Страница 103 из 136
Год на Альфаире, к слову, длился не триста шестьдесят пять дней, как у нас, а четыреста тридцать два. Состоял он из двенадцати миков и этим напоминал наш земной календарь, который здесь тоже придумали люди. Каждый мик посвящался какому-то одному богу и назывался его именем. Соответственно, в мике было тридцать шесть дней, и он, в свою очередь, делился на три канты (аналог нашей недели).
Информация, кстати, которой щедро снабжал меня Мудрейший, почему-то усваивалась намного лучше, чем это когда-то происходило в принудительном порядке в школе. В работу институтов власти и законы Радужного Леса Альтамир меня тоже понемногу посвящал, так что пусть и медленно – к своей цели я все же продвигалась.
Населенных пунктов – крупных городов в государстве альфаров было всего двенадцать, и каждый из них являлся вотчиной того или иного Высокого Дома. Столица Дея, соответственно, подпадала под непосредственную юрисдикцию Дома ин Шарон. Небольших населенных пунктов – поселков, деревень у альфаров почему-то не было. Ну, может потому, что сельского хозяйства, как такового – не было тоже. Правда, некоторые, отдельно взятые личности, предпочитали жить вне городов, особенно те, кто занимался разведением хайгаков или каких-нибудь других животных или растений, и никто им в этом не препятствовал. Находились и такие индивидуумы, которые вообще селились в лесу – жили, так сказать, в полном единении с природой.
Что примечательно, нормативно-правовой акт в Радужном Лесу был всего один – Свод Законов Леса, но все называли его сокращенно – Свод. Состоял он из множества разделов по отраслям права, включая оглавления – как к самому Своду, так и к каждому его разделу. Из-за этого даже мне, не владеющей силой, при отсутствии электронных поисковых систем, что-то найти в нем было не сложно. Уголовного права, как такового, здесь не существовало. Вы не поверите, но единственным «знакомым» преступлением оказалась кража. Альфары были очень падки на произведения искусства и вообще, вещи, созданные руками – каждый третий по сути своей являлся чокнутым коллекционером. А если не получалось выменять у собрата приглянувшуюся вещь, они частенько шли на воровство, и тут самое главное было – грамотно замести следы. Вору же, который в этом смысле облажался, предписывалось, согласно Своду, вернуть украденное хозяину, плюс, в течение года общество альфаров его игнорировало – на реплики несчастного не отвечали, с ним никто не заговаривал, и все в таком роде. И пусть уголовно наказуемых деяний в нашем понимании этого слова, как и ответственности за них, Свод не предусматривал (кража – не в счет), зато различные посягательства на свободу личности в нем были прописаны очень детально и карались гораздо строже, чем кража – до десяти лет полного игнора. Этот игнор назывался у них практически романтично – Забвение. Роль судей, кстати, исполняли домены, за исключением столицы, где первую судебную инстанцию представлял Мудрейший. Соответственно, апелляционной и последней инстанцией был Владыка, который рассматривал то или иное дело, лишь в том случае, если вердикт домена вызывал у него сомнения.
Экономическая система Леса все же не была безденежной – знаменитые на весь мир радужные шароны в качестве валюты использовались, но ценность для альфаров они представляли лишь постольку, поскольку на них можно было приобрести понравившиеся рукотворные вещи у людей, аруков и даже у своих сородичей. Риксаний, кстати, являлся изобретением ученых мудрецов – такого металла в природе не существовало. Домены создавали его в строго дозированном количестве, чтобы он не утратил статус самого дорогостоящего драгоценного металла в мире. Точно так же, как и у нашего золота, в процессе использования у риксания обнаружилось множество дополнительных полезных свойств помимо ювелирной ценности. И конечно, альфары позаботились о том, чтобы другие разумные пребывали в уверенности, что риксаний добывается в рудниках, и его единственное в мире месторождение расположено на территории Радужного Леса.
