Страница 15 из 33
Но тогда я об этом не думал, а просто стоял и крепко обнимал свою дорогую, ненаглядную супругу, зарывшись лицом в ее волосы.
— Куда же ты пропал три дня назад? — шептала она мне на ухо. — Мы все так волновались… И как здесь оказался Алексей?
Все, вот и настал тот день, когда Настя должна узнать всю правду о том, кто на самом деле такой ее муж — начальник следственного изолятора, майор Вадим Михайлович Новицкий. Я прошу только об одном: чтобы она не сбежала от меня после моего признания; я этого не вынесу… Да и Раисе вряд ли понравится, что именно из-за желания помочь ее супругу я стал серийным убийцей… Ой, как не хочется рассказывать — могу разрушить две семьи!
— Я тебе немного позже расскажу, Настя, — вымученно улыбнулся я. — Ты не обидишься?
— Нет, что ты.
Мы пошли в свой номер, только Лешка хотел было уйти, поскольку его без документов вряд ли бы впустили. Как мы ни отговаривали его, он все-таки ушел, но Раиса успела вручить ему пачку денег, чтобы ему не было так уж тяжело обживаться в городе. Правда, мне с ней, поскольку мы лучше Насти и Володи знали Лешку, пришлось догонять его и всем вместе идти в российское посольство подтверждать его личность (но сначала мы отправились в полицию подавать заявление об утрате паспорта, потом пошли сниматься), а иначе ему бы не удалось вернуться в Москву. Но все обошлось благополучно, и он все-таки уехал. Я его отлично понимал… После того, что мы с ним пережили, его во Францию уже и калачом не заманишь… Где он провел время до отъезда — неизвестно.
***
Когда мы с Раисой вернулись, то все вместе устроились в гостиной нашего номера на двух диванах — на одном мы с Настей, на другом — Володя с женой. Женщины смотрели на меня с любопытством, желая узнать, куда же я исчез в день приезда в Ниццу. Почувствовав на себе их заинтересованные взгляды, я мысленно перекрестился и начал:
— Это началось десять лет назад. Тогда Володя был женат и имел двух дочерей и родителей. Но ему пришла в голову идея занять место главаря наркомафии, чтобы узнать их планы и посадить всех ее членов. Однако объявился другой глава — рецидивист Эдуард Алексеевич Лиановский. Он угрожал, что если Володя не откажется от своей затеи, то он убьет всю его семью. Но… он не поверил, и мафия все-таки сделала это. Сразу после убийства Володя пришел ко мне и едва ли не на коленях умолял меня отомстить Лиановскому. Я согласился, но тогда еще не думал об убийстве! Но два года назад он вместе с двумя подельниками попал ко мне. Я хотел всего лишь поговорить с ним, заставить его раскаяться в своем поступке, но он довел меня до белого каления своей наглостью и бессердечием, и я расстрелял в него и тех двоих всю обойму… Я тогда мало что соображал и побежал к Лешке, чтобы тот замял это дело. А когда мы приехали сюда, нас вырубили члены мафии польского криминального авторитета Яна Радзинского. Меня и Крохина привезли в его дом, и там мы пережили такое, что рассказывать не стану.
— Нет, ты все же расскажи, пожалуйста, — решительно сказала Настя. Если бы она знала… не делай поспешных выводов, дорогая, умоляю тебя! Пожалей меня и пойми…
— Как хочешь… Сначала этот садист нас избил прутьями, затем… — нет, я не смогу это сказать! Но надо, я не буду больше ничего скрывать, и так уже за это поплатился! — А затем… — все-таки я не мог сказать им о том, что со мной произошло в плену, и отделался лишь скромным эвфемизмом. Но меня все отлично поняли.
— Да его за такое надо либо казнить, либо дать пожизненное! — воскликнула Настя.
— Поздно уже… — продолжаю я свою исповедь. — После этого Лешка тоже сказал, что его за это дело надо убить. Но мы не знали, что все наши разговоры прослушивали… Главарь с остальными пришел и приказал одному из них нас убить так жестоко, что нам тогда чуть плохо не стало… Он приказал влить нам серную кислоту. Да, вот так жестоко они решили с нами расправиться.
— О господи! — в один голос воскликнула вся троица. — Как же вы смогли сбежать из плена? — это уже Володя.
