Страница 11 из 33
— Самые страшные убийцы — это те, кто полагает,
что жертвы заслуживали такой участи.
Главы стран уничтожали целые поколения по тем же самым мотивам.
— Но для убийства все равно не может быть оправдания.
— Нет. Конечно, кроме одного. Спасение невинной жизни.
сериал «Dexter»
Очнулся я от того, что кто-то брызнул мне в лицо чем-то холодным. «Вода…» — подумал я и медленно открыл глаза. Каменные стены, такой же пол и неяркий свет электрической лампочки под потолком… Свет ударил мне в глаза, и я невольно зажмурился. Когда я уже привык к нему, то увидел стоявшего передо мной высокого и грузного человека. На вид он казался лет пятидесяти, был одет в черный костюм с золотой цепочкой. Он смотрел на меня с такой ненавистью, что у меня по спине пробежали мурашки. Что я ему сделал и кто он такой? Это я скоро узнал.
— Меня зовут Ян Радзинский, — холодно произнес он. — Ну что, Новицкий, попался?
Откуда он знает мою фамилию? Что вообще происходит?
Пока я лихорадочно думал об этом, он продолжил:
— Два года жил себе счастливо и не думал, что когда-нибудь поплатишься за убийство Эдуарда? Нет, тебе это даром не пройдет!
Я сразу догадался, в чем дело. Он хочет мне отомстить за смерть Лиановского! Замкнутый круг какой-то получается… Я отомстил за семью Володи, теперь я сам оказался жертвой мести. Кстати, а почему он назвал Лиановского по имени? Они что, дружили? И вообще как он меня нашел? Неужели знал, что мы собирались поехать во Францию?
— Лиановский — рецидивист, — пытаюсь я объяснить этому человеку свой поступок, — он убил многих людей, в том числе детей. Разве он достоин жить?
И это говорю я… Я, доказывавший Володе на даче, что рецидивисты тоже люди и что убийство преступника все же грех… А по лицу Радзинского видно, что ему очень не понравился мой ответ.
— Ты, значит, Господь? Решаешь, кто должен жить, а кто нет? — цедит он.
В этом он прав…
— Посмотри сюда, — он развернул меня за подбородок куда-то в сторону. Я взглянул… а там лежит без сознания Лешка. Боже мой, что я наделал… Втянул невиновного человека в эту кошмарную историю с Лиановским… Ах, лучше бы я два года назад написал явку с повинной и сейчас бы сидел в тюрьме… Ведь Лешка был виноват только в том, что замял мое тройное убийство!
— Он ни в чем не виноват! Не убивайте его! — умоляюще кричу я. — Если вам уж так хочется мне отомстить, то убейте лучше меня, а его не трогайте!
Да, так было бы лучше для всех…
— Насчет этого ты не волнуйся, — смеется Радзинский. — Только я тебя не сразу убью, а доведу до того, что смерть покажется тебе раем… Думал, что можно безнаказанно убивать моих друзей? Нет! Ну ладно, заговорился я с тобой. А этого я просто проучу за то, что отмазал тебя от срока. Не бойся, альтруист чертов! — он снова смеется и резко поднимает меня с пола за руку. Я с огромным трудом стою на ногах и могу в любую минуту снова упасть… Но ему, кажется, до этого нет никакого дела. Он куда-то тащит меня, крепко держа за руку. Что со мной будет? Как только я взглянул на то, что стояло передо мной, мое сердце пропустило удар — там стояла вроде самая обыкновенная скамейка, но я понял, что дело мое плохо, едва увидев лежавшие рядом с ней прутья. Этот садист будет меня пороть… Что это за средневековые истязания? Хотя… это мой крест, наказание за убийство Лиановского, Шохина и Золотова. Так что надо нести его достойно.
Радзинский приказывает раздеться. В моей голове промелькнула безумная мысль сбежать или хотя бы оказать сопротивление, но не успел я ничего сделать, как он, недовольный задержкой, резко схватил меня за ворот рубашки и так рванул, что ткань порвалась. Да… силы у него много…
— Дальше сам! — кричит он.
