Страница 31 из 37
Повестка дня Гаагской конференции включала такие ключевые вопросы, как претензии капиталистических стран к Советскому государству, связанные с национализацией собственности иностранных капиталистов и аннулированием долгов царского и Временного правительств, и возможность и условия предоставления кредитов Советской России. Советская делегация предлагала выйти за рамки этих вопросов и обсудить также общие условия послевоенного восстановления и международного сотрудничества в Европе. Представителей западных стран, однако, интересовали исключительно вопросы, связанные с получением от России долгов и компенсаций. Была сделана последняя отчаянная попытка накинуть на Советскую Россию финансовую удавку, подобную той, которая оказалась на шее Германии. Запад отказался обсуждать вопрос о кредитах без согласия России на выплату долгов, реституцию собственности иностранных хозяев, компенсацию потерь от национализации. Гаагская конференция длилась более месяца и формально закончилась ничем.
Впрочем, наверное для Советской России какие-то положительные результаты Гааги все-таки были. Еще раз напомним, что на конференции были делегаты, непосредственно или опосредованно связанные с бизнесом. Советская делегация решила сыграть на финансово-коммерческих интересах таких участников. Она заявила, что Советская Россия готова предоставить иностранному капиталу концессии. Этот проект еще до отъезда делегации в Гаагу рассматривался в Москве: было решено предложить капиталистической Европе взять концессии в нефтяной, угольной, железнодорожной и некоторых других отраслях промышленности. При этом Литвинов еще раз повторил, что выгода Советской России – главное условие предоставления концессии. На вопрос, какие предприятия предполагается сдать в концессию, советская делегация вручила своим партнерам по переговорам разработанный список. Но он был составлен так, что не мог вызвать восторга у прежних владельцев. Штейн рассказывал: «Когда этот список был вручен, началась невероятная суматоха. Нам на память пришел рассказ одного греческого писателя. В рассказе описывается двор греческого царя в Пирее. При этом дворе была обезьяна, которую научили плясать. Однажды, когда обезьяна плясала, кто-то бросил ей горсть орехов. Обезьяна забыла все на свете и бросилась подбирать орехи. Она снова стала обезьяной. Вот такое зрелище и являла собой конференция, когда советская делегация представила список концессионных предприятий. Все лихорадочно бросились на этот список, выискивая в нем “свои” предприятия. Но список выглядел весьма странно. Например, предприятия Уркарта были разделены на три разных концессионных объекта, причем все они принадлежали разным отраслям советской промышленности. Так началась свалка между будущими концессионерами»[128]. По целому ряду концессий переговоры с Россией проходили уже после Гааги и завершились подписанием соглашений.
Итоги Генуэзской конференции
В целом в Генуе Россия сумела показать Западу, что она может «держать удары», что она не настолько слаба, как это казалось бывшим союзникам России накануне конференции. В Генуе была подготовлена почва для дипломатических признаний России Западом, которые начались через два года. Напомним, что в 1924 году имела место «полоса признаний», когда в течение года были установлены дипломатические отношения с 11 государствами. Процесс начался с Великобритании (2 февраля) и завершился Францией (30 октября). На этом отрезке времени дипломатические отношения были установлены с такими европейскими странами, как Италия, Австрия, Швеция, Дания, Норвегия, Греция. Из крупных неевропейских стран – с Китаем.
Генуя означала прорыв дипломатической и политической блокады Советской России. После нее наша страна стала участвовать и в других международных многосторонних конференциях. В частности, после Генуи по «горячим следам» была проведена международная конференция в Гааге (15 июня – 20 июля 1922 г.), о чем мы выше уже сказали.
Некоторые идеи, которые озвучивала русская делегация на конференции в Генуе, постепенно завоевывали Европу. В частности, самые разнообразные государственные деятели сходились во мнении, что аннулирование военных междусоюзнических долгов является наиболее правильным путем оздоровления экономической жизни Европы. Консерватор Рибо во Франции, либерал Кейнс в Англии, профессор Селигман в Америке – все, стоя на разных платформах, добивались аннулирования государственных кредитных обязательств военного времени. А американский экономист и статистик Гарвей Фиск подготовил фундаментальное статистическое исследование по межсоюзническим долгам, которое должно было помочь практически провести операцию погашения[129].
