Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 8

Элена надевала черное платье, лишь выходя из дома. Не как дань приличиям, но как в знак памяти Рафаэля Монтеро. Теперь она понимала, почему ей никогда не было суждено оправдать его надежд. Но тем отчетливее видела Элена те жертвы, на которые он шел ради нее. Лучший учитель фехтования. Рапира, которую он сам долго взвешивал на руке, проверяя, не тяжела ли она для девочки. Мужское седло. «Эленита, прошу тебя, только не в городе, хорошо?» И сам же приказал, чтобы седло украсили нарядной вышивкой. Что бы ни произошло между доном Рафаэлем и Диего де ла Вега, их ненависть осталась между ними, не затронув сердца Элены.

Элена чаше всего выходила, чтобы просто пройтись по рынку или заглянуть в церковь. Не самые обычные места, чтобы узнать что-нибудь о своем настоящем отце, но других возможностей у нее было мало. Старая индианка, торговавшая вышитыми шалями, позвала ее к себе в дом. Будь Элена чуть выше ростом, ей пришлось бы стоять там пригнувшись. Но в этой маленькой хижине, забитой простыми, но с любовью сделанными вещами, было куда уютней и спокойней, чем в чопорной торжественности испанских дворцов. Молодая женщина, дочь торговки, с тревогой смотрела, как ее мать протягивает знатной сеньорите маисовую лепешку, только что приготовленную на раскаленном камне. Но старая няня только улыбалась: она-то знала, как примет угощение дочь Диего и Эсперансы. И верно: Элена с удовольствием съела лепешку до последней крошки.

Няня рассказывала о супругах де ла Вега. Отец Фелипе часами мог перечислять подвиги Зорро. Элена слушала его, мечтательно улыбаясь, как в детстве, когда перед глазами проносились рыцари с книжных страниц. И вдруг спохватывалась и говорила себе: «Это не сказка. Это был мой отец». И это было еще прекрасней.

Отец Фелипе очень помог ей. Именно он собрал людей, чтобы перевезти в город тела дона Рафаэля и Диего де ла Вега. На похороны Монтеро собралась знать. Дона Диего провожала вся Калифорния.

От отца Фелипе Элена узнала, что капитана Лава нашли живым. Тогда она с тревогой взглянула на Алехандро, тоже частенько захаживавшего к старому священнику. Но тот лишь пожал плечами. Свой удар он нанес, и если кому-то, Богу или дьяволу, оказалось угодно сохранить душу в изувеченном теле, то не ему, новому Зорро, было добивать побежденного врага. Он только наведался в асиенду Лава. Там оставалось одно дело.

Лава в доме не было: в таком состоянии, в каком его нашли, он не пережил бы дороги, и его оставили в сторожке у рудника. Зато был сонный солдат, похожий на перекормленную муху.

— Эй, сеньор, сюда запрещено… — начал он, но Алехандро отпихнул его с дороги, вошел в дом и направился прямиком к буфету.

— У меня приказ, сеньор! — продолжал свое солдат, потащившийся за ним следом. — Эй, что вы делаете? Смотрите, чтобы ни одной ложки не пропало!

— Подавись своими ложками, — посоветовал Алехандро, хлопая дверцами. — Мне нужно вот это.

И он поставил на стол сначала один жбан, потом второй.

Совет подавиться оказался действенным: солдат все еще блевал, согнувшись в три погибели, на крыльце, когда Алехандро с обоими жбанами в руках вышел из дома. Солдата он попросил с дороги коленом.

Этих подробностей Элена не знала. Алехандро не рассказывал их, чтобы не пугать ее милыми причудами давнего ухажера. Они вообще не говорили о Лаве. Впрочем, и о Диего он мог поведать не так уж много. Не слишком-то долгим было их знакомство с Зорро. Диего-господин, Диего-герой, Диего-наставник. Из этих трех ипостасей Элена собирала образ своего отца.

Солдаты Санта-Анны появились в городе в тот самый день, когда Элена впервые вышла в обычном платье. Со времени событий на руднике минуло несколько недель — по ее мнению, достаточный срок, чтобы снять траур. И почти сразу возле дома она столкнулась с Алехандро.

— Вы ко мне? — спросила она, едва успев поздороваться.

— Скорее с вами. — Алехандро оглянулся через плечо. — Не то сейчас время, чтобы ходить одной.

