Любовь сильнее смерти

Греки поняли, что силой сложно уже что-либо сделать. Во-первых, они прекрасно осознавали нынешнюю мощь врага, а, во-вторых, сами уже начали выдыхаться. Нужна была хитрость. Думали долго, но так и не могли придумать ничего стоящего. Было разработано огромное количество планов и стратегий, но в каждой из них был хоть какой-то изъян, который в противном случаем мог поставить под угрозу всё.

Во время небольшой передышки, составлявший всего пару дней между сражениями, был вновь созван уже неизвестно какой по счёту совет. Боевой дух ахейцев в этот день был не на высоте. В главном шатре во главе стола сидел мрачный Агамемнон, вокруг, подперев голову, задумчиво расположились прочие военначальники. Время от времени кто-нибудь высказывал какую-либо мысль, но каждый раз она оказывалась бессмысленной. Перед входом в шатёр туда-сюда ходил Паламед, сказав, что на ходу ему думается лучше. В постоянно повисающей тишине были слышны только его шаги. Так длилось уже около часа. Наконец, первым не выдержал Аякс:

- Паламед! - воскликнул он, - ты можешь сесть и перестать действовать всем на нервы? Это мешает думать!

- Да ты и так думать не способен, - огрызнулся воин.

- Господа! - воскликнул Нестор, жестом призывая их замолчать, - сейчас не время для пустых споров! Нужно думать всем вместе!

Молодые люди перестали припираться. Но тут прозвучал голос Диомеда:

- Все? А почему тогда Ахилл ничего не делает?

Все взглялы обратились к сыну Пелея. Он лежал на скамье чуть поодаль, с мечтательным выражением лица смотря в потолок. Судя по всему, его в данный момент не сильно интересовала судьба двух армий. Преднамеренно герой в обсуждении не учавствовал. Как только ему обьявили, что город решено брать хитростью, он тотчас отказался говорить об этом. “Делайте что хотите, но я останусь при своём мнении, при своих принципах и при своей чести. Подлость - не то, начёт чего я готов размышлять”. Поэтому на слова Диомеда все лишь пожали плечами.

- Перестань, - сказал ему Идоменей, - это его дело. Сейчас наша цель не обвинить друг друга во всём, в чём только можно, а найти выход из создавшегося положения.

- У меня есть вариант, - вдруг промолвил Тевкр.

- Какой же? - оживился Агамемнон.

- Может стоит просто подождать? Нападать не сразу всей армией, а отправлять войско по частям, тем самым медленно истощая троянцев. Когда-нибудь они ослабнут и мы возьмём город.

- И что же, - возмутился Аякс, - мы будем просто так сидеть и ждать?!

- Да и к тому же, - присоединился к нему Паламед, - сколько нам придётся ждать? Мы ведь тоже устали. Все хотят вернуться на родину, увидеть свои семьи, в конце концов! Нам нужно победить быстрее.

- В общем, идея не подходит, - подытожил Агамемнон, снова помрачнев.

Повисло молчание. Все пытались думать, но в голову ничего дельного не приходило. На улице начало темнеть. Рабы внесли факелы, шатёр огласило их потрескивание, но даже оно воспринималось, как тишина. Всё погрузилось в какое-то странное оцепинение, некоторым уже начинало казаться, что разумного решения здесь просто нет и не может быть. И вдруг, одна из скамей резко со скрипом отодвинулась. От неожиданного звука, прорезавшего тишину, все даже подскочили. Причиной шума был стремительно вставший Одиссей. На лице его было торжество. Все уставились на него, начался гомон. Даже Ахилл, практически уснувший, сейчас приподнялся на локте, обращая взор к другу.

- Что случилось? - спросил Нестор.

- Я придумал! - радостно закричал мужчина, да так громко, что все, кто находился в непосредственной близости от него, стремительно отскочили.

- Ты никак помутился рассудком? - протянул Ахиллес.

- Да нет же! Это правда отличная мысль!

- Так поделись же ей с нами, - проговорил Агамемнон.

- Да-да! Мы тебя слушаем, - добавил Идоменей.

Царь Итаки с торжественным видом набрал в лёгкие воздуха и громко произнёс:

- Конь.

Несколько мнгновений никто ничего не говорил, осознавая сказанное. Первым нарушил тишину Диомед:

- В смысле? Какой ещё конь?

Ахилл раскатисто засмеялся.

