Страница 28 из 73
– Что это? – спросил он, кивнув на сверток.
– Не знаю, адресовано тебе. Принесли с пристани час назад.
– Ах да, сегодня ведь приходил почтовый пароход…
– Капитан Эснип прислал записку вместе с посылкой. Пишет, что она пришла с последним судном в Чарльстон перед самой блокадой. Тут штамп какой-то пересылочной фирмы в Нассау. Ты знаешь, что в ней?
– Возможно.
– Значит, это ты заказал.
– Разверни! – Он вдруг испугался: что, если содержимое посылки ее расстроит? – Потом, – сказал он, зажав сверток под мышкой. – Я покажу тебе за ужином. Хочу, чтобы все было торжественно.
– Все тайны, тайны… – засмеялась она, когда он пошел к лестнице.
К вечеру Орри сменил рабочую одежду на очень похожую, только чистую. Его темные волосы, на которые он вылил два кувшина воды, чтобы смыть пыль, высохнув, прибрели мягкий блеск. Когда они сели ужинать, уже наступили сумерки. На отполированном до блеска столе отражались размытые огоньки свечей. Темнокожий мальчик осторожно помахивал опахалом из страусиных перьев, отгоняя мух. Кларисса, как обычно, поужинала в своей комнате.
– Пахнет потрясающе! – заявил Орри, трогая вилкой золотистую корочку изысканного блюда. – Синий краб?
– Вчера поймали в океане. Я велела двух положить на лед. Как раз для гурманов, мистер Мэйн. Но ты обещал показать посылку.
Посылка лежала рядом с ним на полу, уже без верхней упаковки, под которой оказалась промасленная ткань. Но Орри, старательно ковыряясь в тарелке и нарочно поддразнивая ее, только повторял с каменным лицом:
– Удивительно вкусно!
– Орри Мэйн, вы просто невыносимы! Ты покажешь, если я сообщу кое-какие новости о Джастине?
Внезапно посерьезнев, он отложил вилку:
– Хорошие?
– Боюсь, это не насчет развода. Просто нечто забавное и немного грустное.
Она быстро пересказала то, что услышала от одной из служанок на кухне, которая днем ходила в Резолют с каким-то поручением.
– В зад… – задумчиво повторил Орри. – Прямой удар по опоре семейного престижа Ламоттов, а?
Мадлен засмеялась:
– Ну, теперь твоя очередь.
Орри сломал две красные восковые печати и развернул посылку. Когда Мадлен увидела, что пряталось под промасленной тканью, она ахнула от восторга:
– Какая красота! Откуда такое чудо?
– Из Германии. Я заказал ее для Чарльза и надеялся, что дойдет в целости.
Он протянул Мадлен саблю в ножнах. С величайшей осторожностью она взялась за кожаную рукоять, украшенную витой латунной проволокой, и вытянула изогнутый клинок. Глаза мальчика-раба, стоявшего рядом с опахалом, округлились от удивления, когда сталь сверкнула в свете свечей. Орри объяснил, что это легкая кавалерийская сабля по одобренному образцу 1856 года, длиной сорок один дюйм.
Мадлен чуть наклонила лезвие, чтобы прочесть выгравированную в верхней части надпись: «Любимому Чарльзу Мэйну от родных. 1861 год».
Мадлен с нежностью посмотрела на Орри, потом повернула лезвие другой стороной:
– Фамилию на клейме не могу прочитать. Клаберг?
– Клауберг. Из Золингена. Один из лучших мастеров в Европе.
– Здесь еще выгравированы цветы и завитки. И даже медальоны с буквами «К» и «Ш», – заметила Мадлен.
– В неизменных вариантах этой модели буквы другие – «С» и «Ш», – с невеселой улыбкой отозвался Орри.
Мадлен, все еще с опаской держа саблю, как будто та была из стекла, вернула ее в ножны из синеватого металла, украшенные золотой инкрустацией. Потом, избегая взгляда Орри, спросила:
– Может, тебе следовало и для себя такую же заказать?
– На случай, если меня мобилизуют?
– Да.
