Страница 4 из 14
‒ Марина, что дальше? Доченька, где ты? Скажи, родная! ‒ самообладание Анны распадалось на мелкие осколки. Она снова заплакала.
‒ Он написал, что свяжется с тобой, как только деньги будут собраны, ‒ Марина тяжело дышала. Её голос дрожал от волнения и страха. ‒ Мама, я не знаю, где я! Мамочка, помоги мне! – как только она стала рыдать в трубку, связь оборвалась.
В комнату вошла взволнованная Татьяна Николаевна. Она обняла Анну и долго гладила по голове, убеждая сообщить о похищении Колосовским.
‒ Мама, для чего им эта информация? Они ненавидят меня, считают сообщницей, лгуньей! А Боря… больше всех! ‒ теперь уже поводом для слез послужила давняя обида.
Утром о звонке дочери было сообщено Семенихину. Он принялся за дело с присущей ему старательностью. Опрашивал соседей Анны, сотрудников языкового центра. Фотография Марины висела, казалось, на каждом столбе!
Ирина грациозно вышла из бассейна с морской водой, на ходу обтираясь полотенцем. Разочарованная холодным сибирским климатом, она убедила Бориса уехать на Сицилию, на арендованную ею до Нового года виллу.
Борис привлёк её к себе, отбрасывая полотенце. Он чувствовал соленый вкус губ и кожи, сжимая в объятиях.
‒ Ты ‒ сумасшедший… страстный, неистовый… ‒ шептала Ирина, задыхаясь от сладких поцелуев и увлекая Бориса в душ. Она выбрала правильную тактику в отношениях с Борисом, успокаивая его бдительность показным равнодушием…
Выйдя из душа, Ирина услышала звук входящего звонка. Звонили Борису, и она могла не отвечать, однако её внимание привлёк абонент с именем «Анечка». Та красивая кудрявая пигалица была предметом беспокойства рыжеволосой хищницы. Ирине без надобности было задавать вопросы Борису, ведь слышать ложь не хотелось. За него говорили взгляды, бросаемые украдкой на эту женщину, танцующую с другим, его ярость, раздражение в тот день, когда Ирина впервые познакомилась с Анной.
Изящная ручка без колебаний нажала зеленую кнопку. На том конце сдавленным голосом с ней поздоровалась Анна:
‒ Борис Михайлович, добрый день! Боря…
Ирина не сомневалась, что Анна плачет.
‒ Я слушаю, говорите! ‒ деловито ответила она. ‒ Скажите, что вам нужно, ‒ я передам!
‒ Простите, вы, наверное, Ирина? Я ‒ Анна Рауде… Мне нужно поговорить с Борисом лично… Это очень важно!
‒ Анна, мне велено передать, что разговаривать с вами Борис не хочет. Рабочие вопросы будьте добры решать с другими Колосовскими! ‒ отрезала Ирина.
‒ Прошу вас, это очень важно! ‒ всхлипывала Анна, забыв о гордости. ‒ Мне нужна его помощь…
‒ Анна, жалость ‒ худшее средство для привлечения мужчин! ‒ безжалостно выпалила Ирина и закончила разговор.
Обессиленная от унижения Анюта сползла по стенке прихожей. Столько боли сразу? Нет, Господи… Пожалуйста, пощади! Она вмиг взяла себя в руки, увидев застывшую в дверях пожилую мать. Анна должна держаться ради матери и дочери, ради единственных близких ей людей! От разговора с Ириной остался неприятный осадок отвращения и неприязни…
Марина вернулась в полночь, на третьи сутки после похищения. Позвонила в домофон, поднялась на лифте. Анна не в силах была расспрашивать дочь о случившемся, лишь гладила её по лицу, голове, пытаясь усмотреть повреждения или следы побоев. Они долго плакали, обнявшись.
Татьяна Николаевна позвонила Семенихину. Тот немедленно приехал, чтобы взять показания. Марина была более спокойной, чем встревоженные мать и бабушка.
Убедившись в адекватном эмоциональном состоянии девушки, Семенихин приступил к допросу. Такого необычного похищения в своей практике он не встречал!
‒ Он отпустил тебя? Вот так взял ‒ и отпустил? ‒ недоумевал Алексей.
‒ Да… Голоса его я не слышала. Он показывал мне бумаги с инструкцией. Там было написано, что мне нужно сделать, ‒ отвечала Марина.
‒ Как он тебя захватил? И где держал? Он бил тебя? ‒ вмешивалась в расспросы Анна.
‒ Мамочка, нет! Приложил к носу платок, пропитанный чем-то… ‒ скривилась Марина. ‒ Я потеряла сознание, а очнулась в пустом гараже! Он завязал мне глаза, связав руки.
