Тысяча слов (ЛП)

— Надеюсь, я не увижу Нейта в ближайшее время. Я умру.

Она нетерпеливо помахала рукой и издала звук «пфф».

— Даже если это так и он видел фотку, ты ж его на целый год осчастливила. Нейт – ботан. Он голую девушку за всю жизнь больше не увидит. Разве что ты другую фотку не сделаешь.

Она сжала губы, сдерживая злобную ухмылку.

— Не очень-то помогло.

Она опустила голову.

— Ну, правда, Лютик. Он, скорее всего, уже забыл об этом. Все забыли. Пока ты не заговорила об этом, я и не вспоминала. Только ты одна об этом сейчас думаешь.

Я подала ей руку, чувствуя себя немного лучше. Она была права. Если Нейт видел фото, он, наверное, уже не помнит об этом. Через неделю у него будет новая скандальная тема для разговоров. К концу года он вообще забудет, что видел.

*****

Я взбодрилась и весь вечер мерила одежду, которая хорошо на мне сидела, и думала, что бы Калеб подумал об этом, понравился бы ему этот наряд или нет. Я старалась думать, что люблю его и отправила это фото только, чтобы он хотел меня. Это нормально хотеть быть желанной, не так ли?

Мы пили молочные коктейли в фудкорте с кучкой друзей, включая Рейчел, которая была со своей кузиной, и разговаривали обо всем, но не о сообщениях, фотках и вечеринке Вонни, и когда Вонни подвезла меня до дома, острое чувство – я скучала по Калебу − было сильным, до боли.

Родители смотрели телевизор в спальне, и остальные комнаты в доме были темные. Я крикнула, что я дома, затем пошла к холодильнику, взять соду.

Телефон зазвонил. Я резко встала, ударившись головой о дверь холодильника. Я потерла

голову, достала телефон из кармана. Это Калеб.

— Привет, — сказала я.

— Прости, детка. Не нужно было им говорить.

Я выдохнула.

— Все нормально, — сказала я. — Ты уверен, что не показывал им фото?

— Уверен. Я поговорил с Нейтом. Он просто мудак. Но он не скажет никому больше об этом.

— Ладно. Хорошо.

— Прощаешь меня?

Я замолчала. Что было прощать? Все-таки я бы тоже сказала о таком своим друзьям. Калеб не был виноват ни в чем таком, в чем нельзя было обвинить и меня.

— Да. Ладно. Но с сегодняшнего дня наши дела – это наши дела, ладно?

— Да, конечно. Я оступился, но это больше не повторится.

— Ладно, хорошо, — я поднялась в свою комнату. — Поговорим завтра?

— Конечно. Люблю тебя.

— Тоже люблю.

Но когда я повесила трубку, я не могла перестать думать о том, что папа называл «не вызывающий доверия», и это я услышала в словах Калеба.

И я не могла не замечать голосок в моей голове, кричавший, что раз он оступился раз, то что мешает ему оступиться снова?

АВГУСТ/СЕНТЯБРЬ

Сообщение 81 

«Че-е-е-ерт, горячая штучка!»

Учеба началась во вторник, в августе. Калеб уехал в следующий четверг, получить инструкции для первокурсников. В колледже предлагалось, что лучший способ борьбы с тоской по дому во время проведения инструкций для первокурсников – не ездить домой целую неделю, чтобы привыкнуть к самостоятельной жизни в университетском городке.

Мы не расставались до самой последней секунды до начала моего комендантского часа в среду, целовались и обнимались, будто хотели наверстать то время, которого у нас скоро не будет. Я плакала, когда он высадил меня. Мне казалось, что всё кончилось. Я не могла представить, как проживу день, не говоря уже о неделе, месяце, целом семестре без него.

Сначала, я была как зомби, думала только о Калебе. О том, что он делает и с кем. Я была так влюблена и так скучала по нему, что было физически больно. Я не виделась с ним так часто, как мне хотелось этого летом. Но в этот раз всё было по-другому. Во время бейсбольного сезона я могла, по крайней мере, видеться с ним, когда хотела. Но он теперь был в колледже – и у меня не было выбора, кроме как быть далеко от него.

Он не позвонил мне по окончании недели. И не отвечал на мои звонки. Я была уверена – с ним произошло что-то ужасное, с нами произошло что-то ужасное, поэтому, когда мы наконец-то поговорили, полторы недели спустя, мы поругались.

Я позвонила, и он наконец-то ответил, но был занят и не мог говорить. На заднем фоне я слышала звон тарелок и женский смех.

— Я беспокоилась. Ты должен был позвонить мне еще несколько дней назад, − сказала я.

— Я был очень занят. Ты не понимаешь. Они заставляют нас делать разные вещи, и не остается времени на разговоры. Я даже с соседом по комнате почти не разговаривал. Мне нужно идти.

Мои глаза наполнились слезами, и я закусила губу, чувствуя себя оцепеневшей. Он был таким отстраненным, я даже его голос едва узнавала.

−Ладно. Позвони мне позже, хорошо?

−Может завтра или послезавтра.

И я поняла, что сейчас заплачу, если это продолжится. Сначала его друзья, потом этот колледж, сейчас он очень занят. Почему мне казалось, что всегда было что-то более важное для Калеба, чем я? Но я так по нему скучала, и не могла ничего сказать.

− Ладно. Люблю тебя.

Он сделал паузу, и я снова услышала женские голоса на заднем фоне.

− М-м-м, я тут не один.

− И что? Ты не можешь сказать, что любишь меня?

− Не сейчас.

− Потому что там девчонки?

−Нет, потому что здесь люди, Эшли.

Он говорил тихо и с придыханием, будто он прикрывал ладонью трубку или говорил, стоя лицом к стене или что-нибудь в этом роде.

− Не психуй.

− Я не психую, − сказала я, вытирая слёзы. Я всегда плачу, когда злюсь. Ненавижу это в себе. Как бы мне хотелось быть спокойной и язвительной. Равнодушной. Вместо этого, я всегда веду себя как четырехлетняя, и стесняюсь этого. − Я не думаю, что много прошу — всего лишь сказать, что любишь меня. Я скучаю.

−Ты просто не понимаешь. Ты еще в старших классах.

− Значит, я незрелая маленькая школьница? Ты так не говорил в прошлом месяце, когда пересылал мое фото всем в клубе.

−Я не пересылал никому твое фото, я же тебе сказал.

− А, ну да, значит Нейт сам его посмотрел.