Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 38 из 102



— Возьми… Посмотри только, на кого ты похож. Себя, пожалуй, не узнаешь…

Я взял зеркальце, посмотрел и удивился. На меня глядел посиневший дочерна человек, усталый, словно перенесший тяжелую болезнь. Возвращая зеркальце хозяину, я шутливо заметил:

— Благодарю за доставленное удовольствие.

— Удовольствие-то удовольствием, — сказал Георгий Константинович, — но почему так выглядишь? Заболел?

— За шесть суток прошли восемь километров — есть от чего заболеть… Противник с фронта жмет, а начальство — с тыла. Несладко приходилось. Я пять суток не спал.

— Тогда ложись отдохни, — сказал Георгий Константинович. — Мы больше жать не будем, переедем к Ленинграду. Да только распорядись напоить нас чаем…

Войска 2-й ударной и 67-й армий соединились, однако напряжение боя все возрастало. Противник подбрасывал к Синявинским и Келколовским высотам новые и новые дивизии. Мы также вводили в бой свои вторые эшелоны и резервы, но заметного перевеса в силах создать не могли.

Левый фланг и центр оперативного построения нашей армии повернули свои соединения на юго-запад — на Синявинские высоты, а части правого фланга армии совместно с войсками 67-й армии Ленинградского фронта продолжали добивать гитлеровцев в Рабочих поселках и на побережье Ладожского озера.

Фашисты сопротивлялись яростно. 18-я дивизия взяла в плен всего лишь 12 солдат, 372-я — 28 человек, а уничтожили они более 2 тысяч гитлеровцев. Объясняется это двумя причинами: первая — вражеские солдаты не сдавались, так как им непрестанно вдалбливали в головы, что большевики уничтожают пленных; вторая — гитлеровцы еще не потеряли веры в победу на Восточном фронте.

Они не представляли себе масштабов катастрофы, постигшей гитлеровские войска в районе Сталинграда, а вражеское командование старательно скрывало от них правду.

На Синявинских высотах противник занимал выгодные позиции, с которых видел не только наши головные части, но и тылы. На высотах были три яруса траншей с прочными дерево-земляными сооружениями.

Первую линию траншей наши войска ваяли с ходу, а чтобы взобраться дальше, приходилось штурмовать каждый дзот в отдельности.

Силы наши и противника уравновесились, особенно в артиллерии и других огневых средствах. Активнее стала действовать и вражеская авиация. В одном из воздушных боев наши истребители сбили 18 бомбардировщиков противника. Дважды Герой Советского Союза Г. П. Кравченко лично сбил четыре вражеских самолета. Но, увлекшись боем, и сам был подбит. Когда загорелся его самолет, он выпрыгнул, но парашют не раскрылся, и Григорий Пантелеевич, храбрейший наш летчик, погиб.

Для штурма синявинского узла сопротивления армией был составлен специальный план, утвержденный командующим фронтом. Но вместо запрошенных нами на основе расчетов 507 тысяч снарядов различных калибров мы получили лишь 320 тысяч.

Мы, конечно, понимали, что фронт не дал нам необходимого количества снарядов не по чьей-либо злой воле. Промышленность к этому времени еще не в силах была обеспечить нас в достаточном количестве всем, что требовалось.



В первой линии полосы наступления 2-й ударной действовало шесть стрелковых дивизий. Мы вводили в бой свежие части, но противник, не желая терять выгодные позиции, тоже подбрасывал новые дивизии.

Сосед справа — 67-я армия Ленинградского фронта — наступал примерно на таком же 11—12-километровом фронте, пытаясь овладеть келколовским рубежом. Даже сегодня, после многих послевоенных лет, зримо ощущаю, с каким упорством шла борьба…

На направлении наших действий не было условий для маневра и внезапных ударов. Приходилось прорывать очень мощную оборону противника на большую глубину лобовыми атаками. Ясно, что без артиллерии крупного калибра, достаточно снабженной боеприпасами, невозможно было сбросить противника с Синявинских и Келколовских высот.

Иногда наших артиллеристов ругали за стрельбу по площадям, то есть за огонь не по цели, а лишь по району, где находилась эта цель. Но ведь не только артиллерия, а даже наступавшая пехота и танки не всегда видели огневые точки противника, которые хорошо вписывались в окружающую местность, были искусно замаскированы и открывали огонь только тогда, когда к ним близко подходили наши стрелковые цепи.