– Но это же кавалерийская сабля, я не смогу ее носить, даже если бы…
– Орри, – перебила его Мадлен, – не увиливай. Не обманывай меня и себя, тебе все равно придется принять решение.
– Да, прости. Ты, конечно, права. – На его лице мелькнуло странное выражение, как будто он что-то скрывал от нее, но это было так не похоже на Орри. – Я пока не могу поехать в Ричмонд, – сказал он. – Этому есть множество причин, и прежде всего страх за тебя.
– Я прекрасно могу сама о себе позаботиться, и ты отлично это знаешь.
– Не злись, пожалуйста. Конечно я знаю. Но ведь есть еще и матушка…
– За ней я тоже могу присмотреть.
– Хорошо, но с плантацией-то ты точно не справишься без управляющего. Я снова подал объявление в «Меркури». Ты смотрела почту? Ответа не было?
– Боюсь, что нет.
– Тогда надо продолжать поиски. В этом году мы должны собрать хороший урожай, если придется делиться с правительством. Я сегодня подписал договор. Так что, пока я не найду надежного человека для работы в Монт-Роял, я не могу уехать в Ричмонд.
Позже они перешли в библиотеку. На полках, добротно и с любовью сделанных еще Тиллетом Мэйном, выстроились ряды книг. Они выбрали прекрасное издание «Потерянного рая». В годы их тайных встреч они часто читали стихи вслух; волнующие рифмы иногда служили им слабой заменой физической близости, которую они себе запрещали. Теперь, живя вместе, они обнаружили, что совместное чтение по-прежнему доставляет им удовольствие.
Они устроились на кушетке, которую Орри специально для этого передвинул. Он всегда сидел слева от Мадлен, чтобы держать книгу перед ней. В полутемном углу комнаты стояла вешалка с его мундиром, который обрел здесь свое место после возвращения Орри с Мексиканской войны. У мундира было два рукава; Орри редко теперь смотрел на него, и Мадлен это радовало.
Он перелистывал страницы поэмы, пока не нашел обрывок бумаги, заложенный между ними:
– Вот здесь.
Он слегка откашлялся и начал читать с середины пятьсот девяносто четвертой строки:
Мадлен подхватила, и ее голос мягко зазвучал в уже сгущавшейся темноте:
– И простой народ тоже, – сказал Орри.
Мадлен положила книгу на колени, а Орри, немного помолчав, продолжил:
– Купер считает, что мы ввязались в эту войну, потому что Юг отказался принять назревающие в стране перемены. Особенно я запомнил, как он говорил, что мы не в силах примириться ни с необходимостью перемен, ни с их неизбежностью. – Он похлопал по книге. – Похоже, Мильтон это понимал.
– Но изменит ли война хоть что-нибудь? Станет ли лучше, после того как она закончится?
– Некоторым нашим правителям нравится в это верить. Я не верю.
Орри не хотелось портить вечер такими грустными размышлениями. Он поцеловал Мадлен в щеку и предложил продолжить чтение, но она удивила его, когда, вдруг обхватив его лицо прохладными ладонями, воскликнула со слезами счастья на глазах:
– Вот этого ничто не изменит! Я люблю тебя больше самой жизни!
Слегка приоткрывшись, ее губы прижались к его губам; поцелуй был долгим и нежным. Орри протянул руку и ласково погладил ее по волосам, а Мадлен, склонив голову к его плечу, прошептала:
– Что-то мне надоели английские поэты. Погаси свет, и идем наверх.
На следующий день, когда Орри ушел проверять работу в полях, Мадлен решила заняться починкой шали. Они с Орри делили одну гардеробную на двоих, и она стала искать шаль там.
За рядом сюртуков, которые Орри никогда не надевал, она заметила знакомый пакет. Но ведь саблю она последний раз видела внизу, в библиотеке, зачем Орри принес ее сюда и спрятал?
Когда она протянула руку за сюртуки и достала сверток, у нее перехватило дыхание. Все красные печати были целыми. Что ж, теперь понятно, почему Орри так развеселился, когда она стала поддразнивать его насчет второй сабли.
7
Джон Мильтон. Потерянный рай. Перевод А. Штейнберга.