Страница 10 из 11
– Там реанимационное отделение, – пояснила Ольга, – и там часто сидят родственники наших больных. Надеются, что больной почувствует их присутствие. Я не показала Вам это отделение, потому что там борются за жизнь тяжелобольных людей. Неподготовленному человеку там лучше не бывать – зрелище тяжелое и больно бьет по психике. Я, например, до сих пор не могу без дрожи в сердце заходить в это отделение. Сейчас там находится обгоревший на недавнем пожаре паренек.
– Можно мы с Вами его навестим? Наверное, ему не помешает наша поддержка. Я могла бы к нему иногда наведываться.
– Если Вы настаиваете, то давайте зайдем к нему. А вот часто навещать его пока нет необходимости – он в коме.
На скамеечке, возле входа в реанимационное отделение сидел пожилой мужчина, одетый в засаленную и изрядно потертую камуфляжную форму.
– Вы пришли кого-то навестить? – спросила Ольга.
– Да, хотелось бы, с Вашего разрешения, – мужчина смотрел на Ольгу красными, слезящимися глазами, – у Вас паренек лежит обгоревший. Если Вы позволите, я здесь подожду, когда он очнется. Он будет рад мне. Позвольте мне побыть возле него.
– И Вы давно здесь сидите?
– Нет, не давно, одни сутки. Так Вы мне позволите остаться?
– Пожалуй, позволю, если Вы будете соблюдать мои указания. А они следующие: сейчас Вы спуститесь на первый этаж и найдете завхоза центра. Ему скажите, что Вы от Ольги Павловны. Пусть он Вас отведет в душ, затем переоденет, отведет в смотровой кабинет, хотя бы для внешнего осмотра. И еще скажите ему, чтобы поставил Вас на учет в нашу столовую. Трехразовое питание на весь период лечения Вашего друга. Но ночевать возле реанимационного отделения Вы не должны. Вы вообще, где живете? У Вас есть, квартира или хотя бы место для ночлега? Я могу помочь Вам. Если есть такая необходимость, то я позвоню в общежитие химкомбината. Они всегда по нашей просьбе выделяют пару мест родственникам наших больных, для временного проживания. Надеюсь, что и для Вас там место найдется.
– Милая моя, дорогая барышня, – совсем прослезился мужчина, – дай Бог тебе здоровья. Найду я, где переночевать. Спасибо тебе, золотая ты моя. Уж больно мне хочется увидеть, как мой паренек оклемается.
Ольга и Карина вошли в реанимационное отделение. Постояли возле стеклянной перегородки, за которой находился парень.
– Бедный воробышек, – дрогнувшим голосом тихо сказала Карина, – есть надежда на его выздоровление?
– Не знаю. Сейчас врачи дают более оптимистичный прогноз, нежели чем после его поступления к нам.
– И все-таки разрешите мне иногда навещать его, – снова попросила Карина.
– Может и разрешим. Все зависит от его здоровья и согласия лечащего врача. Будем надеяться, что паренек вернется в жизнь.
Ольга проводила гостью и позвонила Алексею:
– Леш, ты мне не звонишь. Я тебе совсем неинтересна?
– Я полагал, что все наоборот – это я тебе неинтересен. Может, встретимся и все обсудим?
– Я как раз собиралась пригласить тебя в театр, на несколько премьер.
– Видишь, как у нас с тобой все складывается неправильно. Это я тебя должен был пригласить в театр. Но в любом случае я согласен. Говори время и место встречи.
– Поверь, нас ждут непростые премьеры. Это камерные спектакли и на них начнется благотворительный марафон в пользу нашего центра. Устроители этих мероприятий, а вернее одна из устроителей, заслуженная артистка нашей республики Розина Карина Ромуальдовна, сегодня приезжала в Астрею и вручила мне на каждый спектакль по два билета. Приглашен весь местный бомонд. В том числе и оба генерала: начальники управлений МВД и МЧС. Присутствовать там мне необходимо, сам понимаешь, работа обязывает. Ирина посоветовала уделить устроителям марафона максимум внимания, по окончанию высказать благодарность.
– На бомондовских тусовках бывать мне не приходилось, и сейчас большого желания нет. Но тебя сопровождать я готов хоть на край света. Только предупреждай меня хотя бы на день раньше назначенной даты. Сама понимаешь, у меня тоже работа. Оля, а как там наш погорелец? Кто-нибудь интересовался его состоянием?
