Крылатая смерть

Но — коль обещал победить, придется побеждать. Тем более, даже краткого знакомства с Масдулаги Сене хватило, чтобы понять: эти твари тоже имеют свои слабости. Причем речь не только о щупальцах, оказавшихся неожиданно уязвимыми. И точно не об отсутствии разума, коим обладают люди. В конце концов, эти химерные существа сами могли оказаться разумными. Раз уж Сеня принял версию о том, что угодил не в прошлое планеты Земля, а в какой-то другой мир, то ожидать от этого мира и его обитателей можно было чего угодно. Не гуманоидного разума — в том числе.

Но вот сама способность летать могла сослужить Масдулаги плохую службу. Уж очень широкими были крылья этих созданий — особенно в сравнении с узким многоногим телом.

А чем больших размеров мишень, тем легче в нее попасть. Ничего личного, просто теория вероятности. И если крылья Масдулаги удастся повредить настолько, что они не смогут удерживать летающих уродов в воздухе; тем паче, если произойдет это на большой высоте, не факт, что огнедышащие летуны смогут хотя бы остаться в живых. Уж очень жесткой обещала быть их посадка.

Осталась мелочь — на первый взгляд. Найти способ атаковать Масдулаги в полете. Притом, что до изобретения средств ПВО хелема оставались тысячи и тысячи лет. И даже элементарных стрел эти люди еще не придумали. Пуль для травматического пистолета, прихваченного Сеней из родного мира, к тому времени не осталось. А метание камней и копий просто руками вряд ли позволило бы справиться с задачей. И сила броска не та получается, и, соответственно, высота.

Но мышление — такая штука, что никогда заранее не знаешь, где тебя настигнет озарение. А как осознаешь, до чего пустячным был повод, вдохновивший тебя, так и вовсе становится смешно. Или досадно, если доходил до решения слишком долго, а оно оказалось до обидного простым.

«Это элементарно!» — как в свое время возмущался Гарик Харламов, пародируя Шерлока Холмса.

Да, решение действительно показалось Сене гениальным в своей простоте. А источник вдохновения — смехотворным. Сеня вспомнил игру, в которую играл от нечего делать, когда влип в злополучный туман. Игру про птичек, помимо праведного гнева (собственно, давшего той название) оказавшихся не лишенными некоторой изобретательности. В том смысле, что раз уж, по воле создателей игры, способности к свободному полету птички не имели, поднимали они себя в воздух с помощью огромной рогатки.

«Так почему бы нам не сделать такую же? — сугубо риторически и обращаясь к себе же, мысленно вопрошал Сеня, — только стрелять она будет… копьями!»

Идея эта пришла Сене в голову, когда он отдохнул и согрелся, а главное — утолил голод. Для чего с Макуном и Калангом пришлось вернуться за оставленным на берегу медведем. Масдулаги больше не нападали… пока, во всяком случае; на тушу косолапого не позарились тоже. Правда, ее уже успела облюбовать пара ворон, но стоило Сене подойти поближе и взмахнуть копьем, как осторожные птицы вмиг упорхнули, коротко каркнув на прощанье.

Идея рогатки казалась Сене даже более удачной, чем вариант с изготовлением луков и стрел. Не факт, что старый Бирунг мог наделать и того, и другого в нужном количестве и в срок, даже если бы Сеня просветил его на эту тему, объяснил все с должной доходчивостью. Других же умельцев в распоряжении племени не было.

Но если луков и стрел требовалось много, то рогатками Сеня надеялся обойтись двумя-тремя, не более. Кроме того, поскольку копье больше стрелы, то большего следовало ожидать от него и урона — при эквивалентной скорости, понятное дело. Наконец, с изготовлением рогатки Сеня надеялся управиться сам. Полагаясь разве что на помощь Каланга и Макуна. Как-то не сговариваясь, они и в этом мероприятии решили действовать вместе.

В качестве тетивы Сеня решил использовать звериные жилы — найдя их достаточно гибкими и прочными. А остаток дня все трое потратили на поиски ветви, подходящей по размеру, форме и, опять-таки гибкости; на очистку ее от лишних отростков и установку на берегу. Последнее оказалось особенно трудным, так как, земля, и прежде жесткая, промерзнув, сделалась совсем уж твердокаменной. Трое охотников еле-еле проковыряли в ней копьями (больше-то чем?) лунку нужной глубины.

