Страница 6 из 14
Нет, там, конечно, не было никакого крепостного права, принудительного труда и безграничного произвола господ. Напротив, народ Люциферании (так называлась эта цивилизация), считал себя достаточно свободным, независимым и социально защищённым. Он считал себя свободным от порабощающей Силы Любви, вызывающей наркотическую потребность всё большего допинга, и независимым в высказываниях всего, что каждый из них думает о своих друзьях, какие они все гадкие и подлые.
Ведь уже познавшие Любовь требовали её проявления и от окружающих. А такие симпатии строго карались Антилюбом по первому же доносу, вплоть до жестокого физического угнетения подобного вольнодумца.
В том мире невозможно было применить только наказание смертью, так как сам Антилюб, из глубины собственного тщеславия, подарил всему этому народу бессмертие. И если всё же, по неосторожности или для умышленного наказания, случался с кем-то смертельный исход, то душа сразу же проявлялась в другом месте этого мира в точно таком же состоянии, в каком она погибала. После мгновенного возрождения, для оплаты воскрешения, оставалось только оплатить расходы, чтобы добраться вновь до исходной точки прежнего существования. И народ за это боготворил своего правителя. И всё же их души жили в постоянном трепете, страхе возможных пыток, защищая тем самым оболочку психополя от проникновения Лучей Любви собственными низменными эманациями.
И только один единственный человек, ”случайно” родившийся в том запредельном мире, обладая уже мутированным, адаптированным геном Любви, тот самый Фома Безродный, жил по законам Космоса, никак не отвечая взаимностью на царившую там агрессивную среду.
Была ли судьба к нему благосклонна? Едва ли! Со всех сторон Фома Безродный только и терпел всевозможные оскорбления, издевательства, постоянные насмешки:
– Ха! Где твой Бог, на каких ещё небесах?
– Как же он выглядит? А какого цвета у него штаны?
– Если Он такой всесильный, то почему и тебя не может наделить такой же неограниченной властью, как у нашего Антилюба?
И Фома, (так будем называть его для краткости изложения в дальнейшем) терпел, не отвечая злом на зло, а напротив, стяжая в себе странную Небесную Силу, которая, впрочем, до поры до времени никак не проявляла себя. Потому, что, и Фома знал об этом, ещё не пришло время для её проявления.
Он ждал, когда на других планетах, в том числе и на далёкой Земле, наступит Квантовый Переход, – особый период, когда происходит качественный скачок в развитии целых народов с переходом на более высокую ступень развития.
Да, Фома не просто ждал этого часа. Он, при помощи молитвенной практики, длительного безмолвного предстояния перед Единым Отцом Небесным стяжал Святую Силу в самых глубинах своего сердца, чтобы употребить её, когда понадобится помощь для такого перехода. И этого стяжания нельзя было не заметить даже со стороны.
На фоне унылых, серых, безрадостных лиц жителей Люциферании сияние лица Фомы как нельзя лучше отображало его внутреннее состояние умиротворённости и спокойствия. И эта тихая радость у всех, с кем он общался, вызывала только раздражение и зависть.
Дошла эта весть о странном перерождении внешности опасного отступника от веры в единого покровителя мира сего и до самого Антилюба. Доносчики говорили, что лицо Фомы богообразнее облика самого владыки. А, следовательно, этот возмутитель уж явно готовит какой-нибудь переворот и метит на его место, чтобы и самому обладать властью над всем миром.
И подобные доносы, следует отметить, каждый раз вызывали целую бурю негодования у правителя. Узнав о существовании нового вольнодумца, он рвал и метал, требуя немедленно доставить наглеца и смутьяна в свой главный правительственный дворец.
И вот уже Фома, изрядно поколоченный особо рьяными слугами, в изорванном рубище, со связанными назад руками, предстал перед Антилюбом. И что же величественного в этом простолюдине обнаружил повелитель мира? Да ничего! Ну, какой из него может быть вождь народа? Ха! Какое там обладание властью?! Холоп, он и есть холоп! Разве что едва уловимая усмешка, стирающая с лица присутствие страха, возникающего у всех подданных при одном только взгляде на повелителя мира… Вот это его и смущало!