– Сам-то он, со слов его лечащего врача, вроде как получше. И, да, им интересовались. Тут объявился его товарищ, сутки просидел возле реанимационного отделения. Сегодня я отправила нашего посетителя мыться, назначила ему медосмотр и полный больничный пансион.
– Бомж что ли? А как он выглядит?
– Пожилой, плотного телосложения, в грязном, пропахшем дымом, камуфляже. А, впрочем, уже, наверное, не в грязном, потому что его должны в такой же камуфляж переодеть, только в новый. Нам недавно воинская часть подарок сделала. Солдатское белье и полевая форма. Как раз то, что нам было просто необходимо. Мы эту форму сейчас раздаем бездомным людям. И они ей очень рады – говорят, что очень удобно. В карманы можно разложить все свое имущество. Это я к тому, что ты тоже не расстаешься с такой формой.
– На самом деле тоже из-за карманов. А твой посетитель очень похож на того человека, которого мы видели на пожаре. Оля, ты спросила у него данные на пострадавшего? Он их точно знает!
– Я тоже об этом подумала, но в тот момент была не одна. Сейчас я позвоню завхозу и попрошу, чтобы он этого человека привел ко мне. Ладно, расскажу тебе все при встрече. Завхоз добросовестно исполнил все поручения – человека помыли, осмотрели, переодели, выдали лекарства, накормили и отпустили. Он ушел, пообещав вернуться на следующий день. Сказал, что все здесь просто замечательно и все ему нравится, но он на ночь должен устраиваться в другом месте. Зовут этого бедолагу Иваном Тимофеевичем. Сейчас он бомж, а раньше был учителем в школе. Преподавал математику. Жена умерла, а дочь вышла замуж, попросила папочку не мешать ее счастью и освободить квартиру. Он не успел забрать документы и собрать вещи – дочь поменяла замки на входных дверях и в квартиру его больше не пустила. Так и его пенсия осталась у дочери – почтальон по-прежнему приносит деньги на старый адрес, а дочь получает. Иван Тимофеевич считает, что, конечно же, он без труда смог бы с пенсией разобраться, но не хочет причинять дочери даже малейшее беспокойство.
– Ничего, проживу как-нибудь, – сказал он завхозу, – жалко, конечно, что жилье наше сгорело. Все там уже было обустроено, даже стиральная машина имелась. Правда, старенькая, но стирала хорошо. И плита электрическая стояла, еще от детского садика осталась. Кто хотел горяченького супчика, то вполне можно было приготовить. Но, видимо, не зря пословица гласит, что на чужом несчастье свое счастье не построишь. Проклятое там было место – педофил там прижился и детей калечил. Вот бог огонь на здание и наслал. Электрощит не выдержал нагрузку и загорелся. Может, от старости и перегрузки, а может кто-то рукотворное замыкание сотворил. Теперь уж кто разберет?
– Давайте мы все-таки поможем Вам пенсию вернуть, – снова предложил завхоз, – У нас в центре юристы работают. Таким, как Вы, обиженным, помогают. Будет у Вас новое пенсионное удостоверение, вот тогда и заявление о переводе пенсии можно будет написать. Ведь пенсию совсем необязательно получать по месту прописки. Можно каждый месяц самому ходить за деньгами в отделение связи. Появится гарантированное денежное обеспечение, тогда можно будет арендовать, пусть не квартиру, так хотя бы угол.
– Да, конечно, можно, – согласился Иван Тимофеевия, – но дочь не работает, ребенка ждет. А муж забулдыга какой-то. Не работает, но пьет и гуляет. А если дочь его поругает, то он уходит, а потом набродяжничается и назад возвращается. Я недавно со своей бывшей соседкой встретился, она и рассказала. Безденежье там и горе. Уж думаю, что нужно бы каким сторожем устроиться, чтобы дочери помочь. Если бы кто взял меня на работу без документов, их-то у меня как раз и нет. Поэтому сначала нужно документы выправить. Вот где помощь ваших юристов пригодилась бы. Но это попозже. Когда Николаша поправится. Выйдет он из больницы, тогда и угол нужен будет. Вместе мы с ним жить будем. Я за ним ухаживать буду, а он пусть со своим компьютером занимается. Вот и семья у нас с ним образуется. А пока пусть все так и остается.