Когда все же удалось вкопать ветвь в землю, Сеня проверил ее на гибкость, прочность, а также насколько надежно она держится в земле. И… этим пока решил ограничиться. Темнело рано, а доводить рогатку до ума да боевые стрельбы устраивать, из источников света располагая лишь неярким костром, было не слишком удобно.

Оставалось надеяться, что до утра Масдулаги не обнаружат будущее оружие своего возмездия, не догадаются о его назначении и не уничтожат. Учитывая отсутствие у них глаз и большие сомнения в наличии разума, была эта надежда совсем не беспочвенной.

Она оправдалась — вернувшись утром на берег, Сеня, Макун и Каланг застали будущую рогатку невредимой и немедля приступили к работе, принявшись закреплять жилы для тетивы. Главным было подобрать такую их длину, чтобы и оттянуть тетиву можно было подальше, и чтобы распрямилась она как можно резче, посылая копью максимально возможный импульс. Но в то же время не лопнула после первого выстрела.

— Я… уф… вот что думаю, — озвучил Сеня посетившую его в процессе закрепления тетивы идею, — если мы будем стрелять втроем… ну, тянуть эти жилы, сила будет больше. Копье и взлетит выше, и крыло Масдулаги пробьет вернее.

Каланг и Макун только покивали на это, не смея возражать. Видно, очаровала их Сенина задумка — метать копья не руками, а специальным приспособлением. Да к тому же одно втроем.

А вот следующие слова Сени заставили его товарищей немножко приуныть:

— Эх… только, боюсь, одной рогатки мало будет. Еще парочку сделать придется. Да вы не печальтесь — других хелема привлечем, не треснут. Не все же нам троим отдуваться.

Еще Сеня подумал, что в предстоящем отстреле Масдулаги придется задействовать все, имеющиеся у племени, копья. Потому что с первого раза попасть в цель не удастся точно.

За возней с рогаткой Сеню сотоварищи застал вышедший, словно бы просто подышать свежим воздухом Хубар. Может, шаман действительно лишь захотел прогуляться. Да только Сеня не очень-то верил в подобные совпаденья.

— Так вот чем Сейно-Мава собирается побеждать Масдулаги, — все так же, вроде как, между прочим, проговорил Хубар, царственной поступью шествуя вдоль берега и приблизившись к рогатке да хлопотавшим над нею людям, — для Духа-Приносящего-Огонь это… очень… неожиданно.

Сразу несколько ответов завертелись на языке Сени, слегка огорошенного последним замечанием. Было среди них и хамское, достойное какого-нибудь люмпена: «Ты на что намекаешь?», и культурное, остроумное но едва ли уместное: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Однако ответил за него Каланг.

— Масдулаги и без того огня хватает, — молвил он с важным видом, — если Масдулаги дышат огнем, огонь не страшен Масдулаги. А вот копье ранило Масдулаги — Каланг видел и знает!

— А Сейно-Мава мог бы поразить Масдулаги огнем с небес? — вопрошал не желавший отставать Хубар к досаде Сени. Тот даже дивился, какая муха укусила шамана. Но хоть на этот раз не растерялся с ответом.

— Если Сейно-Мава обрушит пламя с небес, — Сеня еще нарочно подпустил в голос зловещие и угрожающие нотки, — погибнут не только Масдулаги. Сгорят леса, высохнет река; звери и птицы тоже не спасутся! А люди… если и выживет кто из них, то живые позавидуют мертвым! Так стоит ли бить с такой силой по каким-то ошибкам природы? Духов… злых, я хотел сказать.

Ответ этот шаман удостоил одобрительным кивком и отправился в обратный путь. К пещере.

— Духи любят шутить, — бросил он напоследок ту же претенциозно-многозначительную фразу, какую произнес во время беседы с новоприбывшим Сейно-Мава еще в первый день их знакомства.

За укреплением тетивы последовали испытания рогатки. В коих Сеня решил задействовать копье Каланга. Не потому, что считал его лучшим — даже Макун располагал более совершенным оружием, поскольку отбил его у аванонга; про самого же Сеню и говорить было нечего. Напротив, копье Каланга было… самым обыкновенным, типичным копьем, имевшимся в распоряжении охотника хелема.