Тысяча слов (ЛП)

− У меня нет вопросов, − ответил Даррел, − Мне понравились постеры. Они были очень хорошими. Та девчонка, в розовом платье, выглядела потрепанной. Хотя все равно она горячая штучка.

− Ясно, Даррел, спасибо, − сказала миссис Моузли уставшим голосом, − Кто-нибудь еще?

Никто не ответил, так что миссис Моузли встала, подошла к Эмбер и приобняла ее.

− Давайте поздравим Эмбер с завершением ее общественных работ, − мы все захлопали, − Мы будем скучать по тебе, но не хотелось бы видеть тебя здесь снова, − сказала она. Наверное, так миссис Моузли выражала свои чувства, − Ладно, пять минут начались.

Все встали и направились к столу с закусками, кроме миссис Моузли и Эмбер, которые скручивали плакаты и перевязывали их резинками, и Мака, он все еще сидел на стуле и продолжал смотреть прямо перед собой, будто Эмбер по-прежнему выступала с проектом.

Я взяла чашку с чипсами и обмакнула кончиками в плавленый сыр. Мой живот забурчал.

Я сложила несколько пончиков на тарелку и направилась к своему компьютеру, но едва я пронеслась мимо Кензи и Эмбер, которые стояли позади меня, наши плечи столкнулись. На лице Кензи проблескивала странная ухмылка.

− Мы знаем, почему ты здесь, − сказала она, облизнув остатки сыра с пальца. Маленькая капля упала и приземлилась ей прямо на живот, но она, кажется, не заметила.

− Отлично, − сказала я, потому что не была уверена, что должна говорить в таком случае. Но они не собирались уходить. Я бросила на них суровый взгляд, − И что ты хочешь этим сказать?

− Все это было бы весело, если бы не было так грустно, − ответила она, − Разве тебе, такой идеальной богатенькой атлетке, не хватало внимания, и ты решила получить его, рассылая всем фото своих промежностей?

Мое лицо мгновенно покраснело от слова "промежность".

− Я не фотографировала промежность. Не будь такой мерзкой. И да, я никому этого не отправляла, кроме своего парня, − сказала я, но затем добавила, − Бывшего парня.

Кензи и Энджел переглянулись. Кензи выглядела довольной, а Энджел возмущенной.

− Это ты здесь омерзительна. Отправлять обнаженные фото своему бывшему? − сказала Кензи. Она издевательски усмехнулась, − Боже, как все безнадежно! Даже я не такая отчаянная и жду ребенка.

− Тогда он еще был моим парнем, − сказала я, будто это имело значение. Я чувствовала, как тряслись пальцы, и как захрустели чипсы, когда тарелка покачнулась, но я не собиралась сдаваться. Я не знаю, почему эти девушки оказались на общественных работах, но явно не для того, чтобы быть примерными студентками. У них не было места для разговоров, − Я не обязана тебе ничего объяснять.

− Мне плевать на твоего парня. Что меня действительно волнует, так это то, что это фото теперь на компьютере у моего бойфренда, − сказала Энджел, − И я думаю, ты добилась своего.

Конечно, я знала, что если фото оказалось на компьютере, то с ним может произойти что угодно. Оно всплывало везде: даже если его удалили с подлинного сайта, оно появлялось снова. Мне просто не нравилось думать об этом. Меня тошнило от этих мыслей. Только Бог знал, у скольких людей уже имелась эта фотография.

− Ты противная, − сказала Кензи, самодовольно ухмыляясь из-за тарелки с едой.

Я не знала, что сказать. Я постоянно извинялась за это, но, черт возьми, я не собиралась приносить извинения этим двум, которые не имели никакого отношения к делу.

− Это твой парень и твои проблемы, − в конце концов, сказала я и попыталась уйти, однако они шагнули вперед и перекрыли мне путь. Моя рука, в которой была тарелка, все еще тряслась, но я надеялась, что они этого не заметят.

Я пыталась подобрать слова, чтобы прогнать их, однако мне не пришлось, потому что, едва я собралась заговорить, как это сделали за меня.

− Оставьте ее.

Громкий голос заставил всех подпрыгнуть. Даже миссис Моузли и Эмбер подняли глаза. Комната погрузилась в тишину, и все перевели свои взгляды на Мака, который все еще сидел в полукруге. Он даже не подозревал, что все уставились на него.

Кензи и Энджел пристально смотрели на него, но в конечном итоге снова перевели взгляды на меня, словно хотели сказать что-то по поводу слов Мака. Однако, к моему удивлению, они не высказали ничего ни ему, ни мне. Через пару секунд они медленно отошли к своим столам, выдвинули стулья из полукруга и сели рядом друг с другом.

Они вновь перешептывались, но я упорно игнорировала их. Сделав глубокий вдох, я поднесла мою тарелку на место около компьютера. Мой аппетит куда-то исчез, и я всего лишь хотела поскорее уйти отсюда, но миссис Моузли, как и суд, без особой охоты выписали бы меня с общественных работ, не сделай я своего проекта.

Я включила компьютер и вернулась к исследованию, чтобы окончательно выбросить их из своей головы.

Я с трудом пробиралась сквозь тонны статей обо мне и все же нашла несколько таких же историй у других девушек. Одна даже покончила жизнь самоубийством, настолько сильно над ней издевались, а я все сглатывала- сглатывала, пока читала эту историю, надеясь и молясь, чтобы этого не случилось со мной. Я надеялась, что не настанет тот ужасный день, когда я захочу умереть из-за чьей-то неоправданной мести. А все потому, что чей-то парень, брат или муж видел меня голой. Из-за того, что люди обзывают меня прозвищами, которые не описывают меня настоящую и говорят неправдивые вещи. И даже потому, что люди высказывают свою ненависть на досках объявлений, вебсайтах и в комментариях к новостям.

В глазах все расплывалось, пока я читала статьи. В горле пересохло, и я хотела уйти домой. Я даже не заметила, как Мак встал из полукруга и придвинул стул на свое обычное место, рядом со мной, он жадно поедал пончик, а его пальцы привычно щелкали по мышке.

Было в нем что-то такое загадочное, даже немного пугающее, и я была не единственной, кто видел это. Все замолчали, когда он просто-напросто сказал два слова. Кензи и Энджел отстали от меня. Они просто ушли. Они даже съежились, будто явно боялись Мака. Я втянула его в это, всего полностью, с его сальными кудрями и рваной джинсовой курткой, с грязными ногтями и бедрами, расплывающимися по сиденью. Он выглядел так, будто мог убить человека − именно от таких людей ты переходишь на другую сторону дороги, если приходится идти в одном направлении.

Но было в нем и нечто другое. Наверное, его глаза. Как они смотрели на меня во время разговора о сожалениях. Они были яркими и блестящими, а его лицо было таким открытым и невинным. Помимо сала в волосах, хмурости, ворчливой ауры, он выглядел...заботливым.

Я наклонилась к нему и аккуратно тронула за рукав.

− Спасибо, − сказала я, − За то, что ты сделал ранее.

Он не ответил, но на мгновение его палец перестал щелкать по мышке. Это был импульс, удар, словно признание, но после этого импульса он продолжил пережевывать пончики во рту, а затем вернулся к своей работе.