Страница 67 из 73
– Месяц назад еще не была. Но постаралась устроить это знакомство. Сегодня она была весьма радушна, и я уверена: мне удалось ее убедить, что я фанатичная сторонница ее мужа и всей его клики – Чандлера, Граймса и прочих. И еще я намекнула, что ты в ужасе от того, как Саймон руководит министерством, но чувствуешь себя беспомощным, потому что предан ему.
Мгновенно побледнев, Стэнли спросил:
– Но ты же не упомянула о фабрике Лэшбрука и…
– Стэнли, это ты у нас вечно совершаешь промахи, а не я. Конечно, ни слова не сказала. Но если бы и сказала? В полученных нами контрактах нет ничего незаконного.
– Да, но то, как именно мы их получили…
– Почему ты так боишься?
– У меня тревожно на душе. Я молю Бога, чтобы эти чертовы ботинки выдержали зиму. Пеннифорд постоянно меня предупреждает…
– Пожалуйста, перестань ругаться и говори по существу.
– Извини… продолжай.
– Миссис Уэйд не говорила этого прямо, но у меня создалось впечатление, что сенатор хочет создать некий новый комитет в конгрессе, который ограничил бы диктаторские замашки президента и взял на себя наблюдение за ходом войны. И безусловно, решением этого комитета будет отставка Саймона.
– Ты так думаешь? Но ведь Бен Уэйд – один из его самых преданных друзей.
– Был, дорогой. Был. Старые союзы разрушаются. На публике Уэйд может сколько угодно поддерживать босса, но могу поспорить: за кулисами все совершенно иначе. – Она наклонилась к мужу. – Саймон еще не вернулся в город?
Стэнли покачал головой; министр уехал инспектировать западный театр военных действий.
– Вот и прекрасно, не упускай эту возможность. За тобой не будут наблюдать слишком внимательно. Повидайся с Уэйдом, а я закажу приглашения на прием, который собираюсь дать в честь его жены и их друзей. Возможно, я даже приглашу Джорджа с Констанцией – ради приличия. Думаю, у меня хватит мужества потерпеть ее надменность один вечер.
– Все это прекрасно, но что я скажу сенатору?
– Успокойся и послушай меня.
Забыв о еде, Саймон слушал жену, дрожа от страха при одной мысли о том, что ему придется подойти к самому радикальному сенатору конгресса. Но чем дольше говорила Изабель – сначала убеждая, а потом настаивая, – тем больше он верил, что Уэйд для них сейчас единственное спасение.
На следующий день он договорился о встрече, хотя назначили ее только на конец недели. Из-за отсрочки у него расстроилось пищеварение и началась бессонница. Несколько раз, терзаемый страхом, он начинал умолять жену придумать другую стратегию. Уэйд был слишком близок к Кэмерону; не разумнее ли подобраться к старшему секретарю президента Николаю?
– Нет, только Уэйд! – настаивала Изабель. – Он тебя выслушает, потому что всегда готов вести дела с прохвостами.
Вот так в пятницу Стэнли и оказался на скамейке в приемной сенатора Бенджамина Франклина Уэйда. У него сильно болел живот. Он нервно стискивал золоченую рукоять своей трости, словно она была неким оберегом. Минуло одиннадцать – назначенное время приема. Через четверть часа после этого Стэнли уже обливался по́том. К половине двенадцатого он уже был готов сбежать. Но в этот момент дверь кабинета Уэйда открылась, и оттуда неторопливо вышел невысокий, коренастый мужчина, с роскошной бородой и в очках. От страха Стэнли не мог даже пошевелиться.
– Доброе утро, мистер Хазард. Пришли решить какой-то вопрос министерства?
«Скажи что-нибудь… Найди отговорку…» Стэнли был уверен, что у него все написано на лице.
– Ну… нет, вообще-то, я по личному делу, мистер Стэнтон.
Этот маленький, но так напугавший Стэнли человек, который стоял сейчас перед ним, спокойно протирая очки в тонкой металлической оправе, был, как и Уэйд, родом из Огайо. Эдвин Стэнтон был демократом, одним из лучших и самых дорогих адвокатов Вашингтона, а с недавних пор и генеральным прокурором в кабинете Джеймса Бьюкенена. А еще он был личным адвокатом Саймона Кэмерона.
