Муми-папа и море

Вот она прошла, подпрыгивая, как деловитый белый мячик, в самой дальней глубине, среди голубейших из голубых теней. А вот и Муми-тролль, держащийся в стороне, сам по себе. А вот и Малышка Мю, пробирающаяся по склону, – само движение, ничего более, так трудно ее заметить. Лишь промельк чего-то решительного и независимого, настолько независимого, что у него не было необходимости показываться на глаза. В хрустальном шаре они казались маленькими и одинокими, а все их перемещения – бесцельными.

Муми-папе это нравилось. Это была его вечерняя игра. Она порождала ощущение, что все они нуждаются в его защите, что они находятся на дне моря, о котором знает только он один.

Уже почти стемнело, когда вдруг в хрустальном шаре что-то произошло: там появился свет. Муми-мама впервые за все лето зажгла керосиновую лампу. И сразу ощущение безопасности сосредоточилось в одном месте – на веранде, где сидела Муми-мама, поджидая свое семейство, чтобы подать вечерний чай.

Хрустальный шар потускнел, синева превратилась в черноту; разглядеть можно было только лампу.

Муми-папа некоторое время стоял, не зная толком, о чем он только что думал, потом повернулся и пошел к дому.

– Что ж, – сообщил Муми-папа, – думаю, теперь мы можем спать cпокойно. Опасность миновала. Но на рассвете я еще раз проверю это место, чтобы убедиться, все ли в порядке.

– Хм, – сказала Малышка Мю.

– Папа, – воскликнул Муми-тролль, – разве ты не заметил? У нас появилась лампа!

– Да, вечера становятся длиннее, и я подумала, что сейчас самое время зажечь ее. Во всяком случае, сегодня у меня появилось такое чувство, – объяснила Муми-мама.

Муми-папа сказал:

– Ты положила конец лету. Нельзя зажигать лампы, пока лето по-настоящему не закончится.

– Что ж, в таком случае наступит осень, – как всегда спокойно ответила Муми-мама.

Лампа горела с шипением, из-за этого все казалось близким и безопасным в их маленьком семейном кругу, где все друг друга знали и друг другу доверяли. За пределами круга лежало все чужое и пугающее, и темнота, казалось, подымалась все выше и выше и распространялась все дальше и дальше – к самому краю света.

– В некоторых семьях отец решает, когда зажигать лампу, – пробурчал Муми-папа в свой чай.

Муми-тролль разложил перед собой бутерброды в обычном порядке: сначала бутерброд с сыром, потом – два с ветчиной, потом – один с холодной картошкой и сардинами и самым последним – с повидлом. Муми-тролль был совершенно счастлив. Малышка Мю ела только сардины, так как чувствовала, что это необычный вечер. Она задумчиво глядела в темноту, и чем больше она ела и смотрела, тем чернее становились ее глаза.

Свет лампы ярко сиял на траве и кусте сирени. Но там, где сгущались тени, там, где одна-одинешенька сидела Морра, он был гораздо слабее.

Морра так долго пробыла на одном месте, что земля под ней замерзла. Когда она встала и подвинулась чуть ближе к свету, трава захрустела, как осколки стекла. Дрожь испуга пробежала по листве, несколько листьев скрутились в трубочку и упали на плечи Морры. Астры отодвинулись как можно дальше от нее, а кузнечики смолкли.

– Почему вы не едите? – спросила Муми-мама.

– Не знаю, – сказал Муми-тролль. – У нас есть венецианские ставни?

– Они на чердаке. Они нам не понадобятся, пока мы не заляжем в зимнюю спячку. – Муми-мама повернулась к Муми-папе и предложила:

– Теперь, когда лампа зажжена, ты не хотел бы немного поработать над своей моделью маяка?

– Да ну! – сказал Муми-папа. – Это для детей, это не настоящее.

Морра придвинулась еще ближе. Она уставилась на лампу и мягко тряхнула большой бесформенной головой. Белый морозный туман образовался вокруг ее ног, когда она заскользила к свету огромной одинокой серой тенью. Окно слегка задребезжало как от дальнего грома, весь сад затаил дыхание. Морра приблизилась к веранде и на мгновение застыла у самой границы светового круга, сияющего на потемневшей земле.

Затем она быстро подошла к окну, и свет лампы упал прямо на ее морду.

