматься туризмом. Алексей Петрович и Николай Сергеевич были главным мужиками, все мальчишки старались быть на них похожими. С их подачи девчонки были на особом положении. Девочкам в походе всегда тяжелее, о них и заботы больше. Пацаны обустраивали бивак, забивали свои рюкзаки самым тяжелым грузом, подавали руку, помогали ставить палатки, забегали по тропе на перевал, бросали свои рюкзаки и возвращались вниз к отставшим «теткам». Снимали с девочек рюкзаки и снова забегали на перевал. Кто они после этого? Мужики и есть. Варя повернулась к Лерке – той уже и след простыл.
Тем временем Сашу спустили. Из размышлений Варю выдернула вспышка фотоаппарата, которая, ударив по глазам, на мгновение ее ослепила. Перед ней стояла абсолютно счастливая обладательница хорошей и, судя по всему, очень дорогой камеры.
– Варенька, ну что ты такая кислая?! Улыбнись! – Не успела Варя опомниться, как Саша быстро сделала еще несколько кадров.
Варя встала:
– Я не люблю фотографироваться.
– Ой, а зря! Я хорошо делаю портреты. У меня все красиво выходят. Даже… – Саша смерила Варю взглядом, прищурилась и захохотала. – В общем, все! Ладно, не обижайся. Это я так шучу!
Варя взглянула на веселую Сашу исподлобья и пошла к отцу.
– Пап, я что-то устала, голова болит. Можно я пойду домой?
Николай Сергеевич обнял дочь за худенькие плечики, поцеловал ее в лоб и обеспокоенно посмотрел ей в глаза:
– Ты не заболела, моя хорошая? Температуры вроде нет.
– Нет, пап, просто устала.
– Заяц, давай так. Ты не уходи одна, не надо. Поздновато уже для одиноких прогулок. Мы сейчас еще по одному кругу новичков прогоним и на этом завершим. Я и сам хотел сегодня пораньше закончить. У нас с мамой для тебя сюрприз.
Она кивнула и улыбнулась отцу вымученной улыбкой. Сюрприз – это хорошо. Сюрпризы она любила.
Варя пошла в раздевалку, медленно переоделась и снова села. Она ничего не могла с собою поделать. Силы ее покинули. Ее бесила в самой себе эта черта – прямая зависимость наличия физических сил от настроения. Почему, ну почему она не могла быть таким энерджайзером, как Лерка, например? Или оставаться всегда собранной и сильной, как Ксю? Нет же. Ей выдавалась энергия ровно в соответствии с уровнем позитива в ее душе. А сейчас позитив куда-то испарился. Куда? И главное – почему?
Даже отсюда, из раздевалки, она слышала Сашин хохот. И он ее бесил. Что конкретно бесило, понять она не могла.
Смеркалось. По дороге домой, пиная кучи желтых листьев, Ленька трещал без умолку. В отличие от Вари, он пребывал в чудесном расположении духа.
– Слушайте, ну эта Сашка артистка. Я ей говорю: «Ноги выпрями, не жмись к стене!» А она обнялась с зацепом и не отпускает. Ни вперед, ни назад. Даня ей: «Разожми руки, я тебя спущу на веревке!» А она смеется и держится. Пришлось мне подлезть и отцепить ее. Только повиснув, поняла, что это не страшно.
Николай Сергеевич неодобрительно крякнул:
– Я видел, как ты геройствовал. Сколько раз говорил: без страховки не подниматься так высоко. Тебе хоть кол на голове теши.
– Да я же быстренько, Ник Сергеич! Калинка, а Сашка-то на сноуборде катается. Она обещала и меня поставить. Бартер, так сказать. Мы ее – скалолазанию, она нас – сноубордингу. Поедешь с нами?
– Поживем – увидим, – мрачно пробормотала Варя.
– Ой, какие мы важные! Как бабуля отвечаешь прям. «Поживем – уви-и-идим»!
Лифт сломался. Поднимаясь по лестнице, они уже снизу услышали, что на третьем этаже, как всегда, весело. Верка-самогонщица из тридцать третьей денно и нощно сбывала товар. Трое клиентов спали прямо на лестничном пролете между вторым и третьим этажом. Запах был соответствующий. Варя, Ленька и Николай Сергеевич перешагивали через «синяков» под истошные крики какой-то пожилой женщины, долбившейся в квартиру номер тридцать три.
Женщина была, мягко говоря, нетрезва и едва выговаривала слова:
– Открой! Вера! Открой мне! Это я, Зоя! Я знаю, ты дома. Открой!
– Какая еще Зоя? – орала Верка с другой стороны запертой двери. – Не знаю никаких Зой. Все! Лавочка закрыта. Закрыты мы, слышь? Иди домой.
– Ладно. – Женщина едва стояла на ногах. – Я уйду. Но я вернусь. Завтра. Поимей в виду, Вера! Я вернусь!
– Видать, новенькая, пароль не знает, – усмехнулся Ленька.
От подъездных ароматов Варю затошнило. Зайдя домой, она упала в мамины объятия и, отказавшись от ужина, быстро приняла душ и ушла спать.
Без сил Варя рухнула на кровать, которая сначала медленно поехала влево, а потом закружилась в странном танце, словно осенний лист. Она слышала, как родители разговаривали на кухне. До Вари донеслись обрывки папиных фраз: «…никакая сегодня, вообще не лазила…» И после она услышала мамино тревожное «…не заболела бы».
Последнее, что успела подумать Варя, перед тем как провалиться в тяжелый сон, было: «Сюрприз… Пап, какой сюрприз? Ты не сказал…» И забылась. Она не помнила, как спустя полчаса мама потрогала ей лоб, а еще через три часа папа вызвал скорую, чтобы сбить высокую температуру, которую, как родители уже знали, ничем, кроме укола, не собьешь.
Глава 2
«Выздоравливай, двоечница!» – «бзыкнуло» СМС на Варином телефоне рано утром. Телефон вздрогнул, услужливо засветился и замер в ожидании руки хозяйки. Не дождавшись к себе никакого внимания, экран погас.
За час до этого Ленька звонил и тарабанил в дверь квартиры семьи Калинка, пока наконец заспанный Николай Сергеевич не открыл ему. Коротко пояснив ситуацию и закрыв за Ленькой дверь, Николай Сергеевич вернулся в комнату Вари, где он провел ночь на раскладушке. Дочка, бледная и осунувшаяся, крепко спала, разметав кудрявые волосы по подушке. Он поправил одеяло и поцеловал ее в холодный, с испариной лоб. Варя вздрогнула.
– Пап, где мама? – прошептала она хриплым голосом.
– Маму срочно вызвали в институт, там у них что-то в лаборатории случилось. Спи.