Страница 31 из 34
А об историях, сопутствующих миниатюрам: "Разгром пулемётным полком Анархистов - кавалерийского корпуса генерала Барбовича", "Взятие Рейхстага" и "Битва под Геттисбергом" по Академии ходили легенды (См. рассказ "Геттисбергская тачанка, все четыре колеса" из книги "Буриме с полевым телефоном").
А капитан неустанно изыскивал новые темы миниатюр. Тут он как раз читал книгу Алексея Толстого "Петр Первый" и ему запала в голову мысль о том, что первую осаду Нарвы в 1700 году можно и переиграть, причем в пользу Русской армии. Капитан привлек к теме своего приятеля подполковника Калиброва и третий вечер подряд, приятели бурно спорили (под Ягодку естественно), о несослагательных вариантах Истории Великой Северной Войны.
Последнее по счету застолье-совещание случилось в пятницу вечером, под праздничную субботу, в мастерской у капитана, но консенсус так и не наступил. Сошлись они только в двух вещах, в том, что Герцога Круи и инженера Галларта надо было расстрелять еще перед осадой и то что в той ситуации армия Петра увы не играла, потому что кроме гвардии и драгун, по качественному уровню это была не армия, а иррегуляры, а артиллерия, хоть и мощная была абсолютно не организованна. Последнее что помнил про этот вечер капитан Морошкин, слова приятеля про то, что как бы там не помешали "полковухи" образца 1943 года (но сошли бы и образца 1927 года), лишь бы боезапаса побольше.
Пробуждение было как ни странно легким и несколько непонятным. Открыв глаза, капитан увидел над головой знакомую брезентуху полевой палатки, знакомую и виденную десятки раз, но невозможную тут и сейчас. А снаружи раздавались звуки пробуждающегося военного бивука и почему-то конское ржание. Морошкин присел на раскладушку на которой лежал и увидел, что он спал одетым, причем в форму РККА тридцатых годов. Полог палатки приоткрылся, и заглянувший, судя по петлицам сержант, откашлявшись спросил, разрешите войти товарищ полковник.
Обращение капитану понравилось, он скосил глаз на свои петлицы и увидел там четыре шпалы и скрещённые пушки и это ему понравилось еще больше. Он почему-то сразу вспомнил фамилию сержанта - Васюков. Тем более, что он был молодой копией начальника политотдела Академии полковника Васюкова.
-"Тебе чего" - спросил полковник раздраженно.
-"Так товарищ майор государственной безопасности к вам, товарищ командир.
-Так пусть войдет. Или ты забыл, что Начальник Особого отдела имеет ко мне доступ круглые сутки. Два наряда вне очереди"-
Неуклюже козырнув, сержант испарился, а в палатку вошел подтянутый майор НКГБ.
-"Товарищ полковник, трибунал в сборе, подсудимые доставлены"-
-"Ну наконец то сказал Морошкин. Пошли закроем этот вопрос"-
Ну улице было не жарко и не холодно, вокруг палаток лагеря зеленела трава, но уже в сотне метров белел снег, а за рекой поднимались стены и башни Нарвы, над Длинным Германо развевался сине-желтый шведский флаг. Ближе к берегу, острый глаз капитана-полковника зацепил две батареи "полковух", их охраняли расчеты "Максимов" и ДШК. А на некоем подобии плаца наблюдалась интересная композиция... Стандартный канцелярский стол, накрытый зеленым сукном, с графином посередке, стоящий рядом со столом военный в форме армвоенюриста, в котором Морошкин с изумлением узнал Андрея Януарьевича Вышинского. Слева от стола под охраной бойцов НКГБ и РККА стояло двое людей в военных камзолах XVII века.
Увидев полковника и чекиста, Вышинский достал из кармана шикарный брегет и требовательно постучал по циферблату. Потом достал из папки документ и стал его зачитывать:
-"Постановлением Военного трибунала Прибалтийского фронта РККА, группа Уругвайских шпионов в составе бывшего герцога Круи и бывшего военинженера Галарта, за службу в Царской армии и переход на сторону противника, приговариваются к Высшей мере социальной защиты, расстрелу. Каково будет последнее слово подсудимых?"-
- "Вас ис дас Уругвайский шпион" - нервно спросил иностранец постарше
- "А это вот он"- указал чекист на иностранца помоложе.
