Страница 63 из 73
– Конечно. Богатая женщина. Ну то есть не то чтобы очень богатая… Покойный муж оставил ей кое-что. Ее родня по линии матери – Дунканы, одна из старейших семей на Раппаханноке. И одна из самых родовитых.
– Вот только дядя у нее предатель, – добавил Стюарт. – Продался северянам, этим любителям африканцев. Как и мой тесть.
– Однако ты назвал сына в честь старого Кука, – напомнил Фиц.
– По моему настоянию Флора поменяла имя мальчику. Теперь он не Филип, а Джеймс. Отныне и навсегда. – Улыбка Стюарта стала холодной, а огонь истовой веры в его глазах встревожил Чарльза.
Стюарт поспешил откланяться – его ждали и другие почитатели. Попрощались они вполне дружески, но у Чарльза осталось ощущение, что отныне их разделяют звания и положение в обществе и что они оба это поняли. Это ввергло его в состояние легкой грусти, которая только усилилась, когда оркестр снова заиграл и майор опять пригласил Августу на танец.
– Если это та, которую ты искал, иди к ней! – прошептал Фиц.
– Он старше меня по званию.
– Ни один уважающий себя южанин не посмотрит на это как на препятствие. Кроме того… – Фиц еще больше понизил голос. – Я знаю этого человека. Он дурак. – Фиц толкнул Чарльза в плечо. – Иди же, Бизон, или вечер пройдет впустую и тебе нечего будет вспомнить.
Пытаясь понять, почему он так взволнован и не уверен, Чарльз направился через толпу к краю танцевальной площадки, где весело кружили пары. Он заметил, что Августа наблюдает за ним – с радостью и, если только ему это не померещилось, с облегчением. Чарльз быстро обдумал свою стратегию, выждал, когда закончился танец, и тут же подошел к ней:
– Кузина Августа! Майор, прошу меня простить, что прерываю вашу милую беседу. Я даже представить не мог, что встречу здесь свою родственницу.
– Вашу родственницу? – повторил офицер из Первого Виргинского трубным голосом, потом нахмурился и строго посмотрел на Августу. – Вы не говорили, что у вас есть родня в пальмовом штате, миссис Барклай.
– Разве? Ну, у Дунканов их целая уйма. А нашего дорогого Чарльза я не видела уже два… нет, пожалуй, даже три года. Майор Годак – капитан Мэйн. Вы нас извините, майор?
Улыбнувшись, она взяла Чарльза под руку и отвела от хмурого виргинца.
– Гадок, вы сказали? – весело прошептал Чарльз; он вдруг почувствовал, как его бросило в жар, когда ее грудь случайно коснулась его руки.
– Да, это ему больше подходит. Пустая голова и ноги как из свинца. Я уж думала, мне придется терпеть его весь вечер.
– Пустая голова и свинцовые ноги – это, надеюсь, не из мистера Поупа?
– Нет, но у вас определенно хорошая память.
– Достаточно хорошая, чтобы помнить, что я не должен называть вас Гус.
Она легонько хлопнула его по руке веером:
– Поосторожнее, или я вернусь к Гадоку.
– Этого я точно не допущу. – Чарльз оглянулся через плечо. – Все еще там топчется. Давайте-ка с вами перекусим.
Чарльз принес Августе бокал пунша, а потом стал наполнять две маленькие тарелки закусками. Рядом остановилось несколько девушек. Одна из них, подчеркнуто громко, с выраженными театральными интонациями, рассказывала фельетон, который Чарльз уже слышал в гарнизоне. Первой его опубликовала «Ричмонд икзэминер», представив как некую басню об орангутанге по имени Старина Эйб.
– Орангутанг был избран королем, и это событие произвело большой переполох и настоящую революцию в Южных штатах, потому что звери в этой части страны привезли из Африки много черных обезьян и сделали их рабами. И тогда орангутанг Старина Эйб заявил, что это неуважение к его семье…
– Ах, простите! – вдруг вскрикнула Августа и тут же, сделав вид, что споткнулась, вылила пунш прямо на бежевую шелковую юбку девушки.
Исполнительница и ее подружки громко завизжали и начали суетливо оттирать расплывавшееся пятно. Августа, еле сдерживая гнев, увела Чарльза прочь.