Элена с недоумением огляделась. Народ, как всегда, слонялся по улицам, стараясь не слишком-то спешить под палящими лучами солнца. На торговой площади кто-то из продавцов овощей окатывал водой навес из листьев, чтобы поберечь товар от жары. Служанки с полными корзинами, прикрытыми платками, о чем-то болтали, бредя по затененной стороне улицы. Город жил своей обычной жизнью.

— А что случилось? — спросила она.

Алехандро кивком указал на двух солдат, неторопливо шедших среди торговых рядов, глазея по сторонам. У них был вид обычных праздношатающихся, и они отнюдь не выглядели грозно.

— Санта-Анна вернулся, — сказал Алехандро. — Надумал проведать обретенное Эльдорадо.

— Но при чем здесь я? — спросила Элена.

Алехандро бросил на нее быстрый взгляд, словно прикидывал, какое впечатление могут произвести на нее его слова.

— Думаю, всем дворянам сейчас стоит быть поосторожнее, — наконец уклончиво сказал он.

Элена улыбнулась. Забота Алехандро и забавляла, и радовала. Он был из тех немногих людей, чье желание опекать ее не вызывало раздражения. Пожалуй, если не считать отца Фелипе, такой он один и остался.

— Ну тогда проводите меня, — сказала она. — Я собиралась в церковь.

— Охотно.





Алехандро тут же подхватил ее под локоть и отвел к обочине, пропуская карету, которую неспешно везли две сонливые лошадки.

— Обратно тоже провожу, — предупредил он и засмотрелся на веселые искорки, блеснувшие в глазах Элены.

Карета катила дальше по улице. Санта-Анна плотно задернул занавески и откинулся на спинку сиденья.

— Узнали знакомцев? — спросил он у Дуарте, сидевшего с ним рядом.

— Я же не видел, — удивился Дуарте.

— Ну конечно. Молодой щеголь — это, если мне не изменяет память, сеньор, назвавшийся де Ла Вега, один из тех, кто встретился нам возле рудника. А дама — та красотка, которую он столь старательно от меня загораживал.

— Не помню никакой красотки, — признался Дуарте.

— Ваше равнодушие к женской красоте удивляет и успокаивает. По крайней мере, я могу не опасаться конкуренции со стороны собственного адъютанта.

Дуарте уловил иронию в его словах, но пропустил колкость мимо ушей. Для него гораздо более важное значение имело то, что некая особа привлекла к себе внимание его генерала.

— Мне казалось, что в той толпе у рудника были одни оборванцы, — сказал он. — Но вы называете ее дамой?

— А вы заметили, откуда она вышла? Ах да, вы же не видели. Ну так вот, она вышла из ворот дома Рафаэля Монтеро.

— Так это, наверное, его дочь! — осенило Дуарте. — Вы помните, дон Педро упоминал, что у Монтеро осталась дочь? Он даже называл ее имя. Кажется…

— Элена. Элена Монтеро.

— Точно.

— Великолепно, — пробормотал Санта-Анна и устремил взгляд на занавески, словно мог разглядеть что-то сквозь плотную темную ткань.

Дуарте некоторое время молча наблюдал за ним. Санта-Анна продолжал молчать, лицо у него сделалось задумчивым, только пару раз он пошевелил губами, точно проговаривал что-то про себя.

Прошло несколько минут, прежде чем Дуарте решился нарушить тишину.

— А ведь мы могли бы расквартироваться у Монтеро, а не у дона Педро, — осторожно сказал он. — Как-никак именно дону Рафаэлю принадлежал план с рудником, стало быть, он и в долгу больше других.

— Полно, Дуарте. — Санта-Анна усмехнулся. — Сеньорита Элена осталась в доме одна, если не считать прислуги. Нельзя же так фривольно обращаться с репутацией.

— С репутацией дочери вашего противника? — Дуарте иронично вскинул бровь.

— Да нет, конечно. С моей. Вы не забыли, что я женат?

Элена возвратилась домой задолго до наступления вечера, но вот уже сгущались сумерки, а она все еще бесцельно бродила из комнаты в комнату, не зная, чем занять себя. Сегодня отец Фелипе впервые спросил ее, что она собирается дальше. И оказалось, что ответа на этот вопрос у нее нет.

Алехандро, в этот день не оставлявший ее даже в церкви, тут же спросил, не собирается ли она вернуться в Испанию, и Элена не могла сдержать улыбки, услышав тревогу в его голосе. Она ответила, что собирается остаться там, где родилась, и Алехандро заметно повеселел. Ну а сама Элена несколько часов спустя переходила из одной комнаты в другую, поправляя цветы в вазах, переставляя с места на место всякие безделушки, и думала о том, что там, где она родилась, у нее нет дома.