Бандероль

Она обучалась на дому, вечерами выходила гулять на улицу. Сумела даже найти себе подруг. Но все равно временами она погружалась в себя, и не желала никого видеть.

После того злосчастного дня, когда разбились наши родители. Все и началось.

Спустя несколько дней после похорон, Айрин заперлась в ванной и долго не открывала. Прислонившись ухом к двери, я слышал как бежит вода. Обычно когда сестра принимала ванну, она набирала ее до нужной кондиции, и не открывала больше кран. Я звал ее, но она не реагировала на меня. Я опустил глаза на пол, и увидел как из под порога ванной комнаты, вытекает вода в перемешку с кровью. С ужасом в своих глазах я забежал в подвал дома, и принялся искать инструменты, все что попалось мне под руку я схватил с собой, при помощи монтировки, и молотка я начал ломать дверные петли.

Я подоспел вовремя, в больнице сделали переливание крови, доктор сказал что она будет жить.

В то время я перебивался различными заработками, с утра работая на парковке, днем барменом в одном из дерьмовых пабов города, а по ночам сторожем в продуктовом магазине.

Работая сторожем только по ночам - я ощущал настоящую свободу. Вставая по утрам, я ждал когда наступит ночь. В этот отрезок времени я занимался чем угодно: Слушал музыку, учился жонглировать овощами и фруктами, читал учебное пособие по экономике и ценам ( В то время я заочно обучался в университете на кафедре финансовых рынков и банковского дела), пытался даже сочинять стихи, но из-за того дерьма что я пережил в жизни, они получались просто ужасными. Половину заработанного я переводил на счет реабилитационной клиники штата Миссури города Спринкфилд , где и содержалась Айрин. Эта клиника судя по отзывам была хорошей, пусть даже и дорогой. Я принял решение поместить ее в эту клинику, потому что хотел что бы она скорее пошла на поправку, так же я принял такое решение потому что всерьез опасался за нее, вкалывая целыми днями и ночами в разных местах, я боялся по возвращению домой - обнаружить ее повешенной или как в прошлый раз лежащей в ванне до краев наполненной кровью. Так когда теперь Айрин находилась в клинике я был спокоен, что под присмотром врачей с ней ничего не случится.

Но однажды ночью, когда был ливень и над миром гремел гром, исполосовывая небо молниями. Мне позвонили из клиники, и сказали что Айрин снова порезала себе вены, воспользовавшись стеклом битого стакана.

Утром я примчался в Миссури, Айрин была без сознания, но врач убедил меня в том что ничего ей не угрожает. Я настоял на том - что бы Айрин пила чай, из пластмассовой кружки, и что бы в руках у нее никогда не было ничего того - чем можно порезать вены.

Шло время, Айрин пошла на поправку, она стала открытой для общения, увлеклась рисованием, рисуя пейзажи и портреты своих друзей - с которыми она подружилась в клинике.

В последний раз когда я был у нее в гостях, лечащий врач Айрин сказал мне что через пару месяцев ее уже выпишут. После выписки Айрин, я планировал оставить этот чертов Лексингтон навсегда, и уехать вместе с ней в Майами, что бы наконец насладится настоящей жизнью. Мы как никто другие заслуживали этого счастья.

28 августа 2005 года. Это была та самая дата, когда я должен был забрать Айрин из клиники. Я снял c себя домашнюю одежду и подошел к зеркалу. Я выглядел очень ужасно: тонкая кожа обтягивала мои кости. Шутки ради я втянул живот вместе с щеками, и расставил руки в стороны изображая распятие.

Моя несчастная Айрин, пережившая такой кошмар, выглядела в тысячу раз лучше меня, от этих мыслей я улыбнулся своему отражению и продолжил собираться.

Рано утром всегда царит безмолвие - улицы пустынны, каждое окно зажигается одно за другим, город постепенно приходит в движение. Всю свою жизнь я любил наблюдать за рождением дня. Когда солнце пробиваясь сквозь горизонт, вдруг разом освещает всю землю, свет он словно бегун что преодолевая множество километров бежит от одной точки до другой. Его цель осветить всю землю, каждое освещение земли, это каждая победа.

Люди просыпаются и начинается новый день.

Я ехал на своей старенькой Хонде в приподнятом настроение. Лучи проснувшегося солнца били мне в глаза, сквозь лобовое стекло моей машины. Включив радио я долго не мог найти нужную волну. Сквозь действующее на нервы шипение радиоприемника, я отчаянно пытался найти музыку, но вместо нее мне слышались обрывки различных реклам о поддержании потенции, и смешливые лозунги строительных компаний, обещающих построить комфортное жилье по низкой цене.

Вырубив приемник, я забыл о музыке и продолжил свой путь. Была суббота, и этот день как и последующие другие, я целиком планировал посвятить их Айрин.

Когда я наконец приехал в Спринфилд, то я осознал что это второй по настоящему счастливый день по приезду сюда. Первый день был, когда я узнал что Айрин скоро выпишут, и этот день, когда я заберу ее из клиники и мы начнем все сначала.

Реабилитационный центр всегда поддерживал чистоту, как будто ожидал приезда важной комиcсии. Которая будет ходить по кабинетам и палатам, придираясь к каждому пятну и пылинки, вызывая гнев у обычных работников.

Отовсюду веяло запахом лекарств, который вдохнув один раз, позабыть уже невозможно. Этот запах не может быть забыт только работниками центра и пациентами, у которых уже выработался иммунитет к этому мерзопакостному запаху, и лишь для обычных посетителей что приходят сюда навестить своих друзей или родственников, вдыхая этот запах чувствуют что открыли его для себя впервые.

В коридоре я встретил лечащего врача Айрин, профессора Бенджамина Квинси. Этот располневший темнокожий мужчина в белом халате, носивший огромные очки как у студента математического факультета, был встревожен, как мне показалось на первый взгляд. У белых людей, которых накрыл признак паники краснеют щеки и уши. А на темном лице афро-американца, этого было не увидеть.

Он пожал мне руку и немного дрожащим голосом сказал.

- Дэнниел, я просто не понимаю что это за чертовщина.

Не понимая что он имеет ввиду. Я с фальшивой улыбкой спросил у него.

- О какой чертовщине вы говорите доктор Квинси?

- Айрин….Айрин.

Через секунду мое сердце застучало как у кролика, дыхание улучшилось, а лоб стал медленно покрываться потом. Не слыша самого себя я спросил.

- Что с Айрин?

- Она…она пропала.

2.

В реабилитационном центре творился настоящий хаос. Никто не видел куда ушла Айрин. Осмотрели все темные места клиники - подвал, крышу, набитые различным хламом каморки, но все было безрезультатно. Охранники работающие в этом центре тоже ничего не видели. Они работали десяток лет, и им всегда казалось что мимо них не проскочит даже маленькая мышка, но то что произошло казалось просто нереальным. Айрин как будто растворилась в воздухе не оставив после себя никаких следов. Ей было разрешено перемещаться по всему центру, и даже выходить во двор клиники, но и даже там ее никто не видел.