– Развяжите его! Чему ты улыбаешься, мужлан? Как твоё имя? Отвечай быстро!
– Ты же знаешь, владыка мира сего, что имя моё Фома, а прозвище – ”Безродный”. Потому, что ни отца, ни матери я не помню. Ибо забрал ты их в свои подземные чертоги только за недостаточно низкий поклон при упоминании имени своего. Ты не позволил им даже умереть, чтобы воскресли их души вновь после мучительной казни. Ты, повелитель, владеешь этим миром безраздельно. Но тебе ли не знать, что даже в царство тьмы способен проникнуть Луч Света.
При этих словах Фомы лицо Антилюба, быть может, впервые в жизни исказилось страхом.
– Ты, безродное дитя природы, говоришь мне о гнусном свете? Что ты сам знаешь о нём, жалкое отребье? Где ты наслушался этих крамольных речей?
– О, повелитель моего тела! Всем известно, что тебе принадлежат души этого падшего мира. Разве этого для тебя мало? И только одна моя душа служит вовсе не тебе, а Владыке всех миров, Единому Вселенскому Творцу. Твоя же власть ограничивается лишь этим миром. Что ты можешь сделать со мной своими безжалостными пытками и мученьями? Держишь в страхе всех, кто с молоком матери впитал в своё сердце эманации зла? Но я действительно был лишён ещё на стадии младенчества своих родителей, которых ты так внезапно и безжалостно забрал к себе, оставив меня одного, наедине с природой. И я был вскормлен молоком хищного протуберанца, который хоть и питает страх перед людьми, но ему неведома твоя презлейшая сущность. И поэтому, с молоком этой твари, я впитал только доброту тварного мира, который и является колыбелью для мира божественного. Ты и сам знаешь, владыка мира сего, что ни одна душа из живущих здесь людей не была сотворена тобою. Все души только отправлялись сюда либо для исправления, либо до полного вырождения во тьме тлетворных пороков. Поэтому и моя душа, зародившаяся изначально на далёкой отсюда Земле, а затем появившаяся в этом мире во младенческом теле, пребывает здесь временно. И хотя прежние грехи притянули меня именно сюда, но сердце я сохранил для Бога. Поэтому и память о пребывании в иных мирах сохранилась. А именно там душа жила в Боге, несмотря на свои младенческие слабости роста и допускаемые разумом ошибки. И когда Небесный Владыка отправил меня сюда, самое гнусное место во всей Вселенной, то я сам был только рад возможности искупить свои прежние грехи. И если у меня хватит сил, то готов служить и далее Его Божественной Воле. К тому же ты сам помогаешь мне здесь укрепить веру и полностью раскаяться в содеянных прежде грехах.
– Так ты, глупый, наивно думаешь, что теперь твоя грязная душа вернётся к своему Богу, и навсегда исчезнешь с моих светлых глаз? – спросил Антилюб, сначала с усмешкой, а потом внезапно переменив явно выраженный гнев на благородное выражение лица.
– Увы, хитрейший из льстецов! Я вижу, что ты хорошо меняешь свои маски. Но я пока ещё не выполнил своего предназначения, чтобы с честью вернуться к Своему Отцу Небесному.
– Ну всё! Довольно с меня! – Почти прокричал, снимая мимолётную маску благообразности, разъярённый Антилюб. – Теперь ты сам отправишься к своим родителям. Пусть плоть твою медленно пожирают мои доблестные черви. Но ты и в этом аду не умрёшь от мучений, чтобы предстать там, наверху, великомучеником, даже если от тебя останутся только скелет и глаза. Ты узнаешь у меня, что такое муки вечные. А я буду вечно смеяться, глядя на твои мучения, безумный сопливый мальчишка!
С этими словами, одним лёгким жестом владыки, двое крепко сложенных слуг с колпаками палачей на головах подхватили его под руки и поволокли к подземелью. У них самих руки были цепкими и сильными. Вполне очевидно, что подобную работу им приходилось выполнять довольно часто, а безоговорочное исполнение долга давно подавило всякое чувство жалости.