Знаковым событием стала нота А. Бальфура, министра иностранных дел Англии. Вскоре после окончания Генуэзской конференции (и буквально через 10 дней после Гаагской конференции) А. Бальфур направил ряду стран-союзниц ноту, в которой высказывался в пользу политики совместного погашения междусоюзнических военных долгов. Дадим короткую предысторию этой ноты. В начале 1922 года в США по инициативе ряда конгрессменов была создана комиссия по военным долгам Первой мировой войны, в которую вошли министр финансов США Э. Меллон, ставший главой этой комиссии, государственный секретарь Ч. Хьюз, министр торговли Г. Гувер, сенаторы Рид и Смут, конгрессмен Бартон. Через некоторое время комиссия потребовала от европейских стран выполнения в полном объеме своих обязательств перед США по военным кредитам. В ответ на это предложение А. Бальфур 1 августа 1922 года направил правительствам Франции и других европейских стран специальную ноту, негласно адресованную прежде всего американскому правительству, в которой предлагал аннулировать все военные долги и репарации: «Правительство его величества намерено отказаться от своей доли германских репараций, говорилось в ноте, и предлагает списать всю сумму межсоюзнических долгов, придав этому форму единого международного акта. Ни при каких обстоятельствах мы не намерены требовать от наших должников больше того, что мы должны заплатить нашим кредиторам. Мы не просим большего, но все должны понять, что мы не можем согласиться и на меньшее». Европейские страны в целом положительно оценили ноту Бальфура, только Франция решительно выступила против какого-либо сокращения германских репараций. В Соединенных Штатах нота была встречена с огромным недовольством[130].
Если взглянуть на события, которые развивались в мире в течение года после Генуэзской конференции, то можно увидеть, что ни взаимного погашения межсоюзнических долгов (как это предлагал Д. Кейнс), ни аннулирования военных долгов и репараций (как это предлагал А. Бальфур) так и не произошло. Даже наоборот. Подписывались разные двух- и многосторонние международные документы, которые не отменяли кредитные и репарационные обязательства, а лишь корректировали и фиксировали их с учетом новых условий. Та же Великобритания была вынуждена в начале 1924 года подписать с США соглашение о военном долге, согласно которому условия долга несколько смягчались для Великобритании, но последняя брала на себя обязательства исправно погашать и обслуживать этот долг[131]. А вот Россию не на Генуэзской конференции, ни на других международных встречах поставить на колени по вопросу военных долгов так и не удалось.
Генуя также показала, что в западном стане нет единства, что на противоречиях между союзниками Россия может и должна играть, добиваясь поставленных целей. Россия играла, в первую очередь, на противоречиях между Лондоном и Берлином, между Лондоном и Парижем, между Парижем и Берлином. Как вспоминал Г. В. Чичерин, тот же Рапалльский договор удалось быстро заключить за счет культивирования противоречий и ревности между Лондоном и Берлином: «Ратенау побежал в Рапалло и поспешил подписать договор, потому что боялся, что Англия договорится с нами и перестанет нуждаться в Германии для операций против нас. Последние дни перед Рапалльским договором Ратенау непрерывно выспрашивал нас о наших переговорах с Ллойд-Джорджем, и мы ему рассказывали… Тогда он побежал к нам в Рапалло, боясь пропустить время…»[132]
128
Цит. по: Шейнис З. Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек // Интернет. Режим доступа: http://www.litmir.net/br/?b=94621&p=55
129
Это исследование было переведено на русский язык: Гарвей Фиск. Междусоюзнические долги. Исследование о государственных финансах за военные и послевоенные годы. Пер. с англ. – М.: Финансовое издательство при НКФ СССР, 1925.
130
См.: Аболмасов В. В. Проблема военных долгов Великобритании и ее влияние на англо-американские отношения в 1920-е гг. // Российский научный журнал. № 1, 2010.
131
Сумма долга была зафиксирована в объеме 4,6 млрд долл., а процентные ставки были понижены с 5 % до 3 % и 3,5 %. Великобритания прекратила выплаты по этому долгу в конце 1920-х гг., когда в мире начался Великий кризис.
132
Чичерин Г. В. Статьи и речи по вопросам международной политики. – М., 1961. С. 73.