– Я тоже, – признался Стэнтон; от его напомаженных усов исходил сильный цитрусовый запах. – Простите, что из-за меня вам пришлось ждать. Как там мой клиент? Не вернулся еще с запада?
– Нет, но мы ожидаем его в ближайшее время.
– Когда он приедет, передайте ему мои наилучшие пожелания и скажите, что я в его распоряжении для составления ежегодного отчета.
С этими словами Стэнтон исчез в коридорах Капитолия, в которых до сих пор воняло жирной едой, которую готовили для волонтеров, пока они квартировали в этом здании: спали в Ротонде, в вальяжных позах сидели за столами сенаторов и устраивали шутливые заседания, когда зал был пуст.
– Прошу вас, входите, – сказал из-за своего стола референт Уэйда.
– Что?.. А, да… спасибо.
Онемев от неожиданного приглашения и смертельно боясь встречи со Стэнтоном, Стэнли вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. Ладони стали липкими, словно он окунул их в масло.
Бен Уэйд, когда-то служивший прокурором на северо-востоке Огайо, до сих пор держался с видом обвинителя. В Вашингтон он приехал в качестве сенатора в 1851 году и оставался здесь уже целое десятилетие. После мятежа Джона Брауна в Харперс-Ферри он принес в сенат два седельных пистолета и швырнул их на пол перед всеми, демонстрируя свое желание обсудить поведение мистера Брауна в любой манере, которую предпочтут его коллеги-южане.
С трудом переставляя ноги, Стэнли поплелся к большому ореховому столу сенатора, окончательно перепуганный видом презрительно вытянутой верхней губы Уэйда и блеском его маленьких черных глаз. Уэйду было не меньше шестидесяти, но бурлившая в нем энергия делала его гораздо моложе.
– Садитесь, мистер Хазард.
– Да, сэр…
– Насколько мне помнится, мы встречались на приеме у мистера Кэмерона в этом году. Но я где-то видел вас и после. Булл-Ран – вот где. Я тогда заплатил две сотни долларов, чтобы нанять на целый день экипаж с лошадью. Просто позор. Что я могу для вас сделать? – Слова вылетали из его рта, как пули.
– Сенатор, мне нелегко говорить об этом…
– Начинайте или уходите, мистер Хазард. Я человек занятой.
«Если Изабель ошиблась…»
Уэйд сцепил пальцы на столе и уставился на Стэнли:
– Мистер Хазард?..
Чувствуя себя так, словно вот-вот совершит самоубийство, Стэнли наконец решился:
– Сэр, я здесь потому, что глубоко разделяю ваше желание как можно эффективнее организовать военные действия и наказать врага.
Уэйд положил ладони на полированную столешницу. Руки у него были крепкие и ухоженные.
– Единственным подходящим наказанием будет беспощадный и окончательный разгром, – сказал он. – Продолжайте.
– Я… – Отступать было поздно; слова, хотя и с трудом, полились изо рта Стэнли. – Я не уверен, что военные действия планируются как должно, сенатор. Администрацией и… – тут взгляд Уэйда слегка потеплел, – и моим министерством. – Тепло тут же растаяло. – С первым я ничего не могу поделать…
– На это есть конгресс. Продолжайте.
– Но мне бы хотелось исправить, что возможно, во втором. Там слишком… – В животе у Стэнли пылал пожар, но он заставил себя посмотреть в черные глаза Уэйда. – Там слишком много беспорядка в поставках, о чем вы, несомненно, уже слышали, и…
– Минуточку. Я думал, вы один из избранных.
– Сэр? – Стэнли изумленно качнул головой. – Я не по…
– Один из тех, кого наш общий друг привез в Вашингтон из Пенсильвании, потому что они помогали ему финансировать избирательную кампанию. Мне всегда казалось, что вы из его стаи… и вы, и ваш брат, который работает на Рипли.
Да, неудивительно, что Уэйд слыл могущественным и опасным. Он знал все.
– За брата я говорить не могу, сенатор. Вы правы – я действительно приехал сюда в качестве сторонника нашего… э-э… общего друга. Но люди меняются. – Жалкая усмешка. – Министр когда-то был демократом…
– Он действует, исходя из целесообразности, мистер Хазард. – Безжалостные губы дернулись – так Уэйд изображал улыбку. – Все мы поступаем так же. Я был вигом, пока не решил стать республиканцем. Тут не о чем говорить. Но чего вы хотите? Предать его?