Страница 30 из 37
Не буду описывать детали переговоров между советской и германской делегациями в Рапалло, где размещалась делегация Германии, но договор был заключен молниеносно. Союзники узнали об этом событии post factum. Нельзя сказать, чтобы договор был абсолютным экспромтом. Переговоры об урегулировании имевшихся спорных вопросов начались еще до Генуи. Напомню, что еще 6 мая 1921 года в Берлине было подписано торгово-политическое соглашение между Германией и РСФСР. Вопросы урегулирования российско-германских отношений обсуждались в Берлине в январе – феврале 1922 года и в ходе встречи Г. В. Чичерина с канцлером К. Виртом и министром иностранных дел В. Ратенау во время остановки советской делегации в Берлине в начале апреля на пути в Геную.
Указанный договор предусматривал прежде всего установление дипломатических отношений между Россией и Германией. Кроме того, была достигнута договоренность о взаимном погашении встречных требований и претензий («нулевой вариант»). Россия, в частности, отказывалась от репараций для погашения ущербов, возникших во время Второй мировой войны. А Германия, в свою очередь, отказывалась от возмещения ущербов в связи с конфискацией и национализацией имущества немецких инвесторов в России[121]. Также была достигнута договоренность об установлении режима наибольшего благоприятствования во взаимной торговле. Удалось окончательно избавиться от того горького осадка, который оставался у нашей страны после кабального Брестского мирного договора 1918 года.
Заключение Рапалльского договора стало настоящей сенсацией на конференции. Репарационная комиссия (созданная на Парижской мирной конференции и включавшая в качестве постоянных членов представителей США, Великобритании, Франции и Италии) потребовала немедленной присылки официальной копии этого документа, дабы судить, не наносит ли советско-германский договор ущерба правительствам, создавшим репарационную комиссию. Дипломаты Антанты утверждали, что Рапалльский договор нарушает ряд пунктов Версальского договора.
Запад (особенно Франция) оказывал давление на Россию и на Германию с целью аннулирования договора. Делегации союзников обратились к делегации Германии с нотами (от 18 и 23 апреля), протестуя против заключения Рапалльского договора. В частности, в ноте от 23 апреля указывалось: «Нижеподписавшиеся оставляют за своими правительствами полное право считать недействительными и несостоявшимися все те постановления русско-германского договора, которые будут признаны противными существующим договорам»[122]. Звучали неприкрытые угрозы в адрес Германии. Германская делегация заколебалась и даже упрашивала советскую делегацию возвратить ей договор, но получила категорический отказ.
16 мая 1922 года постановлением ВЦИК Рапалльский договор был ратифицирован. 29 мая 1922 года правительство Германии поставило договор на обсуждение в рейхстаге, 4 июля 1922 года он был ратифицирован. Обмен ратификационными грамотами был произведен в Берлине 31 января 1923 года. По соглашению, подписанному 5 ноября 1922 года в Берлине, он был распространен на союзные советские республики – БССР, УССР и ЗСФСР. Следует еще добавить, что Россия и Германия развили политику Рапалло в Берлинском договоре от 24 апреля 1926 года.
Рапалльский договор явился бомбой, разорвавшейся совершенно неожиданно на Генуэзской конференции. «Это потрясет мир! Это сильнейший удар по конференции», – воскликнул американский посол в Италии Чайльд, узнав о советско-германском соглашении[123]. Договор в Рапалло сорвал попытку Антанты создать единый капиталистический фронт против Советской России. Планы восстановления Европы за счет побежденных стран и Советской России рушились.
Глава 5
После Генуи
Гаагская конференция как второй акт Генуэзской конференции
На Генуэзской конференции участникам не удалось добиться согласия ни по одному вопросу – слишком диаметральными были интересы сторон. Даже в лагере тех стран, которые себя называли «ближайшими союзниками» (Великобритания, Франция, Италия), были большие противоречия. Перед закрытием конференции в Генуе было принято решение провести еще одну международную встречу, на которой следовало сделать попытку договориться хотя бы по каким-то пунктам повестки дня Генуи. Было назначено новое место встречи – Гаага. Итальянский министр иностранных дел Шанцер заявил, что делегации договорились не «о новой конференции, поскольку работа экспертов в Гааге будет естественным продолжением начатого в Генуе дела»[124].