Мне очень стыдно самому раздеваться перед этим садистом, но что делать… Я нехотя снимаю с себя шорты, но это его тоже не удовлетворяет. Он приказывает раздеваться полностью. Свет в подвале был неярким, поэтому Радзинский не заметил, как я залился краской от стыда. Видно, решил унизить меня до конца…
И вот я стою обнаженным перед своим мучителем, а тот с интересом смотрит на меня. Мы оба почти одного роста, поэтому наши взгляды встретились. Он с довольной усмешкой шепнул мне на ухо:
— Ну что, сейчас я тебя накажу, мой сладкий… Красивый, жалко калечить, да нечего делать…
Он заставил меня лечь на скамью и крепко привязал к ней мои руки и ноги какими-то тонкими, но очень прочными веревками. Я лежал и все же надеялся на то, что он передумает и не станет меня избивать. Но я ошибся. Внезапно слышу свист прута в воздухе, но удара не последовало. Видя мой растерянный взгляд, Радзинский только рассмеялся и снова взмахнул прутом. Мою спину обожгла столь острая боль, что я с трудом удержался от крика. Еще один удар, второй, третий… Когда прут задел след от прошлого удара, я больше не мог сдерживаться и вскрикнул. А садист, не обращая на это внимания, продолжал бить меня то по спине, то по ягодицам. Я уже плюнул на мужество и все время кричал и порывался вскочить со скамьи, но веревки крепко держали меня…
Сколько ударов я получил до того, как отключился — я не знаю. То ли пятнадцать, то ли двадцать… Только это было еще не все. Радзинский схватил кадку, где в соленой воде мокли прутья, и вылил содержимое мне на спину, чтобы привести меня в чувство. И я очнулся от нестерпимой боли, когда соль начала разъедать свежие раны… Крики мои, видно, оглушили Радзинского, поскольку он зажал уши и начал меня «успокаивать». Он наконец отвязал меня, и я обессиленно рухнул на пол. У меня не было сил даже на то, чтобы встать, не то что ходить. К глазам снова подступила чернота, и я потерял сознание.
Когда я очнулся, то услышал голос Лешки. Я с трудом повернул голову и увидел, что он стоит рядом и обеспокоенно смотрит на меня. Вид у него тоже был неважный. Заметив, что я пришел в себя, он повторил свой вопрос:
— Как ты себя чувствуешь?
— Хуже некуда… — еле слышно говорю я. Хотел было сесть, но не смог и повалился обратно. Я вскрикнул от резкой боли в спине. Лешка сочувственно посмотрел на меня и шепнул мне на ухо что-то ободряющее.
Что же случилось с Настей и моими друзьями? Дай бог, чтобы от ударов у них не случилось сотрясения мозга и они спокойно приехали бы в гостиницу… Хоть бы эти мафиози не украли наши вещи и деньги, а то Насте, Рае и Володе будет очень тяжело. Вот только если они решат меня разыскивать — это будет с их стороны весьма необдуманно. Я вовсе не хочу, чтобы и они попали в плен к этому двинутому на мести за смерть Лиановского Радзинскому. Хватит и того, что я втравил в это дело Лешку! Надеюсь, мы как-нибудь выберемся отсюда…
От этих мыслей мне стало так грустно, что на глазах показались слезы. Чтобы Лешка этого не заметил, я отвернулся к стене. Внезапно вспомнилась моя недавняя исповедь и отец Геннадий, сказавший те самые слова: «Ты не убийца, ты отомстил убийце за смерть невинных людей…» И зачем нужна эта месть? Кто-то кого-то убил, другой отомстил за убитого, третий отомстил тому другому — и так тянется бесконечная цепочка смертей. Ну зачем все это? И почему я это понял только сейчас, почему не отказался от такой «помощи» Володе два года назад? Ведь в 2014 году Лиановского посадили на двадцать лет — вполне себе разумный вариант. Нет чтобы довольствоваться этим, надо было обязательно убивать Лиановского и его подельников! Чего я добился своим поступком? Того, что сейчас лежу в подвале, жестоко избитый главарем мафии, да еще и в компании своего друга! Того, что моя любимая жена и друзья сейчас, наверное, либо в больнице, либо (надеюсь!) в гостинице и переживают за меня! Того, что когда-нибудь это дело вскроется, и тогда мои коллеги, даже искренне уважающий меня Гриша, отвернутся от меня и сами отдадут под суд! Жаль, что отменили смертную казнь… Я был бы только рад такому приговору.
Когда мы более-менее пришли в себя, то оделись, поскольку в подвале было довольно холодно, и легли на стоявшую где-то в углу раскладушку. Правда, одеваться было особенно не во что, поскольку мою рубашку порвал Радзинский, так что у меня остались лишь белье и шорты.