Единственно, за что я как командарм винил командира 2-й артиллерийской дивизии полковника К. А. Седаша, — это за невысокое качество инструментальной разведки вражеских батарей, особенно шестиствольных минометов. С последними борьба велась явно слабо.

Несмотря на жесткую оборону противника, 364-я дивизия ворвалась на гребень высоты 43,3. 80-я дивизия атаковала северо-восточную часть Синявина и двигалась на высоту с отметкой 50,1. Она пробилась до третьей линии траншей, но на высоту 50,1 не вышла.

В ожесточенных схватках за высоту 43,3 беспредельную храбрость проявили командир батальона 1216-го полка 364-й дивизии А. А. Ефимов и его бойцы. Комбат Ефимов и лейтенант И. В. Клименко со своими солдатами Ф. Безгазовым, И. Уширхановым, Д. Денисовым и другими в яростной рукопашной схватке истребили десятки фашистов. Артиллерист сержант И Назаров шел в пехотной цепи и мастерски корректировал огонь артиллерии, уничтожавшей огневые точки врага. Действия батальона Ефимова, поддержанные 1216-м полком и другими частями 364-й дивизии, и привели к захвату важного опорного пункта — высоты 43,3.

Как сейчас, помню утро следующего дня — 3 февраля. Запаса снарядов мы не имели и пользовались ими, что называется, с «колес». По плану должны были подвезти 70 тысяч снарядов. Этого количества мы не получили. Все же, посоветовавшись, решили атаку, назначенную на полдень, не отменять, а начать ее после 30-минутной артиллерийской подготовки. Сделать более продолжительную артподготовку мы не могли. С небольшой группой штабных офицеров я находился на наблюдательном пункте на высоте 43,3. Командиры дивизий, полков и батальонов вели визуальную разведку. Наша авиация бомбила вражеские позиции и прикрывала войска от ударов фашистских самолетов.

А на переднем крае все было тихо, спокойно. В 11 часов 30 минут загремели наши пушки, усилила удары авиация. Минут через десять видим, как нестройные цепи противника выскакивают из траншей и перебежками движутся к нашим позициям. Пехота открыла по ним огонь и заставила залечь.

Вскоре и фашисты повели сильный артиллерийский огонь по нашим позициям. Появились вражеские бомбардировщики. Наши истребители отогнали их, и они сбросили груз где попало. В 11 часов 55 минут противник перешел в атаку. Наши стрелки, пулеметчики, минометчики и артиллерия, особенно орудия прямой наводки, расстреливали наступавшую вражескую пехоту и поддерживавшие ее танки. Напряженный бой продолжался три часа. В 15 часов противник, так и не достигнув наших траншей, стал отходить. Части 364-й дивизии поднялись и перешли в контратаку.

Захваченные в этом бою пленные показали, что 11-я и 215-я пехотные дивизии немцев пришли в Синявино накануне вечером. Перед ними поставили задачу нанести удар по советским войскам, вернуть высоту 43,3 и сбросить нас с Синявинских высот в болото. Атаку фашисты назначили на 12 часов. Но тут случилось непредвиденное. Советская артиллерия упредила вражескую атаку и спутала карты гитлеровцев.

И в последующие дни непрерывные атаки и контратаки ни одной стороне успеха не принесли. Нам не удалось отогнать врага дальше на запад, чтобы освободить железную дорогу и расширить прорыв. Противник также не сумел достигнуть своей цели — восстановить блокаду Ленинграда.

В ожесточенной борьбе за Синявинские высоты мастерство и героизм проявил расчет 120-мм миномета братьев Шумовых. Командовал им старший сержант Александр Шумов. В расчет входили его братья — Иван, Василий, Авксентий и Лука. Они, говорил мне командир батареи старший лейтенант Федор Цивликов, — бесстрашные люди, показывают пример не только батарейцам, но часто и пехоту воодушевляют в бою. На высоту 43,3 Шумовы двигались в первой цепи, уничтожив 24 пулеметные точки противника и 9 дзотов. Умело отражая контратаки врага, в боях по прорыву блокады они истребили более 300 гитлеровцев. Стреляют мастерски…