‒ Марина, вы можете описать вашего похитителя? Машину, на которой он вас вёз? Район, местоположение этого гаража?
Марина напрягалась, припоминая детали.
‒ Нет… Я видела гараж только изнутри. Похититель приходил ко мне два раза в день, приносил еду и воду. Мужчина был в чёрной защитной маске с прорезями для глаз и объёмном плаще, похожим на плащ-палатку. Никаких примет мне не удалось разглядеть, к сожалению, ‒ вздохнула Марина. ‒ Я была без сознания, когда меня везли в гараж, ничего об автомобиле сказать не могу.
Семенихин разочарованно вздохнул. Похоже, сообщники Юргиса такие же хитрые, изворотливые преступники, как он сам. Провернуть похищение, не оставив зацепок. Похитить девушку, а потом отпустить? Не убить или добиться выкупа, а отпустить? Алексей почесал взъерошенную рыжую шевелюру и произнёс, глядя на Анну:
‒ Уверен, что Юргиса поставили в известность о похищении дочери, как и вас, Анна Александровна! Поэтому он заплатил сообщнику то, что изначально ему причиталось, в обмен на освобождение дочери.
‒ Я подумала точно так же, Алексей Иванович. Значит, сообщник точно знает, как связаться с моим беглым мужем! Уверена, что невозможно похитить человека и не оставить улик. Есть свидетели, камеры. Возможно, Марина придёт в себя и вспомнит какие-нибудь детали.
‒ Я помню только то, что он шумно дышал, ‒ добавила Марина. ‒ Из-за плаща комплекцию разглядеть мне не удалось, но могу предположить, что человек он немолодой или полный. Роста, пожалуй, немногим выше среднего.
‒ Это уже что-то, ‒ грустно ответил Семенихин, понимая, что ещё одним «висяком» у него стало больше. ‒ Марина, скажите, в каком районе, где именно преступник приложил к вашему лицу платок?
‒ Прямо в подъезде моего дома. На первом этаже. Как только я вышла из лифта, сразу потеряла сознание. А очнулась связанной в гараже.
Семенихин попрощался с женщинами, оставив их наслаждаться обществом друг друга. Он составил план действий, необходимых для поиска информации и, озадаченный, поехал в управление.
Орлов не разделил рвения своего подчиненного. Напротив, ссылаясь на поправки статей о похищении, уговаривал Семенихина не регистрировать дело, а уничтожить все имеющиеся документы.
‒ Она вернулась в трехдневный срок! Целая, невредимая, признаков насилия тоже не обнаружено! ‒ орал он на планерке. ‒ Что ты собираешься расследовать?
‒ Товарищ полковник, теперь каждый может похищать людей, держать в подвале, а потом отпускать? Безнаказанно? ‒ парировал лейтенант Семенихин.
‒ Леша, даже если ты установишь личность преступника, по закону мы его не можем привлечь за похищение! Или тебя в школе полиции другому учили? ‒ гневно спросил Орлов.
Конечно, Семенихин понимал, что добровольное освобождение заложника сыграло на руку похитителю, только в голове неотступно вертелась мысль: преступник знает, где Юргис! Знает, где он прячется и как с ним связаться. Только как убедить в необходимости кропотливого расследования Орлова?
Глава 3
Анну успокаивал скорый отъезд дочери. Жизнь в Лондоне обеспечивала Марине безопасность.
Зима мягкими лапами бесшумно, сонно ступала по городу, укутывая деревья холодным, воздушным пухом. Такая же зима была в душе у Анюты. Или, быть может, её душа напоминала выжженную пустыню, где прошлое безвозвратно исчезло, оставив после себя зияющую рану?
Анна напоминала себе робота, питающегося от невидимых батареек ответственностью и чувством долга перед близкими. Она мягко опустилась в своё уютное рабочее кресло. Составила план на завтра, сделала поручение Маше. Мысли снова возвращали её к событию, в котором участвовать Анна не собиралась ни при каких условиях. Новогодний корпоратив… Только звонок Михаила Александровича не предполагал отказов: он был намерен представить Анюту директорам крупных строительных и других фирм как партнёра холдинга, члена совета директоров, а также как талантливого специалиста по тендерам. В этом году новогодний банкет проходил в совершенно не свойственной для холдинга Колосовских манере: не в узком кругу, а в составе ряда крупных строительных, юридических, экономических предприятий. Планировалось присутствие членов торгово-промышленной палаты, строительных и архитектурных комитетов. Так называемый новогодний форум предпринимателей.