Страница 31 из 37
Последняя фраза была произнесена на выдохе. Владыка в горестной задумчивости замолчал. По сторонам послышался робкий шёпот.
– Я еще не закончил! – Владыка, метнув огненный взор, громогласным голосом пресёк бестактный акт непослушания и самоуправства. – Мне жаль, что моя надежда, в виде никчёмного сына, на которого я возлагал большие надежды, в итоге обернулась бедой. Он не присутствует сегодня здесь! Потому что ему здесь не место, и мои очи его видеть не в силах. Мне достаточно наблюдать его потомство – эти наглые и похабные рожи!
Опять раздались голоса, перерастающие в тихий, но сплошной гул, среди которого можно было разобрать некоторые слова: «владыка», «мудрец», «всевидящий», «дедушка».
– Цыц! Я вам не дедушка, а ваш отец мне не сын! Как же вас расплодилось?! Да, демографический кризис им не угрожает. Не всегда, к сожалению, получается так, как того мы желаем. Молчать, отродье! Ишь, как возликовали – мы не унываем. Конечно, вам унывать и причины-то нет! Мои слова обращены к моему потомству. Дети мои! Вы должны бороться, ни в ком случае не сдаваться, и удача придёт. Обязательно придёт! Я в это верю и в этом убеждён. Я закончил.
Владыка устал. Он тяжело вздохнул и закрыл глаза. Все присутствующие были в недоумении. Речь закончилась, а вопрос остался нерешённым. Владыка постарел и начинает терять нить разговора. На это надеялись хитрые и коварные дети изгнанного сына, и ужасались при мысли об этом дети и внуки искренне его любившие и беззаветно ему преданные. Вновь зашушукались. Но старик был не так прост, каким хотел казаться. Он приоткрыл глаза и хитро усмехнулся.
– Я лишь закончил абстрактные рассуждения и выразил надежду в конечную победу добра, – Надежда при этом смущённо опустила веки. – В коей я нисколько не сомневаюсь. И вы, порождение зла, ещё умоетесь горькими слезами, наблюдая гармонию человеческого общества. Теперь переходим к конкретному делу касательно моей дочери – Любви. Ты, любимая дочь моя, жалуешься на свою не востребованность у людей? На их чёрствость и лицемерие, на их эгоизм и цинизм, когда они друг другу говорят о тебе? Хочу напомнить, что человек – не идеальное творение, созданное мной для вершения и соблюдения высшего моего закона на Земле – Справедливости. Точнее, он не захотел им быть и жить в Великой Гармонии, поэтому был мной наказан и отправлен в Ад на духовные скитания в поисках Любви и Справедливости. Но я не оставил его и даже там создал самые благоприятные условия и дал ему выбор. Человек рождается как полый сосуд, лишь частично приобретая генетические качества своих предков. И это справедливо. Или нет? – Возражений не последовало. Последовала плохо скрытая радость в толпе по левую сторону от Владыки, где копошились нерадивые потомки горделивого сына. – И вот, в процессе своего духовно-физиологического роста этот сосуд наполняется. Вот здесь-то и встаёт главный вопрос – чем он наполняется? Если он наполняется любовью, добротой, милосердием, жаждой познания мудрости, значит вы, дети мои, свою работу выполнили на отлично. А если он наполняется всякого рода мерзостями и пакостями, то, увы, ваши конкуренты с задачей справились лучше. Да, да, именно эти, ехидно хихикающие рожи. Поэтому мы не должны только человека обвинять в его грехах и пороках, но и себя. В своей некомпетентной, непрофессиональной работе. А как вы думали, любезные мои? Вот устрою переаттестацию на профпригодность, и я не уверен, что вы, дети мои, выдержите сию экзекуцию на отлично. Хотя, конечно, основная ответственность лежит на самом человеке. У него всегда есть выбор: что принять, а что отвергнуть. Надеюсь, я ясно выражаюсь? Видишь, дочь моя, как энергично закивали своими уродливыми головами твои соперницы – Ненависть, Хитрость, Коварство! А что это я не вижу вашего лидера? Где Зависть? Ах, на работе! Ей некогда отвлекаться по пустякам? Игнорировать моё собрание, потому что для неё это – пустяк! Каково? Видите, дети мои, какое у зла рвение к работе. Так чему тут удивляться, что они план выполняют, а вы – нет! Вы немножко разленились, голуби мои. Где эта, сонная тетеря?
Медленно, расталкивая нечисть, показалась заспанная, неряшливая, растолстевшая Лень.