– Безмозглые дурочки… Клянусь, я люблю Юг, но уж точно не всех южан. В моем доме она никогда бы не посмела выступать с такой чушью. Я бы ее отхлестала конским кнутом. Мои негры – хорошие люди.
Чарльз понес тарелки на маленький балкон, выходивший на шумную улицу.
– Я действительно чувствую себя чужой на этом балу, – вздохнула Августа. – Ехать пришлось долго, а большинство гостей здесь просто невыносимы.
Она взяла с тарелки маленький треугольный бутерброд с икрой.
– Да, большинство, – повторила она, посмотрев на Чарльза снизу вверх – по-другому из-за его роста не получалось.
– Тогда зачем вы приехали? – спросил он.
– Мне сказали, что будет слишком мало женщин. И я решила… – она немного помолчала, – что присутствовать здесь – мой патриотический долг. Со мной поехал один из моих бывших рабов. Конечно, я могла бы добраться и одна… Почему вы улыбаетесь?
– Потому что вы чертовски… э-э… потрясающе…
– Ничего, я уже слышала слово «чертовски».
– Вы так уверенны. И смелости в вас побольше, чем в Джебе Стюарте.
– А разве это плохо для женщины?
– Я этого не говорил.
– Тогда зачем так подчеркивать это?
– Просто это… удивительно.
– Это лучшее, что вы можете сделать, – удивиться? А как вы на самом деле к этому относитесь, капитан?
– Вот только не думайте, будто поддели меня. Если вы действительно хотите знать, мне это нравится.
К его изумлению, она покраснела. А потом изумила его еще раз, сказав:
– Простите, я вовсе не хотела вас поддевать. Это просто дурная привычка. Я ведь уже, кажется, говорила вам при первой встрече, что никогда не считала себя красоткой, поэтому и веду себя не так, как им полагается.
– А я все равно считаю вас красивой. Очень.
– Спасибо, вы чрезвычайно добры.
Барьер между ними возник снова. Неужели он так пугал ее своим вниманием? Хотя, по правде говоря, его и самого пугал собственный интерес к этой хорошенькой, но уж очень необычной вдове.
И все же он не хотел бы уехать ни с чем. Они стояли в неловком молчании, наблюдая за экипажами и прохожими внизу. В Ричмонд в эти дни хлынуло много приезжих, и Чарльз слышал, что город буквально захлестнула волна уличной преступности. Грабежи, убийства, изнасилования…
Оркестр заиграл снова.
– Вы потанцуете со мной, Августа?
Он выпалил это так неожиданно, чуть охрипшим голосом, что она даже вздрогнула. «Что ж, – подумал он, – у нас обоих есть причины осторожничать. Да и это место подходит больше для пустой болтовни и обмена ни к чему не обязывающими любезностями, чем для чего-то более серьезного».
В руках Чарльза Августа чувствовала себя легко и свободно. А он так давно не был близок с женщиной, что в танце старался держаться на приличном расстоянии от нее, чтобы его тело ненароком не откликнулось на столь длительное воздержание. Они провальсировали мимо группы офицеров, и Фиц изобразил ему беззвучные аплодисменты. Потом мимо Хантуна, который вытаращил глаза от изумления, на что Чарльз лишь небрежно кивнул. И наконец, мимо майора из Первого Виргинского.
– А, майор Гадок! – радостно окликнул его Чарльз.
Августа рассмеялась и даже на мгновение приникла к нему. Он почувствовал ее тело, а ее полнота сделала прикосновение еще более сексуальным.
С горячего согласия Августы Чарльз остался ее партнером на весь вечер, а потом проводил ее до пансиона, где она сняла комнату. Ее вольный негр ждал перед «Спотсвудом» с каретой, но она отправила его спать. Чарльз радовался, что смог провести с ней еще немного времени. Его поезд уходил в три часа, и у него оставался еще почти час.
Парадная сабля слегка била его по ноге, пока они шли. Улицы были тихи и пустынны, лишь изредка проскальзывали в тени чьи-то фигуры или проезжали экипажи с возвращавшимися с бала гостями. Они прошли мимо нескольких шумных баров, где до сих пор бражничали солдаты и штатские. Однако их никто не побеспокоил – внушительный рост Чарльза и его очевидная сила служили надежной защитой. И Августе как будто нравилось держать его под руку. Наконец они дошли до темного крыльца пансиона.