- Я же говорил, что он сошёл с ума!

- Тише! - махнул на него рукой Идоменей.

- Может, обьяснишь? - неуверенно промолвил Менелай, который молчал до этого момента.

- Да, конечно, - нетерпеливо кивнул Одиссей, - нам нужно сделать коня. Огромного. Понимаете? Огромного! Чтобы туда вместилось огромное количество людей.

- Всё равно я никак не возьму в толк, к чему он клонит, - озадаченно сказал Нестор.

- О Боги! Какие же вы недогадливые! - воскликнул царь Итаки, - всё очень просто. Мы сделаем вид, что отступили и покинули окрестности Трои, уехав обратно в Элладу и оставив коня, как жертву. Троянцы, конечно же, поверив, решат забрать коня в город, как символ того, что мы сдались и сбежали. Они откроют ворота и конь окажется внутри. Но им будет и невдомёк, что в коне спрятались мы.

- И таким образом мы проберёмся в Трою и возьмём её? - догадался Диомед.

- Именно. Без своих крепких стен и подготовки троянцы уже не слишком сильны. У нас есть все шансы на победу.

- Но как сделать этого коня? - поинтересовался оживившийся Агамемнон.

- О, это не слишком сложно.

***

Ахилл в задумчивости подошёл к палатке. Прямо перед входом на траве сидела Ифигения, раскладывая какие-то камушки.

- О! Ты пришёл! - радостно воскликнула она, вскакивая на ноги.

- Угу, - кивнул он, - даже еды принёс.

- Это прекрасно! Но почему ты такой грустный? - Иф была очень чутким человеком и улавливала любое настроение собеседника.

- Нет, ничего, - помотал головой воин.

Они зашли в палатку и, расположившись на шкурах, решили разделить ужин. Там было мясо и ещё несколько других вещей. В лагере недостатка в пище сейчас не было.

- И всё таки, - промолвила Ифигения, - я вижу, что что-то произошло. Расскажи.

- Я просто уж и не знаю, что делать, - после молчания, длившегося пару секунд, выдохнул герой.

- То есть? - не поняла девушка.

- Они решились на подлость. У Одиссея появился план взятие Трои.

- Ах, сколько уже было этих планов! - отмахнулась она, - и все пустые, ничтожные.

- На этот раз есть идея как проникнуть в город. И я уверен, что план этот осуществится.

Ахиллес рассказал ей про коня. По окончании рассказа Ифигения испуганно вскрикнула.

- О Боги! Да ведь это верная погибель Трои!

- Это, в первую очередь, бесчестно. Война ведётся открыто, и победа должна быть открытой.

- Именно! Так что же, мы будем сидеть, сложа руки?! - вскакивая на ноги вскричала она.

- А есть другие варианты? - изогнул бровь молодой человек.

- Только не говори мне, что собираешься идти с ними!

- Я не хочу этого. Хотя должен.

- Твой долг простирается ровно до того момента, когда долг переходит в подлость.

- Это военная хитрость.

- Но ты ведь сам говорил, что это бесчестно!

- Да. Но я не знаю как сложатся обстоятельства, пойми же ты! - со вздохом промолвил Ахилл, - будь на то моя воля - я не пошёл бы. Но за мной множество людей и разных сложностей.

- Ты можешь приказывать всем! - убеждённо сказала Ифигения.

- К сожалению, я не всемогущ. Прости меня.

- То есть ты не сможешь ничего сделать для Трои?

Он покачал головой.

- Нет. Я не могу предать армию, за которую сражаюсь. Мои руки связаны понятиями верности и чести.

Они замолчали. Наконец, после каких-то протяжительных и сложных разлумий, Иф проговорила:

- Что ж… Тогда я попытаюсь помочь им сама.

- То есть? О чём ты? - поражённо воззпился на неё герой.

- Я должна идти в Трою, - твёрдо сказала она, - я понимаю тебя и твоё положение. Я понимаю, что помочь ты не сможешь ничем. Также, ты можешь принять любое решение, идти тебе со всеми или нет. Но меня то ничто ни к чему не обязывает. Я не собираюсь мириться с несправедливостью и пойду в Трою, постараюсь предупредить их. Прости меня.

Бывшая микенская царевна начала собираться, надевая защиту, пристёгивая к поясу так давно не вынемаемый из ножен меч, накидывая на плечи плащ.