– Вот, полюбуйтесь! – Владыка указал посохом на это несуразное существо. – Казалось бы, никаких данных, а бьёт все рекорды по установлению своей гегемонии над человеком. – И уже обратился непосредственно к этому существу. – Сгинь с глаз долой, перхоть человечества! Смотреть противно. Я хочу призвать вас, родненькие мои, побольше трудолюбия и напористости! Нельзя отступать при малейшей неудаче. Видите, как в довольной гримасе обезобразилась физиономия Наглости. Она для своих сородичей всегда дорожку проторит. Я ни в коем случае не призываю вас с них брать пример. Ни за что! Но нельзя блуждать в пространстве и ждать, когда вас позовут. Этого может не произойти. К сожалению. Надо идти самим. Опережая и отталкивая всю эту мерзость. Вы прекрасно знаете, что внутри они трусы, и добиваются успеха только благодаря вашим слабовольным поступкам. Я не призываю вас к насилию, но твёрдость духа попрошу увеличить. Все в курсе моей страсти к человеческому спорту, хоть и не все его разновидности я приемлю, поэтому скажу соответствующим термином – побольше спортивной злости! Да, милая Злость, иногда и тебя будем привлекать на нашу сторону. Вопрос поставлен ребром: либо мы, либо они. Третьего не дано. Ничьей здесь не будет. Мы должны победить! Хотя бы – по пенальти.
Владыка замолчал, и в который раз ветер разнёс по залу недовольный ропот.
– В чём дело? – грозно спросил он. – Что ещё от меня требуется? Кто это занимается демагогией? Какая агитация и пропаганда? Молчать! Я лишь даю психологические и тактические наставления своей команде перед вторым таймом. Правилами это не запрещается. Хорошо, хорошо! Сейчас займёмся Любовью. Что за идиотский смех!? Небольшая оговорка, с кем не бывает. Как же, всё-таки, вы развращённо мыслите?! И однобоко. Отставить словесные поползновения. Прежде, чем я продолжу, тактично попрошу Подлость и Трусость, со своим мерзопакостным обличьем спрятаться за колонны. У меня от них страшная изжога. Чего ждём? Храбрость, убери их с глаз долой. Так-то лучше. О, как уши из-за колонны растопырили. Слушайте все! Дабы потом не говорили, что не слышали и не упрекали меня во лжи, коей я не приемлю во веки вечные. Исключая, конечно, мелкий обман во имя торжества Справедливости и на благо Человечества. Я прав, Ложь?
– Это так, о, Владыка, – неизвестно откуда послышался писклявый голосок. – Вы меня, к сожалению, недолюбливаете.
– Всё, заткнись. Вы, порожденье низменных страстей самой тёмной части души человека, ропщете о нарушении мной Вселенских правил игры? О моей пристрастности и необъективности? Я никогда не скрывал своей позиции в этом вопросе, и не отрицал своего редкого, но волевого вмешательства в суть происходящего. Это были вынужденные меры, принятые мной, дабы уравновесить общий баланс сил. Вам только дай волю, и вы уничтожите всё лучшее, что я создал. После первого, самого страшного, предательства, я не раз шёл у вас на поводу, когда испепелял Содом и Гоморру, когда предоставлял своему дерзкому сыну самому управлять всем земным бытием, закрывая глаза на войны, бедствия и опустошения, надеясь, что эти страшные страдания вернут человека в моё лоно. Да, это была крайняя мера, к которой я был вынужден прибегнуть, но в настоящем и будущем прибегать к ней пока не собираюсь. По крайней мере, в глобальном масштабе. И вообще, впредь попрошу, письменно и хронологически заверив, подавать апелляции по всем законам мироздания, а не устраивать хаос на внеплановом собрании. Протест будет принят, пронумерован, рассмотрен, и большинством голосов будет вынесено объективное решение, не подлежащее дальнейшему обжалованию.
Владыка перевёл дух, пронзительно-огненным взором обвёл собравшихся, покорно опустивших головы, и раскрыл было рот для оглашения самой главной части своей речи, как…
– Я очень сильно извиняюсь. Извини и ты, сестробрат. Мы очень сильно извиняемся, – приторно заворковало Подхалимство-Лизоблюдство, гермафродит с одной тушкой и двумя безликими отростками вместо голов. – Мы ни в коей мере не желаем никого здесь обидеть. Более того, мы искренне и незамедлительно желаем признаться в нашей пламенной вселенской любви ко всем присутствующим.