— Когда они уже были готовы убить Лешку… Кстати, вы не представляете себе, как они решили выбрать, кого первого убить — бросили монетку! Так вот, еще секунда — и было бы поздно. Но я, к счастью, занимался карате и обезвредил двоих; остальные сбежали. Но потом… мне на глаза попался нож, и я подумал, что если оставить их в живых, то они нас поймают и на этот раз завершат свое дело… И мне пришлось убить всех четверых… Мы сбежали — раздетые, без денег, без телефона, без документов! Нам пришлось ходить в юбках из листьев, ночевать в лесу, питаться листьями одуванчиков, поскольку ничего другого найти не удалось… На следующий день мы наткнулись в лесу на компанию друзей, рассказали свою историю, и один из них привез нас сюда и купил нам новую одежду… Вот и вся история. А теперь решай, Настя, нужен ли я тебе — серийный убийца, на совести которого семь жертв? Если ты захочешь развестись, я пойму, но только знай, что я тебя очень люблю и ни за что не захочу расстаться с тобой… — после того, как я произнес эти слова, у меня в глазах стояли слезы. Нет, я не смогу жить без Насти… Ради всего святого, не подавай на развод! Ты, наверно, теперь поняла, почему я был такой грустный год назад в Адлере, когда мы познакомились… Я взглянул на нее — она задумчиво смотрела куда-то в пол. Подняла глаза и тихо сказала:
— Почему ты рассказал мне об этом только сейчас? Ведь можно было стольких событий избежать…
— Я не хотел, чтобы ты считала меня преступником…
— Ох, Вадим… — Настя обняла меня, — не надо думать, что абсолютно все люди шаблонно мыслят… Ну как ты мог подумать, что я буду считать тебя бандитом? Я же еще в Адлере поняла, что у тебя случилась трагедия. Ты же знаешь, что я была психотерапевтом. Я бы смогла тебе помочь избавиться от этих воспоминаний, а ты все в себе держал! Неужели ты думал, что я не пойму твой поступок? Ты же как бы восстановил справедливость, отомстил за погибшую семью друга… Конечно, месть — это не выход, но на твоем месте я, пожалуй, поступила бы так же. А насчет тех мафиози — ты все правильно сделал: ты спас жизнь своему другу. Это с лихвой окупает твое убийство этих людей. Если бы ты этого не сделал, то сейчас мучился бы угрызениями совести, что не смог спасти Алексея… Я не оправдываю убийство, но есть же случаи, когда это вполне резонный поступок…
Слушая эту речь, я не мог больше держаться и плакал навзрыд… Знаю, что я идиот — думал, что Настя сбежит от меня без оглядки, едва узнает о моем прошлом. Господи, как же я ошибался! Прости меня, что я ничего тебе не рассказал…
— Я виноват… Прости меня, пожалуйста… — я опустил голову на колени супруги и чувствую, как она осторожно и ласково гладит мои волосы. — Я пойду и сдамся, едва вернусь в Москву!
— Не делай этого, дорогой. Ты ни в чем не виноват. Они заслужили смерть.
— И ты так спокойно об этом говоришь?! — вскрикнул я. Не ожидал таких слов от Насти, ей-богу, не ожидал…
— Ты сам подумай: Лиановский убил двух пожилых людей, детей и молодую женщину только за то, что они — семья Владимира Анатольевича, который просто хотел свершить правосудие. Радзинский вообще сделал с тобой… сам знаешь, что. К тому же они едва не убили твоего друга. Ну чего о них жалеть? Понимаешь ли ты это?
— Понимаю, но принять твою философию не смогу… — вздохнул я.
— Не бойся, я тебе помогу избавиться от этих воспоминаний, — Настя легко целует меня в макушку. — Не думай об этом. У нас еще много времени на отдых. Тебе надо отвлечься от пережитого.
Она жестом попросила Володю с женой оставить нас одних, но перед тем, как выйти, он подошел ко мне и тихо сказал:
— Это все моя вина. Я не должен был просить тебя мстить Лиановскому. Именно мне надо было убить его, а не тебе — это было бы разумнее. Прости меня, Вадим… — с этими словами он вышел.
Я тебя ни в чем не обвиняю, Володя. Ну не хватило тебе силы самому отомстить за убийство своей семьи — что делать? Конечно, ведь представьте себе такую картину — приходишь с работы, ждешь, что тебя встретят жена и дети, и вдруг… видишь убитыми их всех! Но видит бог, неприятно сознавать, что я пережил такой кошмар в доме главаря польской мафии только из-за того, что мне хотелось помочь другу. Я бы и врагу такого не пожелал… Но надо как-то жить дальше после этого.