Конференция в Гааге чуть не сорвалась из-за жесткой позиции Франции, которая была против встречи. 2 июня президент Пуанкаре направил союзникам (включая США) ноту, в которой соглашался не на представительную конференцию, а лишь на встречу экспертов. При этом проекты документов должны быть заранее подготовлены союзниками без участия России (в рамках так называемой «нерусской комиссии»), а сама встреча должна напоминать публичное представление Западом ультиматума советскому правительству. «В программу Гаагской конференции, – гласил меморандум, – необходимо включить самый подробный и ясно составленный план тех условий, которые Россия должна предварительно принять и относительно которых все державы должны сговориться, прежде чем они будут предъявлены русскому правительству». В других пунктах Пуанкаре настаивал, чтобы Россия отказалась от своего меморандума от 11 мая, являющегося, по его мнению, «в сущности, требованием капитуляции Европы перед советским строем»[125]. Пуанкаре жестко настаивал на варианте реституции иностранной собственности, вариант компенсаций его не устраивал.
На этапе подготовки Гаагской конференции в очередной раз выявились противоречия между главными «союзниками». Великобритания в своей ноте, которая последовала за нотой Пуанкаре, продемонстрировала большую «толерантность» по «русскому вопросу». Например, по вопросу о частной собственности английское правительство высказалось против точки зрения Пуанкаре как противоречащей первому пункту Каннских резолюций. «Вернет ли российское правительство бывшим собственникам конфискованные имущества или даст ли оно им возмещение, – это вопрос, исключительно подлежащий его ведению. Навязывать российскому правительству какой бы то ни было принцип было бы равносильным нарушению права, на что никогда не согласилось бы никакое суверенное государство»[126].
Конференция, как это было задумано еще в Генуе, разделилась на две комиссии – на русскую и нерусскую. Во вторую комиссию входили все делегаты представленных в Генуе стран, но без советских делегатов. Уже это разделение свидетельствовало, что против Советской страны будет создан единый фронт. Знаменательно было и то, что нерусская комиссия собралась в Гааге на 10 дней раньше русской.
Гаагская конференция 1922 года (полное название – международная финансово-экономическая конференция в Гааге) все-таки состоялась. В Гааге 15 июня (менее, чем через месяц после завершения Генуи) встретились представители всех тех государств, которые заседали в Генуе, кроме Германии. Еще в Гааге Ллойд-Джордж заявил: «Германия сепаратным соглашением в Рапалло сама себя исключила из предстоящих переговоров, относящихся к русским делам»[127]. Состав многих делегаций поменялся. Гаагская конференция была менее представительной, чем Генуэзская. Советскую делегацию возглавлял М. М. Литвинов. Было много представителей деловых кругов, имевших или планирующих иметь интересы в России. Например, делегатами от Великобритании были министр по делам внешней торговли Ллойд-Грим и бывший директор правления Русско-Азиатского банка и бывший владелец Кыштымских и Ленских рудников Л. Уркварт. Делегатом от Франции был директор Бюро защиты частной собственности французских граждан в России Альфан. Примечательно, что западные делегации первые дни заседали без участия России и успели о многом договориться. Советская делегация прибыла в Гаагу лишь 26 июня.
121
Примечательно, что Германия отказалась от таких претензий «…при условии, что правительство РСФСР не будет удовлетворять аналогичных претензий других государств».
122
Материалы Генуэзской конференции. – М.: НКИД, 1922. С. 313.
123
История дипломатии. Т. 3. С. 181.
124
Любимов Н. Н. Эрлих А. Н. Генуэзская конференция. Воспоминания участников. С. 106.
125
История дипломатии. Т. 3. С. 191.
126
История дипломатии. Т. 3. С. 192.
127
Любимов Н. Н., Эрлих А. Н. Генуэзская конференция. Воспоминания участников. С. 106.