Страница 16 из 27
Судя по недоуменной морде пса, что такое печенье он не знал, зато четко знал, что должен быть рядом с Анной, но маме этого не объяснить! На собеседование с собаками не ходят.
— Извини, — одними губами проговорила девушка и развела руками, мол, придется посидеть дома ради конспирации.
Анна бросила маме короткое «До вечера. Позвоню, что и как» и ускакала по лестнице, не став дожидаться лифта.
Во дворе, около подъезда спиной к девушке стоял коротко-стриженный бугай и сосредоточенно разглядывал противоположную стену дома. Она на всякий случай посмотрела туда же, но ничего интересного не нашла.
— Почему без Вальди? — вдруг осведомился мужчина и повернулся.
Анна замерла, обшаривая Павла растерянным взглядом. Между вчерашним магом из другого мира и мужчиной, одетым в дорогое пальто, успевшего обзавестись короткой модной стрижкой и следами не менее модной небритости на лице, лежала целая пропасть. Павел вчерашний походил на варвара или истребителя вампиров. Павел сегодняшний прекрасно смотрелся бы за столиком в ресторане «Достоевский» или в фойе отеля «Англетер».
— Где Вальди? — терпеливо повторил маг, и Анна посмотрела на него непонимающим взглядом, постепенно до нее дошел смысл его вопроса.
— Ах, Вальди, — зачем-то повторила, чувствуя себя глупее не придумаешь, — остался дома.
Павел удивленно вскинул брови, но уточнять не стал.
— Поехали.
Пиликнул замок на машине.
Они выехали со двора, а на девятом этаже дрогнула, поправляемая на место занавеска.
Клавдия Петровна вздохнула, отходя от окна. Дочке уже двадцать шесть, а сердце все так же болит. Вот и сейчас — кто он? Здоровый, Анечка ему по плечо. И говорить не стала, а ведь она только бы обрадовалась, появись кто у дочери. После Вадима год, как ни на кого смотреть не хочет. А ведь о детях пора подумать, не девочка уже.
В кухне зацокали когти, и Клавдия Петровна отняла руки от плеч. Странное тепло прошлось ласковой метелкой по спине, и сердце перестало ныть в груди.
— Ну что, милый, — улыбнулась она Вальди, — чайку с печеньем?
Пес сел, выразительно облизнулся, и совсем повеселевшая Клавдия Петровна пошла ставить чайник и доставать из духовки печенье.
Анна сидела в машине с напряженно выпрямленной спиной. На вчерашнего Павла можно было орать, ругаться, а этот, с потрясающим запахом парфюма, с внешностью, достойной Голливуда, вызывал желание обожать, восхищаться и вообще поставить на полку и любоваться, стирая иногда пыль. Рядом с ним в голове начинала твориться полная ерунда, в коленках обнаруживалась предательская дрожь, а слова рвались на части, не желая складываться в предложения.
И как себя вести с этим чудом, Анна категорически не представляла. Дошла до единственной здравой мысли: попросить Арвеля заменить начальника охраны.
Ох, и дура же ты, Анна! Тебе с ним работать, так что собрала быстро всю свою кошачью натуру и запихнула куда поглубже!
Регистрация на удивление прошла быстро и без неожиданностей. Заполнили договор, сдали документы. Уже знакомый ей Олег оказался на самом деле хозяином квартиры, получив ее меньше года назад по дарственной. И паспорт у него был вполне себе обычным, и вел мужчина себя по-земному — не заподозришь чужака из другого мира. Как именно маги легализовались здесь, Анна спрашивать не стала. Какая разница — маги же.
Главное, документы были оформлены по всем правилам, с единственной поправкой — квартира станет ее собственной после исполнения пятилетнего контракта с фирмой «Новый мир». Говорящее название.
Владельцем фирмы по документам значился некий Петр Петрович Афонский. И сам контракт девушке тоже вручили. На десяти страницах в завуалированной форме описывались ее обязанности: обеспечить работу офиса, быть готовой к командировкам, исполнять требования к технике безопасности и так далее. И зарплату прописали — с хорошей такой надбавкой к ее предыдущей.
Радоваться и радоваться, но на душе у девушки, что называется, кошки скреблись. А если она не справится? Это не в офисе сидеть да рекламу выдумывать. А если…
— Анна, не терзайтесь, — поддержал ее за локоть Олег, помогая спуститься с лестницы, — все будет хорошо. Мы всегда будем рядом и поможем.
Они стояли на проспекте. Мимо проносились машины, ажурные снежинки кружились, оседая на одежде, тротуаре и газонах. Зима нерешительно, но все же вступала в свои права. И отсюда все казалось нереальным: разумный лес, миры, погибающие и живые, и рыжий с когтями.
Сказка… новогодняя сказка.
— Анна, прошу, садитесь, — распахнул перед ней дверцу Павел.
А вот и принц. Храбрый и самую малость жестокий. Жаль, она потеряла корону и не может считаться принцессой. И хрустальная туфелька не подошла.
— Анна, вы…
— Мне кажется, мы были уже на «ты», — раздраженно заметила девушка, усаживаясь на переднее сидение. Олег остался доделывать какие-то дела, и в ее новый дом они возвращались вдвоем.
Непонятно почему, но она злилась. Вроде все правильно сделала, а вроде и нет. Словно продалась за квартиру. Словно позволила чужим распоряжаться своей жизнью.
— Анна, все будет хорошо, — проговорил Павел, выруливая на шоссе.
Девушка фыркнула. Мужчины только и умеют твердить: все будет хорошо! Ничего не будет хорошо! Будет погибающий за дверью мир, измученные люди, которым она должна подарить новую жизнь, которые надеются на нее, а что она может? Лезть, куда не следует? Заводить опасные знакомства и нарываться на неприятности?
— Ты завтракала? — вдруг спросил Павел и, не дождавшись ответа, резко притормозил около «Штолле». — Люблю ваши пироги, — пояснил, словно извиняясь.
Голливудский красавчик, поедающий пироги с капустой…
Да какой он голливудский? Наш, русский, а что родом из другого мира — ерунда.
— Нет, я вообще сегодня проспала, — призналась Анна, чувствуя, как пропадает скованность, как мир перестает пугать серой тоской. А ответственность… Павел прав — помогут, не оставят одну.
В квартиру она вошла, чувствуя себя сытой и размякшей. Павел преуспел, отвлекая от тяжких мыслей, преуспел настолько, что о своем обещании вернуться к фиолетовому чудику она вспомнила, лишь переступая порог квартиры.
Идеи или даже намека на то, как провернуть столь щекотливое дело под носом у магов, у нее не было от слова «совсем».
Дом встретил запахом свеже струганного дерева, краски, звонким стуком молотка. Кто-то решил затеять ремонт? И дому, похоже, эта затея нравилась.
Анна так и не поняла, как или чем она воспринимает эмоции дома. Но когда она появлялась здесь, на краю сознания словно возникало облако. Не видя его глазами, Анна тем не менее всегда четко знала, какого оно цвета. Белое, значит, настроение дома нейтрально, серое — дом тоскует, черное — злится, а оттенки голубого и синего с каплей розовой краски означали удовлетворение и радость.