В общем, Альтамир ин Шарон оказался учителем, как говорится, от бога. И скрывать не буду – от общения с ним я получала настоящее удовольствие. Бывало, смотрела на него и поражалась – вот как можно быть до такой степени аристократом, эталоном аристократа? Даже не знаю, как и объяснить. Ну, например, я вполне могла себе представить в устах Альдара и Амора русский мат – эти наши выдающиеся несколько слов, при помощи которых почему-то можно выразить что угодно. Вплоть до того, что мне иногда казалось – не знающий границ русский мат очень органично вписался бы в их, напрочь лишенные тормозов личности. Но матерящийся Альтамир представлялся чем-то таким, чего не существует и не может существовать в природе. Невозможно было даже представить, чтобы это невероятное Величество хотя бы просто дураком кого-то назвало. При этом ни снобом, ни мягким, ни тем более, слабым он не был. Добавьте сюда бездну обаяния и остроумия, талант рассказчика и душевное отношение к собеседнику – думаю, поймете мою реакцию. Интересно, в процессе нашего с ним общения, Мудрейший сам замечал, что все чаще называет меня дочкой?
Помню, был такой момент, когда Альтамир вдруг прервался на полуслове, посмотрел на меня как-то странно и спросил:
- Скажи, дочка, Владыка тебе говорил, что в твоей сущности есть что-то от сущности необычайно сильного альфара?
Я кивнула:
- Было дело. Ты, кстати, знаешь, что Альдару не нравится, когда его отец обращается к нему по протоколу?
Мудрейший тонко улыбнулся:
- Знаю, конечно – я же не слепой. Но что я могу поделать, если мой сын – Владыка и есть? Настолько Владыка – что моя голова сама перед ним склоняется? Иногда даже не верится, что автор этого шедевра – я. Хотя в этом, девочка, ты, пожалуй, права – наверно, мне следует преодолеть себя и обращаться к нему по имени, по крайней мере, когда рядом нет посторонних.
- А почему ты вдруг заговорил со мной о моей сущности – с ней что-то не так?
- Что ты, дочка, твоя сущность… ослепительна. Дело не в том, что с ней что-то не так… В общем, Альдару я об этом не говорил, но тебе скажу. Точно так же, как в твоей сущности есть что-то от сущности альфара, в его – есть что-то от человека. К Амору ин Менару это тоже, кстати, относится. Их сейчас всего двое таких в Радужном Лесу. Хотя, наши старейшие рассказывали, что альфары с такой сущностью изредка рождались и раньше. Но тебе я об этом решил сказать потому, что ваши с Альдаром сущности родственны между собой – они подобны, понимаешь? Конечно, наверняка судить я сейчас не берусь – слишком давно смотрел на сына внутренним зрением. Если ты не знала, после того, как Владыка принял Венец – больше никто, ни один альфар, уже не сможет его просмотреть.
Я улыбнулась:
- Ну… не зря же, наверно, у нас с Альдаром так улетает друг от друга крыша, что ловить бессмысленно?
- Что значит – улетает крыша? А – я понял…
Вот кто бы мне сказал, почему я тогда так легкомысленно отнеслась к такой немаловажной, в общем-то, информации, тем более, что она совпадала с тем, что сказал мне тот странный бесполый голос?
Этот день поначалу отличался от других разве что тем, что мои государственные деятели освободились раньше, чем обычно. Вы можете мне не поверить, но я чувствовала их появление заранее, и не каким-то там шестым или десятым чувством. Как бы так поделикатнее выразиться… каким местом я его чувствовала? Просто меня начинало охватывать… желание, понимаете? Улыбаетесь? А это, между прочим, не смешно. Принято считать, что именно мужчине не требуется никаких прелюдий перед сексом, и меньше всего я сама от себя ожидала, что на поверку окажусь – такой женщиной. К тому времени, когда Альдар с Амором появлялись, меня уже ломало от этого желания, как наркоманку. Но и с ними, похоже, творилось то же самое. Нет, нежность и ласка не исчезли из нашей близости – просто они у нас теперь были не до, а после. И вполне естественно – заканчивались повторением, что здорово напоминало какую-то цепную реакцию.