Рычаги

Собрание единогласно постановило выделить пять человек на премию, трех на штраф. Разговор возник только о том, на каких объектах нужно искать людей для поощрения, на каких - для наказания.

Ни одной резолюции написать не успели, - вернулась Марфа, чтобы прибрать и запереть контору. Петр Кузьмич предложил составление резолюций поручить секретарю.

- Ты напиши знаешь как, - шептал он, довольный, что собрание подошло к концу: - "В обстановке высокого трудового подъема по всему колхозу развертывается ..."

- "По всей стране ..." - подказал Щукин.

Домой собрались быстро, и похоже, что у всех на душе было ощущение исполненной обязанности и в то же время неловкости, недовольства собой. А на крыльце уже застучали сапоги, в дверях появилась молодежь.

- Вовремя! - ответил Петр Кузьмич. - Самое время. Заходите ребята, все.

В избу ворвался прохладный воздух с улицы. Огонек в лампе ожил, задвигались табуретки. Открыли окно.

- Ну и дыму у вас! - шумели девушки.

Акулина Семеновна с появлением молодежи выпрямилась, сбросила с головы платок. Это были люди ее возраста, с ними она чувствовала себя свободнее. Заходил кругами и Сергей Щукин - затянул потуже галстук и уже не покидал девушек.

Включенный приемник неожиданно заговорил громко и чисто. Передавались материалы о подготовке к двадцатому партийному съезду. Это сообщение прослушали все.

Петр Кузьмич, словно подобрев, перед уходом сказал Акулине Семеновне:

- Дрова будут, ты не беспокойся, распоряжусь.

А Ципышев подошел к Сергею Щукину и сжал ему руку повыше локтя:

- Останешься тут?

- Остаюсь.

- Ну, следи, чтобы ничего такого...

Когда председатель колхоза Кудрявцев и полевод Иван Коноплев шли из конторы по темной грязной улице, возобновился разговор о жизни, о быте, о работе - тот самый, который шел до собрания.

- Теперь что двадцатый съезд скажет! - то и дело повторяли они. И снова это были чистые, сердечные, прямые люди, люди, а не рычаги.