-"Ах зооо. Натюрлих"- успокоившись протянул герцог
-"Я не есть перебежчик. Я еще только собирался перебегать нах король Карлус"- запричитал Галарт
-"Все ясно"- сказал Вышинский - "Признание - царица доказательств. Увести"-
К полковнику строевым шагом подошел сержант Васюков.
-"Разрешите доложить товарищ полковник, король Карл на горизонте. Артиллеристы ждут вашего приказа"-
-"После боя десять нарядов вне очереди"-
-"За что товарищ полковник?"-
-"За пререкания и невосторженный образ мыслей" - ответил Морошкин и направился к батарейцам.
Вдалеке синели ряды шведской армии, они были в зоне прямого выстрела и этот выстрел последовал.
- " Батаре-е-е-ея. Прямой наводкой. Беглым, стрельба очередью. Очередь двенадцать снарядов. Ого-о-о-онь!" -
Восемь, семидесяти шести миллиметровых стволов, за три минуты обрушили на головы шведов 288 снарядов, а потом еще два раза по столько же, после чего шведы кончились. Драгуны и дворянская конница под предводительством Бориса Петровича Шереметева, лихо помчались в сторону дымящегося места гибели армии короля шведов Карла XII.
Когда боярские дети пронесли мимо на носилках Карла, стонущего, что его опять ранили в ногу, а весело матерящиеся чекисты провели к Нарове связанного Мазепу с двухпудовой Иудиной медалью, Морошкин понял, что Северная война пошла по другому пути.
Андрей Януарьевич, похлопав полковника по плечу, и сказал чекисту, -"Ты майор, пока попридержи те материалы, полковник похоже не японский шпион"- и достав из кармана Брегет, вручил его обалдевшему полковнику. После чего исчез вместе с чекистом.
А тут появился возок Петра, сопровождаемый Пашкой Ягужинским. Петр вылез из возка и широко шагая направился к Моршкину.
-" Так это ты вместо меня разбил шведов, щучий сын, грозно спросил государь"- и вмазал своей знаменитой дубинкой по плечу полковника...
Новое пробуждение было тяжелее предыдущего. Кто-то колотил в дверь и похоже не только руками. Тяжело кряхтя капитан сполз с дивана и чуть не споткнувшись о бездыханно храпящее на полу тело своего приятеля подполковника Калиброва, пошел к выходу. Когда Морошкин пройдя по длинному коридору и через мастерскую, открыл дверь, то увидел лицо сержанта Васюкова, почему-то в кителе с полковничьими погонами. Моршкин набрав воздуха и рявкнув:
- "Почему одет не по форме и почему не на Губе"-, захлопнул дверь и повернул ключ в замочной скважине.
Начальник политотдела, полковник Васюков, приехавший в субботу с неплановой проверкой режима, очнулся только у себя в кабинете.
А Морошкин, заперев дверь, внезапно вспомнил про бой под Нарвой и удивился тому, какие порой бывают заковыристые сны. Когда он шел назад по коридору, то споткнулся и задел плечом за шкаф и вскрикнул от боли. У него почему-то ныло плечо, причем то самое, по которому его во сне приложил своей дубинкой царь Петр. Удивившись такому совпадению сна и яви, капитан вошел в подсобку и увидел своего приятеля, удивленно вертящего в руках массивный золотой брегет, с эмблемой военной юстиции.
P.S. Миниатюру о Нарве 1700-го года, капитан ваять раздумал.
Тролли, Октябрята и пришельцы
Памфлет десятилетней давности
Иван Атоныч не считал себя троллем. Он просто воевал за то, что считал правильным и искренне ненавидел всех, кто думал иначе. Его взгляды заключались в непринятии любого вооруженного аппарата Власти. А его методика заключалась в оскорбительной манере диалога. Причем его склонность к демокрацу* раздражала даже упертых либералов, короче задолбал он на просторах Рунета, буквально всех и ведь допрыгался.