Страница 110 из 136
На чем я там остановилась? Ах, да… Короче говоря, с минетом на Земле у меня не сложилось. Своему третьему я его тоже не делала, и мы с ним точно так же расстались в итоге. Скажете, сама виновата? Возможно. Я же никогда никого ни в чем не винила, просто потому, что ни о чем не жалела. Наоборот – каждый раз радовалась, что, в отличие от многих других женщин, не потратила впустую долгие годы своей жизни на того, кто собирался лишь пользоваться мной, как вещью, для удовлетворения своих потребностей.
А то, что происходило здесь, на Альфаире, на минет совершенно не походило, поскольку рвотного рефлекса не вызывало и доставляло одно сплошное удовольствие. Причем – всем. Но пора вернуться к нашей истории.
Канта Памяти наступила, как у нас Новый год – ожидаемо и незаметно. И еще ни разу за всю историю Леса этот праздник у альфаров не проходил так весело, чему немало поспособствовали новоявленные юмористы Веларг и Маруз.
Кстати, Веларг в прямом смысле слова нашел здесь свою судьбу. Дело в том, что его жена умерла, рожая ему сына, и он уже тридцать лет как был вдовцом. Жениться снова желания не испытывал, хотя бы потому, что у него не было такой необходимости – наследник имелся, а желающие удовлетворить потребности короля в постели всегда находились. Тем более что этот король, среди прочего, прославился, как искусный любовник. Поэтому, отправляясь в Радужный Лес, меньше всего Веларг ожидал, что с ним случится то, чего ни разу не случалось с человеческим мужчиной или аруком – что он воспылает страстью к женщине альфаре. Во все времена слишком уж комплексовали люди и аруки в присутствии красавиц Леса. Для них возжелать какую-то из них – было все равно, что покуситься на божество.
Его избранницей оказалась… ни за что не поверите – та самая Лаира, дочь Астара ин Мерталя, после близости с которой, Альдар перестал воспринимать женщин как женщин. На ее жизни этот неудачный опыт тоже сказался самым фатальным образом. Нет, девушку никто ни в чем не винил, и она не стала изгоем – а просто перестала быть желанной для мужчин Радужного Леса, несмотря на свою нереальную красоту, и не только физическую. Так или иначе, каждый знал, что эта женщина чуть не лишилась рассудка во время близости с мужчиной, и, видимо, возжелать ее после такого для них означало – снова причинить ей вред. Да и она сама едва ли не шарахалась от мужчин альфаров после случая с Альдаром. Одним словом, больше двадцати лет Лаира не знала мужской ласки и уже не надеялась на то, что это когда-нибудь измениться.
И тут на горизонте появился Веларг – умный, веселый, харизматичный, истинный аристократ.
Лаира сразу привлекла его внимание, и даже не своей красотой – к тому моменту у Веларга, в отличие от других иностранных гостей, уже выработалось что-то вроде иммунитета к ослепительной красоте перворожденных. Девушка бросилась в глаза королю Дармиры, прежде всего тем, что, как говорится, средь шумного бала казалась чужой на этом празднике жизни.
Когда же он узнал ее историю (не буду скрывать – от меня), в общем… лицо Веларга надо было видеть. И теперь мне уже никто никогда не докажет, что любовь не может родиться из такого чувства, как сострадание.
Надо ли говорить, что после того, как эта парочка начала оказывать друг другу недвусмысленные знаки внимания, ничуть не стесняясь окружающих, все были в шоке – и альфары, и люди, и аруки? Нет, их никто не осудил ни в коей мере – просто это оказалось слишком непривычно и удивительно для всех. Нашлись и такие, кто от души за них порадовался. Надеюсь, вы догадались, что я имею в виду Астара и Альдара? Больше скажу – никогда не видела, чтобы кто-то настолько радовался чужому счастью. У Альдара так вообще – разве что крылья за спиной не выросли. Но он и без крыльев выглядел как бог радости и света. И наверно, еще никогда монарх так искренне не благословлял свою подданную на совместную жизнь с иноземцем.
На это солнце набежала всего одна маленькая тучка, когда на предложение Веларга стать его законной супругой Лаира отреагировала не так, как обычно реагируют женщины на подобные предложения, исходящие из уст королей.