Спокойная комната внезапно наполнилась паническими криками и суетой, попадали стулья, кто-то унес лампу. Веранда погрузилась во тьму. Все кинулись в дом, прямо внутрь, где было безопасно, и спрятались вместе со своей лампой.

Некоторое время Морра стояла, дыша морозом в окно покинутой комнаты, а потом скользнула прочь и слилась с темнотой. Она уходила все дальше и дальше, трава хрустела и скрипела под ее ногами. Сад вздрогнул, роняя листья, и с облегчением вздохнул: Морра ушла.

– Нет никакой необходимости запираться изнутри и не спать всю ночь, – говорила Муми-мама. – Она, наверное, опять что-нибудь испортила в саду, но она не опасна. Ты сам знаешь, что она не опасна, хотя выглядит такой страшной.

– Конечно, опасна! – кричал Муми-папа. – Даже ты испугалась. Ты в самом деле ужасно испугалась, но тебе нечего бояться, пока в доме есть я.

– Но папа, дорогой, – возразила Муми-мама, – мы боимся Морры, потому что она с ног до головы такая холодная. И потому что она никого не любит. Но она никогда не причиняла вреда. Я думаю, нам всем пора отправляться спать.

– Прекрасно! – сказал Муми-папа, возвращая кочергу в угол. – Прекрасно. Раз она ни капельки не опасна, то ты, конечно, не захочешь, чтобы я охранял тебя. Что ж, меня это вполне устраивает! – С этим он вышел на веранду и, прихватив по дороге немного сыра и колбасы, зашагал в темноту.

– Да, – заметила Малышка Мю, на которую это все произвело впечатление. – Хорошо! Он выпускает пар. Теперь он будет стеречь мох до самого утра.

Муми-мама ничего не сказала. Она тихо сновала по дому, готовясь ко сну. Она заглянула как всегда в свою сумку, притушила лампу; в комнате стояло неестественное молчание. Подойдя к Мумипапиной модели маяка, стоящей на полке возле раковины, она начала рассеянно смахивать с нее пыль.

– Мама, – позвал Муми-тролль.

Но Муми-мама не слушала. Она подошла к большой карте, висящей на стене, той самой, которая изображала Муми-долину с береговой линией и островами, взобралась на стул, чтобы дотянуться до открытого моря, и уткнулась носом прямо в точку посреди нигде.

– Вот здесь, – пробормотала она. – Вот здесь мы поселимся и будем вести замечательную жизнь, полную волнений...

– Что ты сказала? – спросил Муми-тролль.

– Вот здесь мы будем жить, – повторила мама. – Это папин остров. Там папа будет о нас заботиться. Мы переберемся туда, начнем все заново, с самого начала, и проживем там всю жизнь.

– Я всегда думала, что это пятно – просто след от мухи, – удивилась Малышка Мю.

Муми-мама слезла на пол.

– Иногда проходит много времени, – сказала она, – ужасно много времени, прежде чем все становится на свои места.

И она тоже вышла в сад.

– Я ничего не говорю о некоторых мамах и папах, – протянула Малышка Мю, – ведь если бы я заговорила, ты бы мне ответил, что они никогда не делают глупостей. Но они что-то замышляют, эти двое. Я бы съела тарелку песка, чтобы узнать что.

– Тебе не полагается знать, – резко сказал Муми-тролль. – Они отлично понимают, что ведут себя немного странно. Некоторые воображают, что они лучше других и должны все знать только потому, что они приемные!

– Ты абсолютно прав, – ответила Малышка Мю. – Конечно, я лучше других!

Муми-тролль разглядывал одинокое пятнышко на карте далеко в открытом море и думал: "Так вот куда папа хочет отправиться. Это серьезная игра". И вдруг море вокруг острова начало подниматься и опускаться, а сам остров стал зеленым с красными склонами. Муми-тролль видел его в книжке с картинками – пустынный остров, населенный пиратами. Он почувствовал комок в горле.

– Малышка Мю, – прошептал он, – это потрясающе!

– Не говори! – сказала Малышка Мю. – Все потрясающе – более или менее. Самое потрясающее будет, если мы устроим огромный тарарам по поводу переезда, переправимся со всеми нашими пожитками туда и обнаружим, что это и в самом деле был только след от мухи!