Удивленно приподняв брови, девушка спросила:
- Но зачем это нужно? Я же и так буду рядом…
Наверно, любой из земных монархов оскорбился бы на месте Веларга, Веларг же воспринял это совершенно спокойно. И было видно по нему, что он не притворяется. А я вдруг подумала о том, что эти двое будут счастливы всегда – всю жизнь. Почему? Да потому, что никогда не станут выяснять, кто из них главнее и важнее – им это просто в голову не придет.
В общем, праздник шел своим чередом, и его непередаваемая атмосфера на самих альфаров подействовала таким образом, что очень скоро эту Канту Памяти начали называть первым настоящим праздником в истории Леса. И буквально на каждом шагу звучала фраза: как жаль, что те, кто Ушел, не могут этого увидеть, не могут принять в этом участия. Феерическая карусель праздника и меня закружила, и даже в какой-то момент возникла мысль, что, похоже, и в моей жизни тоже – это первый настоящий праздник. Едва ли не впервые я чувствовала себя не одиночкой, а частью какого-то большого, теплого и светлого целого. Короче говоря – от коллектива никоим образом не отрывалась, по крайней мере, первые шесть дней.
А вот на седьмой – начались Призовые Поединки в Круге, и я поняла, что это… не мое. Возможно, они и захватили бы меня, если бы вместо настоящих участники использовали тренировочные мечи – потому что скорость, реакция и мастерство владения оружием не могут не восхищать. Тем более что при виде их мастерства приходило и осознание того, что люди не способны на такое. Даже самый одаренный человек, тренируясь помногу часов ежедневно, никогда не достигнет подобного уровня. Но альфары сражались боевыми рохаррами (те самые мечи, похожие на японскую катану), а правила, запрещающего причинять противнику увечья, регламент Поединков не предусматривал. Вообще, кроме полного запрета на применение Силы – никаких других правил здесь не существовало.
И меня откровенно затошнило, когда один из участников отсек сопернику кисть руки вместе с зажатым в ней рохарром. Отрубленную руку Сила тут же притянула обратно к телу и срастила с ним, но мне от этого легче не стало. Парню явно было больно, и хотя ни один мускул не дрогнул на его лице – эта боль сполна отразилась в глазах. У альфаров, к слову, умение терпеть боль на грани полного ее игнорирования – считалось едва ли не высшим достоинством мужчины.
За победу в каждом поединке, кстати, победителю полагался приз. Как правило, им являлась та или иная эксклюзивная вещь, изготовленная вручную, без применения Силы, и она непременно соответствовала пристрастиям победителя – пополняла его коллекцию, так сказать. В результате тот, кто доходил до финала и становился победителем этих единоборств, превращался в настоящего богача по меркам альфаров, ввиду количества милых сердцу вещиц, которые ему удавалось собрать.
Да уж, чем дальше, тем больше меня поражали и восхищали перворожденные. А за бесподобное отношение этих, практически всемогущих существ, к обычному труду и его плодам – в общем-то, нашему человеческому уделу, перед ними хотелось склонить голову. Просто, из благодарности и уважения.
Так или иначе, ни один из поединков совсем без увечий не обходился, и, в конце концов, я почувствовала, что у меня нет ни сил, ни желания на это смотреть. Насколько мне нравилось наблюдать за целующимися мужчинами – настолько же было неприятно видеть, как они причиняют друг другу боль. И если это извращение – то я рада тому, что такая вот извращенка.
Как всегда, никому ничего объяснять мне не пришлось – Альдар зарылся лицом в мои волосы и сказал:
- Сердце мое, тебе необязательно здесь находиться. Подожди, сейчас соображу, кто бы мог составить тебе компанию, чтобы ты не скучала… – и он начал оглядываться по сторонам.
Я его остановила:
- Альдар, не нужно никого искать, пусть народ наслаждается праздником. Разве я похожа на капризное взбалмошное существо, которое надо ежеминутно развлекать, потому что само его существование априори бессмысленно? Если хочешь знать – мне никогда не бывает скучно. Не переживай – я найду, чем заняться. Возьму в библиотеке какую-нибудь интересную книжку, завалюсь с ней в кровать, и моя мечта, наконец, осуществится.